Непутёвые заметки (Потусторонний мир) III
«Белая ворона»
По завершении, теперь уже известных событий в нашей зоне, руководство учреждения приняло решение убрать меня из состава группы быстрого реагирования. Кто-то, из так называемых «доброжелателей», доложил о моём категорическом отказе надеть каску и бронежилет, во время проведения «учений», а вернее боевых действий. Вместо этих средств защиты я облачился в единственно правильную одежду – белый медицинский халат, чем раздражал всех воинственно настроенных людей в камуфляже и одновременно вселял надежду на посильную помощь лицам, в ней нуждающимся.
Официальный мотив вывода из «ГБР» основывался администрацией на неудовлетворительных результатах моего тестирования заезжим психологом. После чего новый начальник зоны окончательно убедился в правоте своих действий. Вероятно, таким методом он зарабатывал свой авторитет.
Отчасти и психолог, и начальник были по-своему правы – невозможно оставаться равнодушным к насилию и к чужой боли. Всё произошедшее оставило, по крайней мере, в моей душе неизгладимый след. Но в тоже время было совершенно безразлично, что в тот период сотрудники воспринимали меня не иначе как «белой вороной». И всё же, к кому ещё они будут обращаться со своими проблемами и с проблемами своих подопечных? Я был уверен, что рано или поздно нуждающиеся всё равно придут в мой кабинет.
Инвалид «по приказу»
Размеренную жизнь зоны, с её строгим, но чётким режимом и жёстким распорядком дня, нарушил очередной случай, произошедший на промышленном секторе учреждения, а именно на пилораме, где осужденные трудились в три смены, не покладая рук. Хотя как сказать…
По крайней мере, пальцы с тех самых рук здесь терялись чаще, чем ящерицы свой хвост отбрасывают. На пилораме было впору звёзды через трафарет набивать, как на штурмовиках времён Великой Отечественной Войны. А поскольку такой статистики в свободном доступе не имелось, то, сколько пальцев было ранее потеряно на многочисленных станках, одному Богу известно. Хотя нет – Боссу тоже всё было известно. Ведь такие новости доходили до него со скоростью СМС сообщений.
Вот и в этот раз меня спешно вызвали на рабочий участок. А после оказания первой помощи на месте происшествия и доставки пострадавшего в стационар, попросили следовать «на ковёр».
В кабинете у «хозяина» уже находились все заинтересованные лица. Директор производства, начальник злополучного цеха, представитель спецчасти. Ах, да! Не обошлось без оперативников. Кстати, без их участия вообще ни одно мероприятие не имело смысла. Даже на обмываниях очередных погон, или юбилеях сотрудников они были посажеными гостями.
Сам начальник колонии восседал на своём законном месте. Но выглядел он весьма непривычно. Двигательное возбуждение, нарушение координации движений и заплетающийся язык отчётливо свидетельствовали об имеющемся алкогольном опьянении. В результате произошедших масштабных событий он стал центром внимания общественности, проверяющих и прессы. Способность начальника вертеться, как ужу на сковородке, была общеизвестна, поэтому, когда в местной газете появилось интервью о том, что на территории зоны не было никаких беспорядков, наоборот проходили плановые учения отряда быстрого реагирования – посторонние поверили, а свои диву давались, как можно так технично врать.
Но, то, что произошло за стенами его кабинета сейчас, считаю явным перебором.
- Все собрались? – строго произнёс начальник, хотя точно знал, что больше ждать некого.
- Давайте начнём, а то мне ещё с заказчиками встречаться. – поддержал его директор производства.
- Крылов, что с жуликом? – так же угрюмо и строго спросил «хозяин».
- Докладываю, у осужденного травматическая ампутация четырёх пальцев правой кисти. В настоящее время он госпитализирован в стационар МСЧ, где была проведена первичная хирургическая обработка. Скорее всего пациент останется инвалидом, поэтому необходимо оформлять травму по всем правилам. – отрапортовал я.
- Оформлять официально? Да ты в своём уме?! Этот жулик у меня не трудоустроен. Его выводили без разнарядки. Следовательно, по бумагам его там не было! – сказал, как отрезал, начальник пилорамы.
- Поддерживаю, делайте что хотите, но по производству данное «ЧП» не пропущу! – поддержал подчинённого директор производства.
- В жилой зоне такая травма тоже не пройдёт! Может он к нам такой уже пришёл по этапу?! – заявил сидевший поодаль оперативник.
- Позвольте, но отпечатки пальцев в личном деле? Они ведь там имеются по прибытию. – попыталась возразить единственная женщина из спецчасти.
- Пальцы, пальцы! Да х.. с ними! Вырвать лист из личного дела и пусть этот п… доказывает, что приехал к нам целым и невредимым! – разъярился Босс, вскакивая с привычного кресла. Маты при этом посыпались из его уст, как из рога изобилия. Нисколько не смущало и присутствие в кабинете дамы, пусть даже в погонах.
- Решено! Раны зашить, а «козлу» этому внушить, что с такими обрубками к нам приехал! Будет молчать, значит, будет жить в инвалидном отряде и свою «клешню» беспалую поглаживать. Ну, а если откроет рот, то вы знаете что делать. – с этими словами начальник колонии обратился к оперативнику, и для пущей убедительности энергично махнул рукой в сторону окна, за которым виднелось помещение штрафного изолятора.
- Там из него всю дурь выбьют и не посмотрят, что он инвалид!
После эмоционального выступления, начальник сел в кресло, давая понять, что разговор исчерпан, и пора выполнять отданные устные распоряжения…
К нам едет «ревизор»
С подачи нового начальника колонии прозвище «Клешня» прочно закрепилось за травмированным осужденным. Как мне стало известно, в инвалидном отряде «Клешня» не прижился. Он нелегально отправил письмо с жалобой прокурору по надзору. За это его спешно водворили в штрафной изолятор, как говорится «без суда и следствия».
Вскоре из областного центра, по вышеуказанному письму, или по зову сердца, нашу зону посетил прокурор. Прибыл он с очередной проверкой, а так, как «прикормлен» был давно, то практически никогда не покидал пределов административного корпуса. Все запрашиваемые им документы, журналы и прочая «макулатура» доставлялась прямо в душный кабинет многочисленными нарочными, как из числа спецконтингента, так и самих сотрудников учреждения.
В нынешний «заезд», после звонка в санчасть, я опять был удостоен чести посетить прокуренные апартаменты проверяющего. Приготовив необходимую для показа стопу бумаг, ещё раз, на всякий случай, машинально пробежался глазами по аккуратно исписанным листам. Вспомнив про последний случай с инвалидизацией, особое внимание уделил зафиксированному травматизму. Окончательно убедившись в полноте собранных материалов, уверенно направился в сторону штаба.
Надо сказать, что этой уверенностью я обязан как заезжему прокурору, так и прочим многочисленным проверяющим «особам». Ведь они, сами того не желая, научили меня быстро, а главное безупречно заполнять медицинскую документацию на предмет всевозможных и невозможных отписок. Ни для кого не секрет на чём акцентируют внимание «чужаки», а посему заранее и с особой тщательностью «лакировались» слабые места во всех запрашиваемых бумагах.
Уже на пороге санчасти меня остановил дневальный и попросил захватить с собой чемодан скорой медицинской помощи. В голове пронеслась дежурная мысль: «Опять кого-то из жалобщиков уму разуму учили, перед заходом к прокурору, да явно перестарались».
Интуиция меня на этот раз подвела, так как медицинская помощь понадобилась самому гостю. Посередине душного, зашторенного помещения, в высоком кожаном кресле «расплылся» чернявый мужчина средних лет, с изрядно «помятым» лицом и маленькими воспалёнными глазами, которые сквозь нависшие веки никак не могли навести фокус на открытую мною входную дверь. Прозвучавший вопрос о разрешении войти так и повис в воздухе. Положительный ответ был понятен лишь по слабому кивку взлохмаченной головы. В воздухе стоял стойкий специфический запах бурного ночного застолья, а дрожащие руки неуверенно тянулись к запотевшему графину с водой. Поэтому с постановкой диагноза трудностей не возникло, а наводящие вопросы были попросту излишними. Я поставил на край стола, с хаотично расположенными на нём бумагами, свой оранжевый чемодан, и приступил к выполнению привычных обязанностей…
-Надеюсь, происходящее здесь останется между нами и не выйдет за пределы этого кабинета? – вопросительно и в то же время в приказной манере произнёс проверяющий, поправляя свои непослушные густые усы.
- Это моя работа. – уклончиво ответил я, затягивая жгут на потном плече.
- И много ли у тебя таких обращений, боец? – вопрошал прокурор.
- Да прекрати ты под шкуру лезть, Санёк! – вступил в диалог, наблюдавший за происходящим оперативник, которому впору самому было снимать похмельный синдром.
- Бумаги на стол и свободен. – повелевающей интонацией произнёс возвращающийся к жизни VIP-пациент.
«Безумно жаль своего потерянного времени, которое впустую потрачено за написанием «угодной» кипы документов. Ему сегодня откровенно нас..ать на работу, потому, что воспалённый мозг ещё долго не будет в состоянии адекватно воспринимать реальность.» - подумал я, закрывая чемодан и собирая в пакет пустые ампулы. Свёрток спешно сунул в карман форменной куртки, ведь даже мусор из урн непременно изучался дневальными, прежде чем быть выброшенным для последующей утилизации.
После возвращения домой в моём дневнике появилась очередная запись: «…снимал алкогольную интоксикацию прокурору по надзору. Хм, оказывается прокуроры такие же люди, как и мы. Пьют и болеют. Болеют, но всё равно пьют! Хотя нет - они водку попросту «жрут». Для нас такое количество спиртного непозволительная роскошь. И потом мы рожей не вышли, чтобы после запоя ещё нас и подарками задабривали…»
На следующее утро, на оперативном совещании, сам «хозяин» зачитывал вслух результаты пребывания протрезвевшего гостя: «… В ходе проведённой прокурорской проверки грубых нарушений режима содержания осужденных в учреждении не выявлено. Вся работа организована в соответствии основных регламентирующих требований и приказов. Однако, следует обратить внимание на…»
Пока начальник колонии перечислял мелкие недочёты, без которых невозможен ни один отчёт проверяющих, я подумал о том, что к этому безупречному документу по соблюдению законности и правопорядка имеется и моя заслуга. Значит всё-таки, не зря занимался «писаниной» накануне приезда прокурора. В подтверждение возникших мыслей в кармане форменной куртки отчётливо звякнули забытые мною использованные ампулы.
Образцовость любой ценой!
Выйдя за двери кабинета начальника, я сразу оказался в окружении сотрудников отдела безопасности.
- Скорее, Алексеич, в штрафном изоляторе «Клешня» вскрыл вены, а вместе с ним и вся камера из восьми человек, в знак протеста тоже «вскрылись». Тебя уже с нетерпением поджидает оперативный дежурный.
- Конечно, только по пути чемоданчик захвачу. А что поводом послужило? – поинтересовался я.
- Ну, так горе-инвалида не пустили к прокурору с жалобами. – спешно ответил сопровождавший меня дежурный по изолятору, энергично размахивая руками и сдабривая свой ответ букетом отборной ненормативной лексики, вперемежку с зоновским сленгом. Этим грешили как аттестованные, так и вольнонаёмные сотрудники. К удивлению, осужденные относились к требованию разговаривать на «великом и могучем» с должным пониманием, а сотрудники наоборот – воспринимали мою просьбу как личное оскорбление. Поэтому я не стал в очередной раз стыдить сопровождавшего меня «вояку».
Сержант в один миг отыскал на огромной звякающей связке нужный ключ и привычным движением руки открыл массивную железную дверь под порядковым шестым номером.
Помнится, будучи ещё стажёром, во время проведения обысковых мероприятий, я по неосторожности захлопнулся именно в этой камере. А поскольку принимающая смена в полном составе проследовала дальше, на второй этаж, то мне пришлось сидеть там до тех пор, пока не обнаружили моё длительное отсутствие и не отправились на поиски.
Беглый осмотр членовредителей в камере показал, что особого внимания требует только один человек. Им был уже знакомый мне пациент, ни кто иной, как «Клешня». Остальным помощь была оказана мною на месте, после чего дежурная смена тут же поставила виновных жуликов на «растяжку» вдоль стены, до прихода оперативников. А лежащий на полу в окровавленных повязках заключённый дожидался своей эвакуации в стационар.
После работы на «скорой» было непривычно наблюдать, что переноской пострадавших и внезапно заболевших занимаются специально обученные люди из числа спецконтингента, которые работали в медсанчасти в качестве санитаров. Поначалу я то и дело порывался схватиться за носилки, но к хорошему привыкаешь быстро. И потом, как сказали сотрудники, здороваться за руку с осужденными не принято. Так же под запрет попадает и переноска жуликов людьми в погонах.
Вынос «Клешни» осуществлялся быстро и «по-тихому». Со стороны казалось, что санитары бегут полуприсядью не от тяжести лежащего на носилках пациента, а для того, чтобы не быть замеченными случайными зеваками. В санчасти уже была готова комната, скрытая от посторонних глаз, которая издавна оборудована под наружной лестницей, ведущей к запасному выходу второго этажа.
Впервые я провожал уезжающего прокурора не с высоты «капитанского мостика», а выглядывая одним глазом из кромешной темноты импровизированного «трюма», в глубине которого находился жулик, с заострёнными чертами лица. А скорость вливания противошокового раствора была слышна по частоте раздающихся внутри флакона воздушных пузырей.
Судьба лежащего за моей спиной инвалида была заранее известна. С нашей стороны никакой регистрации по журналам, чтобы не портить отчётность. Просто зашьём широкими стежками порезы, несколько дней отлежится на больничной койке, после чего его опять вернут в штрафной изолятор, досиживать срок своего нарушения. Следом придёт оперативник, начальник колонии и прибавят к прежнему нарушению ещё суток десять – пятнадцать, за членовредительство. Опять же по документам будет звучать более мягкое официальное нарушение: «Не поприветствовал представителя администрации». Дежурная смена при водворении в камеру отыграется по-своему. Возможно, спустя несколько часов, вызовут меня повторно, с мотивировкой: «Упал в душе». А там по ситуации – если обстоятельства требуют того, то носилки и стационар по второму кругу, естественно без регистрации, ведь наша зона образцово-показательная, а наивысшая строчка рейтинга достигается любой ценой!
Греху предаваться невинность храня
Не успел прокурор по надзору скрыться за поворотом в направлении областного центра, как на пороге контрольно-пропускного пункта появилась служебная «Волга» проверяющего, курирующего роту охраны нашего учреждения. Заработал второй этап «застольно-развлекательной» программы, которой на этот раз руководил начальник вышеназванной роты.
Сложность заключалась в том, что прибывший офицер из управления ранее проходил службу в одной из «горячих» точек, где был контужен и отправлен на Родину. Естественно, что после такой травмы полковнику пить было непозволительно. Но «издержки производства» есть везде, а хлебосольность начальства инспектируемых объектов порой не знает границ. И наша зона не исключение.
Спустя несколько часов после приезда, ближе к закату, полковник уже поднимал в атаку невидимые подразделения против такого же виртуального врага. А для усиления группировки решил поднять «в ружьё» весь аттестованный личный состав, который незадолго до этого покинул хмурые застенки учреждения.
Так совпало, что я вместе со всеми не успел выйти «на волю», опечатывая каждый рабочий кабинет медсанчасти и сейфы, находящиеся внутри. В этот момент зазвонил телефон внутренней связи, расположенный в свободном доступе, на казённой тумбочке.
- Медсанчасть, дневальный Заздравных. – отрапортовал осужденный, продолжая свободной рукой распихивать амбулаторные карты жуликов, приходивших сегодня на приём, по ячейкам полок регистратуры.
- Медики есть?! – не представившись, произнесли на том конце провода. По манере произнесённой фразы было понятно, что звонивший имеет чин не меньше офицера.
- Медсанчасть, фельдшер Крылов. – кратко сказал я.
- А-а-а! Алексеич, как я рад! Ты мне и нужен. Выйди «за забор», я тебе не по телефону обрисую щекотливую ситуацию, из которой надо выйти достойно. – голосом заговорщика произнёс начальник роты охраны.
- Что с собой брать? – не раздумывая, сказал я. Так как прекрасно помнил недавний случай с начальником колонии.
Он меня безо всяких объяснений вызвал на КПП, без разговоров посадил в машину, и мы молча поехали неизвестно куда. Надо сказать, что у нас было не принято углубляться в расспросы самому, ведь всю правду никто и никогда не расскажет, напротив язвительно задаст заученный встречный вопрос: «С какой целью интересуешься?»
Вот так мы и ехали в полной тишине двадцать пять километров по лесной дороге, как потом оказалось, на загородную дачу к самому начальнику. Думаете, чем я там занимался? Не угадаете – охранял трёх жуликов, которые в свою очередь занимались внутренней отделкой коттеджа. Но это отступление.
- Так что с собой брать?! – повторил я свой вопрос.
- Давай договоримся, встретимся «за забором», я расскажу суть просьбы, а ты сам решишь. – заметно нервничая произнёс звонивший.
На площадке перед проходной разговор стал более откровенным:
- Я по телефону не могу всего сказать, а действовать надо незамедлительно. Короче, наш проверяющий водки напился. И теперь у него «крышу сносит». Если его сейчас не остановить, то в ближайшее время зону по тревоге поднимет. Кому это надо? Вообщем, полковника надо усыпить! – завершил фразу начальник роты охраны и глубоко выдохнул, а потом добавил:
- Вся надежда на тебя, Алексеич!
- Можно инъекцию сделать, пусть отдыхает. Я мигом в зону и обратно к вам.
- Не вариант. Сложность в том, что это нужно сделать незаметно для него самого, как будто, он уснул после спиртного.
- Вот это просьба! – откровенно удивился я.
- Выручай! – повторился майор и, не оставив мне шанса на отказ, зашагал в сторону своего подразделения.
Захватив всё необходимое в карман, я по привычке заглянул в дверной проём палаты, куда определили «Клешню» после стабилизации состояния. Он расхаживал от стены к стене, скрестив за спиной руки, и предавался своим мыслям. Такие характерные маятникообразные движения наблюдал и ранее. Даже находясь на плацу, осужденные отмеривают несколько шагов вперёд, затем как бы упираются в виртуальную стену, резко разворачиваются и шагают ровно такое же количество шагов до противоположной воображаемой преграды. И такие движения могут продолжаться очень долго. Спустя десять минут я уже стучался в кабинет, где и расположился разгорячённый гость.
- Здравия желаю, товарищ полковник! Дежурный фельдшер Крылов! Разрешите обратиться к майору Вертинскому.
- Обращайтесь. – безразлично кинул мне проверяющий, разглядывая план-схему зоны, стыдливо подёрнутую плесенью, которая упорно прорастала сквозь всю толщу каменной кладки.
- Товарищ майор, я Вам таблетки от головной боли принёс, как Вы просили.
- Благодарю. – кратко ответил майор и с этими словами сунул таблетки в карман своего кителя, явно сшитого по заказу.
- Голова у него болит! – с нескрываемым раздражением сказал полковник. – Даже выпить не с кем. Ну, давай, фельдшер, хоть с тобой выпьем.- и с этими словами он проворно разлил водку на два стоявших рядом стакана.
Начальник роты охраны в этот момент позвал проверяющего по имени и предложил взглянуть на один важный документ, который требовал безотлагательного ознакомления. Этого мгновения было достаточно, чтобы я добавил препарат в стакан с водкой и с невинным лицом принял прежнюю позу. Увидев мою готовность, майор произнёс:
- Пейте, товарищ полковник, но фельдшера отпустите, он на дежурстве.
- Ни х… с ним не будет, опрокинет стакан и пойдёт! – отрезал проверяющий…
И я действительно пошёл, но шаткою походкой в сторону дома, так как никогда не пил залпом больших доз алкоголя. « Чему только не научишься в этих стенах?!» - с этой мыслью я провалился в глубокий сон, лёжа на любимом диване.
О том, что проверяющий уснул сном младенца, а вместе с ним благополучно доспали до утра и все аттестованные сотрудники нашего учреждения, я узнал из уст майора по прибытию в зону. Начальник колонии вынес личную благодарность за выполнение поставленной задачи. Вот только эта похвала носила сугубо устный характер. Оно и ежу понятно!
Будьте любезны
В учреждениях закрытого типа принято обращаться осужденным ко всем представителям администрации, в том числе и к медикам, со своими вопросами и просьбами в письменном виде. Некоторые так поднаторели в эпистолярном жанре, что одно из таких коллективных «произведений» я сохранил и после выхода на пенсию. Суть просьбы сводилась к тому, чтобы я подольше задержал «Клешню» в стационаре медсанчасти. Это было реально выполнимо, поэтому не видел преград для выполнения этого прошения. Его текст публиковать не стану, а вот финал рукописного документа воспроизведу полностью:
«… и в завершении, на основании вышеизложенного, надеясь на Вашу благосклонность, справедливость и честность, просим решить вышеуказанные вопросы, поднятые инвалидами отряда.
Осознаём – это наша вина, за что и находимся здесь, но и надеемся на дальнейшее сохранение жизни, благодаря таким людям, как Вы. Может «судьба-злодейка» изменится и у нас?
С благодарностью за Вашу многотрудную, безотказную работу и чистоту Вашей беспорочной души и с великим уважением осужденные инвалидного отряда № 7»
Оставь надежду всяк сюда входящий
Такой лозунг впору водрузить над любым учреждением закрытого типа, находящимся под опекой пенитенциарной системы. Ведь сохранить самое главное достояние – своё здоровье в этих условиях нереально трудно, а порой практически невозможно.
Трудность ситуации заключается не только в скученности спецконтингента, длительных сроках заключения, тяжёлом физическом труде и в постоянных эмоциональных стрессах. И даже не в скудных средствах, отпущенных на медикаменты прошлого века и не входящих ни в один известный стандарт лечения. К слову сказать, и самих стандартов по ту сторону забора попросту не существует.
На мой взгляд, основная сложность заключается в том, что медицинская помощь в зоне оказывается силами штатных медицинских работников, как правило – фельдшерами, в режиме отсроченных мероприятий, когда нет реальной возможности схватить пациента и максимально быстро его госпитализировать в профильный стационар. В этом случае и медик, и пациент оказываются «заложниками системы». Проходит не один час томительного ожидания подготовки к этапированию. Некоторые больные просто не дождались такого счастливого момента.
Этапирование начинается с «благословения» самим генералом из министерства. А в ночные часы редкий человек из близкого окружения осмелится поднять его с постели. Поэтому и вывозили за забор зачастую уже агонирующие тела осужденных. В таком случае начинается вторая часть мук медика – это приведение в порядок документации всех уровней.
И пока власть имущие будут решать, кому из жуликов жить, а кому умереть, кого этапировать в спецбольницу, а кого спрятать подальше, кого сделать инвалидом, а кого выгнать на работы – порядку в системе не бывать!
Есть, конечно, и подвижки в этом направлении. В результате письменной жалобы одного офицера в Генеральную прокуратуру РФ был отстранён от занимаемой должности начальник нашей колонии, устроивший настоящую кровавую бойню, описанную ранее. В ходе проверки были выявлены многочисленные нарушения, которые квалифицировались целым рядом уголовных статей.
Но свято место пусто не бывает. Прежнего начальника сменил очередной, сбился уже, какой по счёту, но методы работы нисколько не изменились. Притеснения аттестованных сотрудников и вольнонаёмных подчинённых продолжались. Избиения и унижения осужденных, продолжаются до сих пор, о чём свидетельствуют многочисленные обращения в средствах массовой информации и в интернете.
Выходя последний раз «за забор», покидая санчасть навсегда, я успел на двери своего рабочего кабинета оставить послание преемникам:
Всем приходящим к нам – привет
Да будет жизнь сплошною сказкой.
Но знайте – каждый день и много лет
Увы, придётся пользоваться маской!
Послесловие
В этом месте логичным было бы продолжить чтение «Непутёвых поликлинических заметок», но они публиковались мною раннее. Загляните при желании ещё раз и поймёте, почему так радовался, проходя по залитому солнцем родному городу.
Я благодарен всем, кто терпеливо прочёл задуманное до конца. Спасибо за помощь и поддержку Админу, а так же всем пользователям и гостям сайта фельдшер.ру. Отдельное спасибо MUMRS, за дельные советы и за саму идею публикации «Потустороннего мира».
Уверен, что мы с вами ещё встретимся, теперь уже в рамках нового цикла. Планы, конечно же, есть. Но говорить о них пока преждевременно. Желание нового общения с коллегами велико. Я говорю вам до новой встречи и искренне желаю удачи.
С уважением Алексеич.
Комментарии
валериана
|
|
Спасибо,Алексеич! Пишите, пишите еще! |
markmayorov
|
|
Большое спасибо! Редко в последние годы приходилось мне читать что-либо подобного уровня. Успехов автору! |
ВАЛЮШКИН
|
|
спасибо,успехов в творчестве! |
Юрий Акопянц
|
|
Спасибо большое ваши текста радуют душу и глаза |
Doc74
|
|
Пишите еще! |
Елена Васильева
|
|
Здорово!!! Просто супер!!! Хочу ещё!!!!! |
|
|
Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти или зарегистрироваться