Сутки
Кот развалился на кресле, ждет, когда я пойду на кухню, чтобы метнуться вслед, в надежде получить завтрак. Жена еще спит, ей везет – сегодня она дома. Встаю, чмокаю её в щеку, иду на кухню, котяра прошмыгивает вперед...
На подстанции утренняя суета – бригады сдаются и принимаются. Что такое принять бригаду – это проверить коробку с наркотиками и расписаться в журнале, принять ящик, аппаратуру, всякие разные вещи, а также расписаться в 4-х журналах. На все это нужно, как минимум минут 15-20, соответственно, на работу необходимо прийти не в 800 /900, а в 740/840 (в зависимости от того, какая смена – 8 или 9 часовая), чтобы успеть выехать на вызов. Хорошо, если работаешь с фельдшером, который все примет, за все, кроме наркоты распишется. Но я пришел к 800, что приравнивается к опозданию, и на бригаде один – совсем один.Меня хорошо знают и, как мне кажется, хорошо относятся и поэтому никто слова не скажет, почему я такой раздолбай, не могу вовремя прийти на работу. Переодеваюсь, в раздевалке, как всегда чисто – спасибо нашим санитаркам,бригаду принимаю в режиме «online», даже успеваю хлебнуть кружку чая.Это, можно сказать,ритуал. В 810 - по селектору объявляют мою бригаду. Спускаюсь по лестнице в диспетчерскую, беру карту вызова, читаю – «ж. 81 год – головная боль, головокружение, плохо с сердцем, теряет сознание». Вызывает дочь. Первая мысль, которая приходит в голову – «сколько же лет дочери?», остальные мысли и слова нельзя напечатать, а слово «раздолбай» уже фигурировало в тексте.
Лично я не люблю работать один, не только потому, что скучно, а потому, что вызовы разные: на одном тяжелый больной и для полноценной помощи не хватает рук, на другом встречает пьяная компания и одному не «отбиться», на третьем еще что-нибудь, вобщем нюансов много. На этот счет подходит моя поговорка: «Плох тот фельдшер, который не хочет стать врачом, а еще хуже тот врач, который забыл каково быть фельдшером, медсестрой, а иногда и санитаром». И действительно, когда на бригаде один, приходится работать за себя и за того парня: слушать, мерить А/Д, снимать ЭКГ, колоть, таскать больных, шинировать переломанные конечности, бинтовать, оформлять всевозможные нужные и не очень бумажки и многое, многое другое.
Итак, детский хирург, работающий по совместительству на «Скорой», едет лечить 80-тилетнюю, мягко говоря, старушку. И ведь вылечит, за спиной 16-ти летний стаж работы – из них 11 лет фельдшером и 5 лет врачом, иногда педиатром, но по сложившимся обстоятельствам сегодня – просто «врач бригады линейной выездной». Вы спросите, что с бабушкой? Не отвечу, потому что не помню, потому что таких бабуль тысячи, и всем им плохо и у большинства один диагноз – «атеросклероз сосудов головного мозга». Запоминаются редкие вызовы, которым место в газете, а не в моем рассказе. Если будет желание – что-нибудь и расскажу. В 900, отзваниваюсь, диспетчер возвращает – видимо, вызова пока нет. Возвращаемся, на подстанции теплая тишина, в курилке наши курят вместе с заведующей, горячо обсуждая предыдущую смену, сложные, интересные и веселые случаи. Заведующая у нас хорошая женщина, всегда выслушает, успокоит шибко пылких, поможет написать правильно карту, что говорить – классная тетка – тьфу, тьфу не сглазить.
Записав карту у диспетчера, идем наверх, в столовую пить чай, поп.., ээ.., поговорить, посплетничать, послушать предыдущую смену, кого вылечили, а кого не удалось, что редко случается. Ребята у нас все хорошие, смотришь на них, и душа радуется, фельдшер, а работает лучше врача, несмотря на маленькую зарплату и нагрузку, как у доменной печи.
Маринка, например, выезжала к40-летнему мужику, который жаловался на сжимающую боль в груди, отдающую в левую руку, возникшую после «вчерашнего», короче с бодуна. Кроме того, на него было больно смотреть – кожа бледно-серая, влажная, липкая, лицо страдальческое и все время ерзает в постели. Для нашей Маринки диагноз был уже ясен – острый инфаркт миокарда, но необходимо подтверждение на пленке. Наши фельдшера оснащены электрокардиосканами – это прибор, который передает ЭКГ по телефону. Услышав по телефону диагноз от кардиолога, поставила капельницу, внутривенно сделала наркотик для купирования болей и вызвала БИТов (бригаду интенсивной терапии). Ну что можно сказать – молодец, как говорил один мой приятель: «настоящий фельдшер». Другой бы, менее опытный или просто, мягко говоря, разгильдяй оставил бы мужика дома, без ЭКГ, посоветовав меньше пить и вызывать нарколога, если совсем хреново.
Пока болтали, мне снова всучили вызов. На этот раз профильный – к ребенку 10-ти лет с травмой руки, да еще на улицу. Пока то-се, выехали, доехали, а мальчика уже завели в квартиру. Хорошо хоть догадались оставить у подъезда «часового», который проводил до квартиры. У пострадавшего, как выяснилось, перелом обеих костей предплечья со смещением. Обезболил, шинировал и отвез в Тушинскую больницу. Хоть и не инфаркт и практически ничего особенного, но это тоже наша работа, в основном неблагодарная. О благодарностях отдельный разговор, можно даже сказать, не печатный. В 1200 отзваниваюсь из больницы, на «кольце» попадаем в пробку, и торчим в ней около 40 минут. В магазине около подстанции покупаю хлеб к обеду – это, можно сказать, традиция. Возвращаемся почти в 1300, диспетчер предлагает обед, а мы с водилойне отказываемся, на еду полагается полчаса. В столовой никого, все на вызовах. Одному как-то скучно и неуютно, но ничего не поделаешь. Разогреваю суп, ставлю чайник, ем, со стороны напоминая холостяка. После обеда опять вызов, за ним ещё и ещё, и так до вечера. Часов в 7-8 вечера бригады потихонечку собираются на «базе», курят, пьют чай-кофе, смотрят телевизор – вобщем отдыхают, используя каждую свободную минуту, пока вызовы вновь не «посыпались». В диспетчерской спокойно, только рация иногда хрипло врывается в тишину. Диспетчера у нас сегодня – Валентина и Галя. Вторая отдыхает, возможно, спит положенные два часа. Ну а Валька сидит за компом – бдит, рядом на кресле расположился Коля, пишет накопившиеся за день карты. Вообще-то в диспетчерской посторонним не место. У них на двери надпись: «Прежде чемвойти, подумай: нужен ли ты здесь?». Но Коле сегодня можно, потому что у них с Валентиной роман, любят они друг друга. Об их романе можно долго рассказывать, у меня на этот счет мало опыта, короче говоря, любовный треугольник. Еще о многих можно посплетничать, но лучше не стоит.
Вдруг со стороны коридора раздается громогласный голос нашей Светки. Вы бы подумали, что что-то случилось, а это просто приехали наши БИТы, и Светлана, как всегда, чем-то недовольна – увидела, что водитель курит в неположенном месте, ну и обложила его по полной программе семиэтажным матом. На неё посмотришь – гром-баба, обматерит так, что мало не покажется, особенно когда принимает бригаду, и ей что-то не понравилось. На вызовах – ас в полном смысле этого слова, за своего доктора Генку встанет горой, а дома любящая жена и строгая мать. Муж её врач, тоже работает у нас. Он приходит, когда Светлане уходить домой.
Уже скоро девять,Николай уже уехал на «больной живот», хоть моя бригада и стояла в очереди, так как «боли в животе» считается фельдшерский повод, а для меня вызова все нет – хорошо. В 2200 ко мне на бригаду подсаживается Лида Савинская, она же «Сатанинская», она же многодетная мать, она же очень хороший, добрый и отзывчивый человек. Кстати, в прошлом преподаватель в школе, а в своей настоящей жизни опытный фельдшер «Скорой помощи». Мы с ней познакомились пять лет назад на туристическом слете, до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Вместе с ней работать одно удовольствие, никогда не пререкается, несмотря на разницу в возрасте и большой жизненный опыт. На любом вызове как рыба в воде. Если ты вдруг устал или плохо себя чувствуешь, её можно смело «нарядить» доктором и в путь.
До десяти я не дотянул, в2120 на меня пришел вызов, приблизительно такой же, как и утром, да еще в соседний дом: «Ж. 85 лет без сознания, вызывает внук». У меня была возможность сделать вызов по быстрому и вернуться за Лидкой. Через 6 минут мы подлетели к дому, на 5-й этаж я взлетел с ящиком и «баяном» (так у нас издавна называют электрокардиограф). Дверь была раскрыта, а внук подозрительно стоял на площадке и спокойненько курил. Скажу вам, это плохой знак. Предчувствия меня не обманули, мне уже можно было не торопиться. Приблизительно 2-3 дня назад бабушка и померла. После непродолжительного осмотра я вызвал по инструкции ментов и вместе с внуком на лестницу курить, так как долго находиться в квартире было невозможно: во-первых, она напоминала Плюшкинские завалы, ну а во-вторых, запах разлагающегося организма далеко не французские духи. Милиция приехала не скоро, можно было выкурить пару пачек. В одиннадцатом часу меня вернули за фельдшером, и началась ночная гонка. Проснулись алкаши, бабули и дедули вспомнили, что у них есть сердце и что им всем плохо и необходимо перед сном измерить давление и сделать любимый укол Магнезии. И вся эта дребедень почти до 3-4-х утра, и ничего особенного, как я вам уже говорил. Но нам совершенно случайно повезло. На смену Вальке села Галька, и передала нам вызов: «М. 40 лет теряет сознание», повод практически врачебный, но никто не знает, что за этим скрывается. На самом деле оказалось, что у мужика пищевуха, и он уже пару дней в обнимку с «белым другом», боясь вызывать врача, и еще больше инфекционной больницы. Сознание он на самом деле еще не терял, но сильная слабость в ногах и головокружение не давали возможностипередвигаться по квартире. Ну, а когда домой пришла его жена, то сразу вызвала «Скорую». Мужику ничего не оставалось делать, как согласиться на госпитализацию. А везти нам пришлось через всю Москву, в Курьяново, в 3-ю КИБ. Вы спросите, почему же нам повезло, а потому, что на один такой вызов уходит часа 2-3, а при желании все 4. Сдали больного быстро, но в карте написали, что ждем свободного «бокса», и поехали ко мне домой пить «чай». Моя жена тоже хорошо знает Лиду. Естественно, под «чаем» подразумевался коктейль в умеренных дозах.
На подстанцию мы вернулись где-то в четвертом часу, почти все бригады были на месте – спали. У диспетчера направления, взяв «ужин», на который так же как и на обед полагалось 30 минут, не раздумывая, легли спать. В нашей комнате уже спали несколько человек, воздух, пропитанный Колиными ботинками, громко сотрясал Мишкин храп, но через несколько минут я не слышал ни ботинок, ни храпа – крепко спал. Приблизительно через полчасапочувствовал, что кто-то меня дергает за плечо, видимо, пытаясь разбудить на вызов. Ночью у нас по селектору бригады не объявляют, а диспетчера или “гонцы” поднимаются на второй этаж и будят на вызов каждого в отдельности. Вот я и подумал, что и меня кто-то разбудил на вызов, было почти 5 часов утра. Встал, оделся, обулся и спустился в диспетчерскую. Галина тихо посапывала в подушку, положенную на столе. На “прилавке” карты вызова не было. Галю пришлось будить. “Где, говорю, вызов?” А она смотрит на меня, как на привидение, и говорит, что минут сорок, как ни одного вызова не поступало – “иди спать”. Видимо, мне приснилось. Так бывает, но очень редко. Лег опять и крепко уснул.
«Население» дало нам поспать до половины седьмого. Нам дали вызов, который по всем показателям должен стать последним за дежурство. Последний вызов для опытного «скоропомощника» – это святое, его надо сделать так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прошедшее дежурство! Короче говоря, дежурство необходимо закончить вовремя – это святое. И нам это удалось. В 800 мы сдали бригаду, скинулись по тридцатке, послали гонца за «релаксантом», поднялись на кухню, выпили по чуть-чуть, и по домам. А дома… Ну это уже другая история.
Timur