И снова бой …

- Привет, Юрка, - поздоровалась я. – Сейчас приедет, как же без него, с завгаром лается, - пояснила я задержку своего врача...


- Привет, Юрка, - поздоровалась я. – Сейчас приедет, как же без него, с завгаром лается, - пояснила я задержку своего врача.

Завезя меня на подстанцию, Док действительно поехал в автохозяйство, чтобы выяснить, почему ночью на одной из машин не оказалось водителя. Как и куда смотрели диспетчера гаража, поставив водителю двенадцатичасовой рабочий день и не подменили его никем другим? Бригада целый час не могла выехать на адрес.



- Снова одна? – поинтересовался Юрка. – А у меня есть предложение. Ты одна и я один, у Иришки занятия до пяти, Витька тоже после пяти освободится. Давай скооперируемся? Хоть на вызова нормально поездим.

- А кто нам разрешит сократить бригады? – поинтересовалась я. – Хотя… знаешь, вот придет сейчас Витька, если ты его уломаешь, я согласна.

- Правда? – обрадовался Юрка. – Это здорово!

В коридоре было оживленно. Предыдущая смена уже собиралась на кухне в ожидании близкой пересменки. Для них смена заканчивалась. Оставался последний рывок и всё, домой! Отмыкать, отсыпаться, отъедаться… Народ сновал от диспетчерской к аптеке и далее по маршруту кастелянша-салон-кухня.



- Как смена? – доносилось с кухни.

- Имели, как хотели, - слышался ответ.

- Ну, ночью-то поспать дали? – настаивал вопрошающий. Кажется, это был Анатолич.

- Полчаса, а потом произвели контрольный выстрел.

Нет, не подумайте чего дурного, «контрольный выстрел» обозначает, что бригаду сорвали на вызов меньше, чем за полчаса до пересменки, вызов был экстренный.

- Это подлость! Мамвале башку отверну, - слышался возмущенный голос Женьки.

- Ошалел?

- Я тысячу раз говорил ей; «Не ставь мне ночи!» – продолжал возмущаться Женька. – Четыре старых перечницы со своими жалобами и стенаниями, да ещё и пьянь подбирали….

Женька – наш медбрат. Бабник и затейник, он категорически отказывался выходить на работу по ночам. Ему ставили график по двенадцать дневных часов, и он кочевал по всем трем сменам. Не лень же выходить почти каждый день.

- Ты же любишь стоны по ночам, - хихикнула кто-то из девчонок. – Да ещё погромче.

- Но не такие же! – искренне возмутился Женька.

- Нули совсем озверели! – неслось бурчание с кухни. – За ночь шесть раз дернули! Даже на ложный сгоняли! К черту на кулички! – продолжал возмущаться кто-то на кухне. – Вызова не фильтруют совсем…

- Распоряжение облздрава, - прокомментировал Львович.

Обычный гул обычной пересменки.



- Галина, отметь, я на месте, - сообщила я, сунув голову в окошко диспетчерской.

- Рыжик, подожди! – тормознула меня диспетчер. – Тут дело такое… - мялась она. – Приказано тебя одну на линию не выпускать, а у меня только «Гонококк» не у дел и Анжелка комендантит.

- Мне без разницы, - призналась я. – Кого поставишь.

- Да! Сегодня пятиминутка запланирована, не пропускай! – посоветовала Галина в спину.



Отчет дежурного врача был, как обычно нуден, никому не нужен и не интересен.

- Всего по подстанции было получено столько-то вызовов. Из них: реанимационных выездов совершено четырнадцать, кардио-реанимационных столько-то, линейных… - зачитывал он отчет статистики. - Перевозок…. Родов… Роды на дому…

- Какая бригада принимала? - тут же отреагировала Валентина.

- Первая, - не меняя тембра, сообщил Станиславыч.

- Почему не девятая? Для чего мы создали акушерскую бригаду?

- Девятая бригада была на вызове, - так же нудно пояснил дежурный врач, сдающий смену. – Они успели довезти роженицу до роддома, а первая приехала, когда роды были уже в ходу.

- Как можно?! – взвилась Валентина, но, наткнувшись на унылый взгляд покрасневших от постоянного недосыпа глаз Станиславыча,  поморщилась. – После пятиминутки в мой кабинет! И диспетчер тоже! – потребовала она. – Продолжайте, Владислав Станиславович.

- Задержек выезда по вине автотранспорта… - занудил дальше дежурный врач.

Валентина с умным видом помечала что-то в блокноте, а мухи засыпая на лету, падали вниз.

Уходящая смена скучала; дописывали несданные карточки, жевали, звенели ложками в чашках, никто не слушал нудное жужжание. Они-то все это на собственной шкуре испытали, им Америки не открывали.

А нам это тем более было не нужно; нас ждет своя смена, свои вызова и свои заморочки. Эх, где наши веселые Михалычевские пятиминутки? Умеет он поднять настроение и уходящим, и остающимся на смену. На его разборах народ  хохочет, рыдает и бьется в истериках.

Док проводит пятиминутки деловито и быстро, пара слов о происшествиях, прием жалоб персонала и все. Желающие что-то обсудить, шли в кабинет, чтобы не грузить остальных  проблемами.

А вот Валентина любит показать себя начальством. Пятиминутки проводятся долго, с полным отчетом и выяснением мелких деталей.



- …помнить о том, что вы «Скорая помощь», а не банда бомжей, - поморщилась Валентина.  – Внешний вид должен быть пристойным! Вот вы, - она перевела взгляд на Генадича. – Почему я застала вас, Алексей Геннадьевич, в грязном, да ещё и рваном халате?

- Потому, что на аварии в машине оказалась собака! – заступился за своего врача Генка. – Она перенервничала и ошалела от крови, а ещё защищала своих хозяев. Когда в машину смогли протиснуться, вцепилась…

Генадич у нас слегка заикается, а когда волнуется, заикается сильно, и стесняется этого. Чтобы не ставить шефа в неловкое положение и не заставлять мучительно мычать, пытаясь прорваться через первый слог, фельдшера стараются страховать его, влезая в разговоры.

- Меня эти подробности не интересуют, а вот вид должен быть пристойным, - нахмурилась начмед и одарила Генку злобным взглядом. - Так, теперь психбригада. Кстати, почему доктор Фомичев считает для себя возможным, и уже не первый раз, не посещать пятиминутки? – возмутилась Валентина, заметив отсутствие Викторыча.

- Что тут у нас? – заглянул на кухню доктор Витя. – Ещё не закончили? – удивленно спросил он и посмотрел на часы.

Без пяти восемь. Через пять минут, половина присутствующих выстроится у окна диспетчерской за карточками, которые уже ждут.

- Мы ещё и не начинали, - зло посмотрела на него Валентина.  – Только со статистикой завершили…

- Ещё происшествия были? – спросил Док у Станиславыча. – Кроме накладки с водителем.

- Нет, - покачал тот головой. – Только отсутствие водителя, остальное по мелочи.

Станиславыч передал бумагу со статистикой в нетерпеливо протянутую руку доктора Вити. Тот быстро пробежал бумажку глазами.

- Хорошо, - кивнул Док и перевел взгляд на Алевтину, старшую на нулях в предыдущей смене. – Алевтина, - обратился он к ней. – Ты у нас давно не слезала со стула? И девочки твои засиделись, как я вижу?

- Чего это? – опешила Алевтина. – Мы что, плохо вызова принимаем?

- Вы забыли, что такое ночные вызова, - усмехнулся  Док. – Какого ляда ты приняла зверосовхоз?

- Приказ облздрава, - парировала Алевтина. – Принимать все вызова.

- Зверосовхоз – вотчина ЦРБ, - напомнил доктор Витя. – И если ты не в курсе, но находится в семнадцати километрах от черты города. Мало того, вызов был заведомо ложным.

- Да? – язвительно спросила Алевтина. – И с чего это мне знать, что вызов ложный?

- Если бы ты выезжала, то знала, что в зверосовхозе всего один телефон, и он находится в кабинете директора. Никакой посторонний, да ещё ночью, звонить оттуда просто не мог, - пояснил доктор Витя.

- Ну-у, мало ли, - отстаивала правоту Алевтина.

- Алевтина, ты приняла этот вызов, прогнала семнадцатую полсотни километров, они мотались по грязи и искали мифического пациента, а ты в это время спокойно спала, - пояснил доктор Витя. – Поэтому я предупреждаю, вам пора вспомнить, что такое ночной ложный вызов на собственных шкурах.

- П-п-правильно, - согласился Генадич.

- Ещё жалобы у кого-нибудь есть? – поинтересовался Док.

- Есть! – дурашливо откликнулся Пятый. – Меня девушки не любят.

- Такова селя ва, - усмехнулся Док.  – Ещё жалобы?

- И снова меня девушки не любят, - не унимался Пятый. – Как жить, Семёныч?

- Нерегулярно, - ответил доктор Витя. – Так, если жалоб больше нет, все свободны. Валентина Михайловна, попрошу вас в кабинет, - сказал он начмеду и вышел из кухни.

- Витька, подожди! – окликнул его Юрка, выскакивая следом. – Я тут подумал…

Предыдущая смена не собиралась задерживаться, на кухне в мгновение ока стало свободней.

- А в комнатах наших сидят комиссары, и девушек наших ведут в кабинет! – фальшиво пропел Пятый вслед Доку. – Нет в жизни справедливости! Одним все, а другим …Чего дерешься-то? – воскликнул он, получив подзатыльник от Львовича.

- Пятый, я тебе когда-нибудь твой шаловливый отросток на пятаки пошинкую, - предупредил его реаниматолог. – Без наркоза.

- Помогите! Хулиганы смысла жизни лишают! – продолжал дурачиться  Пятый, пятясь от Львовича. – Злой ты, Лёва, недобрый. Я с тобой пить не буду, - предупредил он.

- Не пей, мне больше достанется, - развеселился Львович.

- Нет, вы видели? – не унимался Пятый, апеллируя к присутствующим. – Вот так с хвоста стряхивают старых собутыльников!

- Пятый, ша! – заглянул на кухню Викторыч.

- Нет, шеф, ты видел? – обиженно сообщил Пятый. – Девочки меня не любят, Львович с хвоста стряхивает. Как жить?

- Тебе же сказали, нерегулярно, - усмехнулся Викторыч. – Привет, Лёва, как жизнь молодая?

- Как-как… кверху каком, - усмехнулся реаниматолог. – Жена на море уехала. Холостякую теперь.

- Это ты погорячился, жену отпускать одну, - не удержался от подколки Пятый. – Смотри, как бы чего…

- Завянь, шнурок, - негромко посоветовал Вовка-Чума, и Пятый тут же примолк и посерьезнел.

- Спецы, кардиология, хирургия, на вызов! – рявкнул матюгальник. – Бригады: первая, третья, седьмая, восьмая, девятая, десятая, одиннадцатая, семнадцатая, двадцать седьмая, психи, поехали, - добавила Галина.

- @ть! – в сердцах выругался Викторыч. – Даже чаю глотнуть не успел! На@я мозги столько времени @ли?

Кухня опустела, а в коридоре, возле окна диспетчерской выстроилась очередь врачей. Помощники торопливо разбирали в аптеке ящики и тащили их к своим машинам. Машины урчали, готовые вылететь из двора. Первой сорвалась с места канарейка спецов. Взревев безумной сиреной и крякалкой, наши биточки вылетели из двора.

- Опять старая кляча…

- Инфаркт? У девчонки в шестнадцать лет? – возмущался доктор Саша, - прочитав свою карточку. – Галя, такого не бывает. Это элементарная истерика!

- Махнем не глядя? – предложил Анатолич. – Я к девчонке, а ты за меня к Никитину, - протянул он карточку.

- Да иди ты! – возмутился доктор Саша, отскакивая от хирурга. – Инкубатор опарышей твой Никитин! – передернулся кардиолог, вспомнив пациента.

- Озверели?! Карточка полчаса лежит, а там четвертые роды! – возмущалась Зинаида. – О чем думаете?

- Что у тебя? – поинтересовался Юрка, заглядывая в мою карточку через плечо.

- Родной трезвиватель. Опять избитый, - пояснила я. – Хрен дождутся, не возьму! Сами избили, сами пусть теперь выпускают!

- Лютуешь, Танюха? – поинтересовался доктор Саша.

- Моду взяли, подберут, изобьют, карманы вычистят, а потом нас вызывают, - пожаловалась я. – В прошлые сутки тонну бумаги извела. Доказывала, что в карманах у мужика пусто было, когда его забирала. А он в тот день, типа, получку получил…

- Так их, - одобрительно кивнул доктор Саша. – По мордасам…

- Саш, ну  ты-то понимаешь, что я чужого никогда не возьму? – спросила я в упор. – Или тоже поверишь?

- Да ты что, шуток не понимаешь? – опешил доктор Саша. – Танюх, ты не первая, на кого они пытаются свалить пропажу денег. Не переживай.

- Так вот, обидели они меня. Очень сильно, - призналась я. – И про  этот финт они теперь забудут. Я своих мужиков на них уже натравила.

- Ну что, допрыгались котята, больше срать не будут, - согласился доктор Саша.

- Куда едешь? – подскочил Чума.

- В рыгаловку, - более лаконично ответила я, направляясь на вход.

- Опять? Если что, на помощь зови! – крикнул друг.

- Если что, я их и сама порву, - пообещала я. – Как Тузик грелку.

Ну вот, поделились информацией, а теперь разбрелись по машинам и с головой в работу.



*    *    *

- Третья бригада, - окликнула Оксана, когда мы уже подъезжали к подстанции. – Где находишься?

- У ворот, - ответила я.

- Записывай срочный адрес, - потребовала Оксана.

- Что, больше послать некого? – пробурчал Санька, останавливаясь.

Какой смысл заезжать во двор, если сейчас же из него выруливать? Только создавать лишнюю аварийную ситуацию, вылетая на улицу под сиреной и мигалкой.

- Диктуй, - согласилась я.

- Вот же дурища, - прокомментировал мое согласие Санька, когда я начала записывать адрес.

- Я бы на твоем месте пожаловалась Доку, - поддержала его Анжела, просунувшись в окошко перегородки. – Чего нас гоняют?

- Вот потому ты не на её месте, - радостно вступил в перебранку Санька. – Жаловаться – последнее дело, запомни.

- Даже чаю не дали попить, и покурить спокойно, - продолжала сзади ворчать Анжела.

- Кури, кто тебе мешает? – поинтересовался Санька.

- Да ну, с вами скучно, - вздохнула Анжела. – Таскай ящик и стой, как дура, стенки подпирай. Ничего смешного на вызовах….

- А ты не подпирай, - посоветовал водитель. – Возьми и помоги, для разнообразия.

- Записала, едем, - сообщила я диспетчеру. – Гони, Санька, - попросила я, сунув карточку с адресом под нос водителю. – Ты, в самом деле думаешь, что бывают веселые вызова? – развернулась я к Анжеле.

- Конечно! – заявила Анжела. – Вон, на кухне, сколько веселого рассказывают.

- Вот и мы сейчас повеселимся, - покачала я головой.

- Почему это? – заинтересовалась Анжела.

- Потому что бабушка хрипела, - пояснила я. – И сейчас нам будет очень весело констатировать смерть.

- Не поняла-а, - протянула Анжела. – А чего веселого?

- А вот приедем, и увидишь, - пообещала я. – Сколько вызов пролежал у Оксанки? Неизвестно…

- Так нам же его только что передали! – возмутилась Анжела.

- Угу, только это никого не волнует. Скорее всего, Оксанка ждала, когда кто-то из врачей освободится, а вызовок пылился. Уже раз двадцать перезвонили с истериками, что скорая не едет, - объясняла я прописные истины. – Вот мы под горячую руку и попались. Когда приедем, нам сообщат, что уже час ждут, что бабушка уже хрипеть перестала…

- А почему нас? – опешила Анжела.

- Потому что, если туда сунуть кого-то из мужиков, их и избить могут, а на нас только наорут.

- А почему бригаду не послать? – не понимала Анжела.

- Анжелка, ты уже год работаешь. Ты видела, что на нулях творится? – поинтересовалась я.

- В смысле? – не поняла Анжела.

- Там же телефоны не умолкают, вызова поступают каждую минуту, и не по одному. А на весь город всего пятьдесят бригад. Это вместе с перевозками, психами и педиатрами, - напомнила я. – Мы, кстати, должны работать как перевозка, но тогда на центр останется всего две линии. Леночка с Юркой загнутся под этой лавиной.

- И чего? – не доходило до Анжелы.

- Ничего. Не могут две  бригады обслужить всех, - объяснила я. – Потому мы на линии, а не на перевозке.

- Зинаида, кстати, тоже на линейных вызовах пашет, - сообщил Санька, постоянно слушающий эфир.

- Вот, видишь, даже девятую с родов сняли, - кивнула я. – Всех имеют в извращенной форме.

- А почему же нам с таким опозданием вызов предали? – снова спросила Анжела.

- Во-первых, это только мое предположение, - пояснила я, -…, а во-вторых, их передают по мере экстренности. Какая-нибудь температура или давление могут до вечера прождать, пока все экстренные не разгребем.

- Почему до вечера? – не поняла Анжела.

- Потому, что днем работают поликлиники. И этим пациентам нужно вызывать участкового, а не скорую, - терпеливо пыталась я объяснить. – Ты лучше скажи, систему собирать умеешь? Внутривенные делала?

- Один раз делала, - призналась Анжела. – Почти сама, меня Юрка учил…

- Свезло-о, - вздохнула я.

- Ладно, Рыжик, я помогу, ты же знаешь, - напомнил Санька. – А что, думаешь, бабка может ещё дышать?

- Знаю, Санька, на тебя и надежда, - кивнула я. – А там… чем черт не шутит, - пожала я плечами. – Вдруг, нам  какая особо живучая бабулька попалась?

- Как вы так можете?! – вскинулась Анжела, у неё даже глаза подозрительно заблестели. – Мы же скорая!

- Анжелочка, деточка, - снова развернулась я в салон. – Я же не волшебник, если бабулька полчаса, как не дышит, я её не раздышу… Даже если сама на ней сдохну, - вздохнув, добавила я.

Не могу же я девчонке в глаза сказать, что будь у меня другой помощник, я попыталась бы, но только не с ней. Что смогу, сделаю, но сама ещё мало знаю и умею. На вызове четырех рук не хватает, а уж с двумя как управиться, не представляю. Нет, Санька наш молодец, он будет суетиться, и помогать будет, ему только команду нужно дать….

И вообще… чем черт не шутит? Вдруг, мне сегодня снова улыбнется удача?

*****
- Санька, скажи мне что-нибудь хорошее, - попросила я, пытаясь  быстро набрать необходимое для настоящей работы количество адреналина.

- Сдурела? – Санька даже развернулся ко мне. – Ты это дело прекрати, - попросил он. – Рыжик, мне же Тигр голову оторвет и скажет, что так и було.

Стоило ему напомнить о моем враче, как на душе сразу стало спокойно и тепло, все отодвинулось куда-то на второй план.

«Малыш, не накручивай себя заранее», - вспомнила я наставления доктора и его золотистую теплую улыбку. «Увидим пациента, тогда и будем работать. Не пали себя раньше времени».

- Как же ты так можешь? – где-то вдалеке, не раздражая, зудел голос Анжелы. – Нужно же спасать, а мы… а ты… А ещё говорят, что вы можете всё! Хваленая, вся такая растакая третья! Да я сегодня так Гальку уламывала, чтобы она мне разрешила с вами съездить…

- Заткни фонтан, не мешай ей, - пытался одернуть санитарку Санька. – Не видишь, готовится?

- Чего? К чему готовится? Да она вообще заснула!  - комаром пищала на задворках сознания Анжелка.

- Заткни хлеборезку, - рычал Санька. – А то, быстро из машины вылетишь! – Рыжик, мы это… подъезжаем, - предупредил он.

Среагировав, я спокойно взяла тонометр и папку. Стоило машине затормозить, я выбралась из кабины.

- Спасибо, Сань. - Не сиди, бежим, - попросила я Анжелу. – И давай сюда кислород, на всякий случай.

Накинув на плечо ремень  от подсумка с баллоном, я поспешила на третий этаж. Сзади грохали Санька и Анжела.

Дверь распахнулась, стоило только притронуться к кнопке звонка.

- Здравствуйте, - поздоровалась я с открывшей дверь девушкой. – Скорую вызывали?

- Вызывала, - согласилась девушка, недоверчиво посмотрев на меня, потом перевела взгляд на Анжелку и Саньку.

- Кому плохо? Что случилось? – спросила я, шагнув за порог.

- Бабушка у нас… - недоверие нарастало. – А вы точно скорая?

Времени на объяснения не было. Не нравится мой внешний вид? Можешь жаловаться, только потом, не сейчас.

- Скорая, - заверила я. – Уши, лапы и хвост, всё на месте. Что с бабушкой случилось? И где она? – теснила я девушку по коридору.



*    *    *

- Мишка, а ты почему не в колхозе? – поинтересовался Юрка у «гонококка». – Все же картошку копают.

- Я летом ездил, в первую смену, - вздохнул студент. – Все на осень откладывают, потому на скорой и не протолкнуться. А я подумал и решил, если я в июле съезжу на сено, в сентябре, когда всех на картошку отправят, у меня есть шанс на бригаду попасть.

- А что, не ставят? – поинтересовался Юрка.

- Никто со мной не хочет работать. Все предпочитают старшекурсников, - снова вздохнул студент. – А мне до фельдшера ещё целых три года учиться.

- Ничего, мы из тебя аса сделаем, - усмехнулся Юрка. – За тебя врачи ещё в очереди стоять будут и драться. Ты тогда в мою сторону и не взглянешь.

- Да что вы, доктор! – смутился студент. – Да я… да вы… вы только свистните, я же всегда.... Вы даже не представляете, как я вам благодарен. Меня полгода на перевозки суют.

- Не нравится? – снова усмехнулся Юрка.

- Ну-у, - протянул студент. – Сначала было интересно. За больными бегаешь, в приемное их отводишь…. Но хочется чего-то настоящего. Хоть уколы бы поделать или жизнь кому спасти, - добавил он шепотом, совсем смутившись.

- Жизнь спасти сегодня не обещаю…. А ты умеешь делать внутривенные? – поинтересовался Юрка.

- Учился, - сообщил студент. – На манекенах получается, и даже на трупах, - добавил он и снова смутился.

- Ну вот, теперь на живых поучишься, - кивнул Юрка. – Считай, что все уколы сегодня твои. К утру с разбегу в вены попадать будешь, - пообещал он.

- Я постараюсь, - тихо ответил студент.

- Ты на девчонках старайся, - хохотнул Юрка. – А уколы делать нужно. С первого раза не получится, будешь перекалывать. Не получится во второй, будешь третий раз переделывать. Я шприц в руки сегодня брать не буду.

- А вдруг у меня не получится? – растерялся санитар.

- Получится – не получится, это ты опять, на девчонках пробуй, а на вызовах будешь пахать, как негр на плантации, - успокоил его Юрка.

- Испугаешь так парня, - предупредил Петрович. – Сбежит.

- Если сбежит, значит, ничего он не стоит, - отмахнулся Юрка. – Запомни, скорая не боится ничего!

- Ну, чего на парня насел? – примирительно ворчал Петрович. – Не пугай раньше времени.

- Пусть лучше сейчас отбоится своё, - усмехнулся Юрка. – На вызове будет некогда. – Ты понял? – развернулся он к помощнику.

Студент только кивнул.



- Скорую вызывали? – спросил Юрка у встревоженного мужчины, открывшего ему дверь.

- Вызывал, доктор, - мужчина отступил, пропуская бригаду в квартиру. – Света… Я  пытаюсь её разбудить, а не получается. Она все спит… и такая вся бледная, - торопился он рассказать, двигаясь по коридору. – И холодная.

И мужчина толкнул дверь, пропуская Юрку в спальню.

- Что с ней, доктор? – спросил он, как только Юрка шагнул в спальню. – Что с ней, как думаете?

- Сейчас разберемся, - ответил Юрка, не поворачиваясь. – Миша, распаковывай ящик, - бросил он своему помощнику.

И еще не подойдя к кровати, он на ходу сунул бусины фонендоскопа в уши.

- Доктор, Света с утра жаловалась, что у неё живот болит, - вспомнил вдруг мужчина. – Потому и дома осталась, даже на работу не пошла сегодня, предупредила…

А Юрка, услышав слова мужчины, быстро сдернул одеяло с лежащей.

- Ах ты ж, черт! – невольно вырвалось у него.

И сразу стало понятно, почему она лежала такая бледная и безмолвная, почему кожа её была холодна и покрыта липким потом. И почему даже веки изнутри были бледными, почти бесцветными.

-  Готовь капельницу! Реополиглиюкин, - сказал Юрка. – Живо!

Он осторожно нажал на низ живота лежащей женщины и поморщился, глядя на растекающуюся лужу крови.

- У нас флаконы в машине, - как-то испуганно сказал «гонококк».

- Тогда ещё глюкозу возьми и системы. Пустим в две струи. Рексом! - прикрикнул на него Юрка. – И кислород прихвати! – крикнул он вслед выскакивающему за дверь студенту.

- Доктор, а что со Светой? – испуганно спросил мужчина.

- Давно жалуется на боли в животе? – спросил Юрка.

Плеснув на руки из пузырька спирт, он растер его, обрабатывая руки со всех сторон. И, не обращая внимания на капли, срывающиеся с пальцев, ловко, ни к чему не прикасаясь, выхватил из ящика пакет со стерильными перчатками.

- Только сегодня. А что? – интересовался мужчина, пока Юрка натягивал на мокрые руки перчатки. – Что с ней?

- Вчера что делали? – спрашивал врач.

Перчатки с трудом натягивались на влажные руки, липли. Но это не смущало врача. Он уже привык к этому сопротивлению и ловко управлялся.

- Нет, ничего особенного, - медленно отвечал мужчина, как зачарованный, следивший за манипуляциями врача. – А что со Светой?

- Выкидыш у неё, - ответил Юрка. – Снимайте быстро трусы…. Да не свои! С жены снимайте, – фыркнул он, обернувшись.

- Сейчас, сейчас, - заторопился совершенно обескураженный мужчина, застегивая брюки.

- Лампа какая-нибудь есть? – спросил Юрка. – Мне свет нужен. Настольная или…

- Сейчас! – заметался мужчина. – А это… трусы-то куда?

- Бросьте их на пол, потом подберете, - посоветовал Юрка, устраиваясь на кровати так, чтобы ему было удобно добраться до пациентки. – Ну? И что же ты с собой сотворила? – спросил он лежащую без сознания молодую женщину. – Что же ты с собою делала? – задумчиво повторил он.

- Что, доктор? – спросил мужчина и застыл, увидев, чем занят врач. – А что вы делаете?

- Жену вашу осматриваю, - пояснил врач, проводя гинекологическое исследование. – Свет, пожалуйста, - попросил он, не оборачиваясь. – Сюда направляйте.

И мужчина, чуть не теряя сознание, направлял свет лампы на жену, поверх плеча врача.

- А она жить будет? – шепотом спросил мужчина, не отрывая взгляда. – Доктор…

- Постараемся, – хмыкнул Юрка. – Ну, и где же тут у нас остатки? – сосредоточенно искал он, нажимая другой рукой на живот женщины сверху. – Как неудобно…

- Что вы говорите, доктор? – переспросил мужчина.

- Мы постараемся, говорю, - поморщился Юрка. – Лучше вспоминайте, что вчера было необычного. Может, она таблетки какие-нибудь пила? Или в ванне долго лежала? Или ночью что-то необычное?

- Принес! – сообщил «гонококк», пытаясь отдышаться. – Я Петровичу сказал, чтобы носилки волок.

- Нет-нет, ничего не пила, - бормотал мужчина. – И в ванне она не лежит. Она душ предпочитает…

- Собирай обе, - скомандовал Юрка. – Маску на лицо, кислород на половину напруги.

- Сейчас, - отозвался помощник.

- А-а-а, мы же вчера мебель переставляли! – вспомнил вдруг мужчина. – Светке в голову взбрело всё переставить в большой комнате…

- Понятно, - кивнул Юрка. – Ага, вот оно! – обрадовался он, разгибаясь.

Он стянул с себя перчатки, завернув в них что-то кровавое, упаковал это в пакет, который сунул в ящик. И полез в карман рубашки. Вытащив портсигар, Юрка открыл его.  Одна створка портсигара была забита сигаретами, это Юркин НЗ, который всегда пригождается под утро, когда сигареты в пачках заканчиваются, а в другой створке торчало несколько ампул. Тоже НЗ, только профессиональный, личный. Выбрав одну из ампул, врач вытащил из ящика шприц.

- А я ведь сегодня в командировку должен был уехать, а её отложили, - бормотал мужчина. – Вот и заглянул, чтобы Светку обрадовать…. Обрадовал, называется.

- А если бы не зашел, мог бы и труп найти, - успокоил его Юрка. - Как ты? – поинтересовался он у помощника.

- Нормально, получилось, - сообщил тот врачу. – Сейчас, только пластырем закреплю.

- На полную пусти, - попросил доктор, протирая бедро женщины ватой со спиртом.

- Как труп? – опешил мужчина. – Это что, Светочка могла умереть? Если бы я не пришел, она могла умереть?

- Могла, очень даже просто, - кивнул Юрка.

Вернувшись к ящику, врач кинул пустой шприц и втиснул пустую ампулу в портсигар. Потом вытащил из ящика пакет «Холода», активировал его ударом о колено, и положил его поверх рубашки пациентки на живот.

- Молодец, Мишка, - негромко похвалил он своего помощника, взглянув на капельницы. – Выйдет из тебя толк. Сделаю из тебя волка.

И молодой студент расплылся в улыбке от такой похвалы.

- Будешь, следить за давлением, - сказал ему врач, протянув студенту тонометр и фонендоскоп. – Умеешь?

- Учили, - сообщил студент, и ладони его мгновенно повлажнели.- Я смогу, правда, - заверил он.

Это был первый раз, когда ему доверили измерять давление у живого пациента. И не просто при какой-нибудь гипертонии, а вот так, сразу в бою за жизнь.

- Не сомневаюсь, - кивнул Юрка и открыл крышку ящика. – Та-ак, посмотрим, что у нас здесь …

В дверь позвонили.

- Откройте, пожалуйста, - попросил врач затихшего мужчину. – Это наш водитель носилки принес. Сейчас поедем в больницу.



*    *    *

- Что случилось? – спросила я, пытаясь прослушать сквозь хлюпанья и свист сердцебиение пациентки.

Господи, ну почему? Неужели так трудно закупить на все бригады кардиографы? Пусть самые примитивные, но кардиографы, чтобы не дергать по каждому поводу кардиологию.

- У меня стенокардия, - хлюпала старушка, с трудом пытаясь объяснить ситуацию. – А сегодня что-то уж очень сильно прихватило. Ни вдохнуть, - жаловалась она.

- Нитроглицерин под язык, - скомандовала я Анжеле, не оборачиваясь.

- А сколько? – растерянно спросила она, держа в руках металлическую трубочку с лекарством.

- Одну крупинку, через каждые пятнадцать минут будешь давать по одной. Следи за временем. – Не вдохнуть? – поинтересовалась я. – А болит что-нибудь?

- Да, - с трудом прохлюпала старушка. – Вот здесь печет, - дотронулась она до груди. – Как огнем горит, а ещё зубы болят, - хлюпала она.  – А как они могут болеть, если их уже давно нет?

- Нижняя челюсть болит? Слева? – уточнила я, и настроение опустилось ниже плинтуса.

- Да, - снова хлюпнула старушка.

- Какое у вас рабочее давление? – уточнила я, приладив тонометр.

Я слушала её ответы, слышала её дыхание, и мне становилось не по себе. Это не стенокардия, вот убейте меня, но не стенокардия! И почему они жмотятся, не покупая кардиографы? Знать бы заранее, я забежала на подстанцию, забрала бы дежурный кардиограф. Пусть раздолбанный, пусть старый, но он рабочий. Вот знать бы только, ведь рядом были…

- Как давно боли начались? – уточнила я. – Легче после таблетки не стало?

- Да уж с полчаса, доктор, - простонала старушка. – Не знаю, наверное, немного полегче.

Да-да, конечно, тебе сейчас полегчало, вот только не от таблетки, а оттого, что люди в белых халатах рядом. Знала бы ты, милая, кто рядом, не легче бы тебе стало, а взгрустнулось. Вот только… полчаса, говоришь? Хмм… Можно ещё попробовать.

- Витька, - начала я фразу и осеклась, вспомнив, что я сейчас здесь за все отвечаю, нет рядом доктора. И соображать должна я, никто за меня этого делать не будет. – Анжела, в машину, флакон изотонического, и отзвонись, дергай на нас кардиологию, - негромко скомандовала я. – Скажешь, у нас подозрение инфаркт с отеком легких. – Саня, собирай систему, сейчас колоть будем.

- Инфаркт! – испуганно шепнула девушка, услышав мои слова. – Ой, что же будет-то?

- Тихо, не мешайте доктору думать, - шикнул на неё Санька.

Пока Сашка молча разворачивал и собирал трубки системы, я вытащила таблетки аспирина. Золотой у нас водитель, от него пользы больше, чем от меня.

- Пожалуйста, тщательно разжуйте, - попросила я, поднося таблетки ко рту старушки. – Очень тщательно, чтобы превратились в кашу. – А вы принесите воды, запить, - попросила я девушку.

Сунув руку в карман, я вытащила коробку с наркотиками. Как только взяла в руки первый шприц, все сомнения и испуг испарились. Я знала, что нужно делать, вот только жалко тех минут, которые так бездарно потрачены! Ведь у пациентки их остается не так много, если я сейчас не успею, она до конца жизни будет прикована к постели. Это если выживет, я же не вижу, насколько серьезно поражение.

Эта мысль подхлестнула, и я почувствовала привычное состояние отстраненности. Есть я, есть пациентка, а все остальное вторично.

- В маску бинт, промочи спиртом, отожми, - отдавала я команды, не обращаясь ни к кому конкретно. – Маску на лицо.

Я знала, что Санька сделает всё как нужно, и присмотрит за Анжелкой. А руки, которые умней головы, в это время делали свое дело; и вену нашли мгновенно, и не перепутали из какого шприца в первую очередь вводить лекарство, из которого следом, и потом, и потом, и ещё раз…

Я слышала, как протопала в комнату Анжела.

- Нитроглицерин не забывай, - напомнила я в пустоту.

- Рано, только пять минут прошло, - услышала я далекий ответ Анжелы.

И удивилась, уже в который раз, вывертам этого выпадения из времени. Полчаса, как минимум, по моим внутренним часам прошло, а то и час. А я ещё недоумевала, что кардиология так долго добирается.

- Молчи, не мешай ей, - снова шикнул Сашка. – Кислород держи.

Я видела, что на лице пациентки появилась кислородная маска.

- Флакон принесла? – спросила я, поморщившись оттого, что приходится отвлекаться.

- Да…

- На столе шприц, загони его во флакон, встряхни и втыкай систему, - пояснила я.

И смотрела, как из отсоединенной канюли иголки медленно вытекает капля крови, а следом другая…

- Капельницу, - потребовала я, протянув руку назад.

И через тысячу лет мне в руку подали шланг, а всё смотрела на капли крови, медленно выползающие наружу и прячущиеся в подложенном под иголку куске ваты. Смотрела и пыталась придумать, что же я могу ещё сделать для этой старушки. Мысленно, пробежавшись по укладке, я поняла, что весь арсенал, который был в моем распоряжении, использован.

- Вы только глаза не закрывайте, - просила я старушку, представляя, как ей хочется спать. – Мне обязательно нужно видеть ваши глаза, - настаивала я, подсовывая под спину старушки ещё одну подушку.

И она открыла глаза. По-детски голубые, а не старчески выцветшие.

- Моя хорошая, я знаю, что спать хочется, - приговаривала я. – Это лекарство. Вот только глазки закрывать не нужно.

И она кивнула, подтверждая, что услышала меня. Говорить ей мешала маска.

- Что с кардиологией? – спросила я, заметив, что Анжела подошла, чтобы дать крупинку нитроглицерина.

- Оксанка сказала, что скоро приедут. Просила подождать.

- Хорошо, ты только за временем следи, - кивнула я. – Куда же мы денемся? Мы подождем, правда, моя хорошая? – спросила я нашу бабушку, и она кивнула, соглашаясь.

- Танюх, ещё что-нибудь нужно? – осторожно спросил Санька.

- Нет, Сань, спасибо. Всё, что можно, мы уже сделали.

- Я это… пойду кардиологию тогда встречать, - сообщил водитель. – И перекурю.

- Угу, - согласилась я.

Пульс пациентки мне уже почти нравился, да и давление приближалось к рабочему. Пациентка зашевелила губами под маской.

- Что, моя хорошая? – спросила я, приподняв маску.

- Спасибо, доктор, уже не болит, - шепнула старушка. – И дышать хорошо.

- Так и должно быть, - согласилась я, возвращая маску на место. – Голова кружится? – старушка кивнула. – Это ничего, это лекарство, не пугайтесь, - успокаивала я.



Уже был упакован ящик и убраны подотчетные пустые ампулы, Анжелка дала ещё одну крупинку нитроглицерина, когда в дверь позвонили, а спустя несколько секунд в комнату вошли доктор Саша и Анютка.

- Что у нас? – спокойно спросил доктор.

- Судя по всему, инфаркт с отеком легких, - предположила я. – Сделала морфин внутривенно, лазикс, но у меня только одна ампула, маловато. Гепарин в шприце и капаем, - кивнула я на флакон капельницы. – Нитроглицерин, спирт по вене …

Я ещё перечисляла использованные препараты, а Анютка уже расчехлила кардиограф.

Зажужжал аппарат, полезла лента с кривыми кардиограммы, а на меня навалилась усталость.

- Молодец, доктор, - услышала я голос доктора Саши.

Я даже разозлилась на эту подколку, а на злости вылезла из состояния апатии. Вскинулась, собираясь осечь кардиолога взглядом. Мы же вызова не выбираем, если уж достался такой, я постаралась вспомнить, чему меня учили. И это не повод для насмешек! Если допустила ошибку, пусть поправит и объяснит, но не насмехается.

*****
Я наткнулась на совершенно серьезный взгляд доктора Саши.

- Молодец, доктор, - повторил он без тени насмешки. – Хорошая работа.

- Помощь нужна? – машинально спросила я.

- Нет, ты уже всё сделала. Сейчас, лазикс доколем и повезем, - улыбнулся доктор Саша.

- Тогда мы можем уезжать? – спросила я.

- Да, конечно, - кивнул доктор Саша. – Свободны.



И уже когда я выходила из спальни, услышала заданный шепотом вопрос.

- Скажите, а что, такая молодая и уже врач? – спросила девушка.

- Да, - подтвердил доктор Саша.



Даже Анжела молчала до самой машины и не чирикала.

- Ты как, Рыжик? – спросил Санька, стоило выйти из подъезда.

- Нормально, - ответила я. – Сейчас, я только покурю и позвоним, ладно?

- Ты кури, сколько нужно, - успокоил Санька. – Не торопись.

Господи, хорошо то как! Хорошо просто так сидеть на подножке машины и курить. Ещё бы руки меньше тряслись. Как будто кур всю ночь воровала.



- Луна, это третья, - сообщила я, когда окурки уже валялись на асфальте, а все упаковались в машину. – Мы освободились.

- Третья, запиши адресок, - мгновенно откликнулась Оксана. – Рыжик, давление обслужишь и без звонка домой. Тебе по пути.



*    *    *

- К кому скорую вызывали? – спросила Леночка у дежурного.

- В какой камере у нас Лёнчик? – повернулся дежурный по отделу, обращаясь к своему помощнику.

- А вон, в обезьяннике, - сержант махнул рукой в сторону железной двери. – Орет, что сейчас умрет, так ему плохо.

- Проводи, - сказал капитан и снял трубку с раскалившегося от звонков телефонного аппарата. – И присмотри, а то чудит он что-то, - напутствовал он, прикрыв мембрану трубки ладонью. – Дежурный по Центральному ОВД, капитан Федорчук, слушаю вас, - сказал он в трубку.

Сержант громыхнул огромной связкой ключей, висящей до этого момента в ящике за спиной дежурного, шумно открыл дверь, запуская бригаду внутрь служебного помещения, запер её и пошел вглубь, кивком приглашая следовать за ним.



- Ну, наконец-то, - возмутилось существо, которое с большой натяжкой можно было отнести к мужскому роду. – Вас за смертью только…

- Поговори у меня, - усмехнулся сержант и передвинул на поясе пристегнутую дубинку. – Отвечай на вопросы и пасть не разевай.

Заросшее недельной клокастой щетиной существо, одетое в дурно пахнущий дорогой костюм, несущий на себе следы грязи, остатков былых трапез и какой-то потасовки, опасливо посмотрело на дубинку и благоразумно замолчало.

- Не нужно ругаться, - попросила Леночка сержанта. – На что жалуетесь? – спросила она существо.

- А ты чё, прокурор? – спросило существо и осклабилось, показав давно нечищеные прокуренные зубы.

- Ленчик, сейчас у меня огребешь, - предупредил сержант и отцепил дубинку.

- Это чё? – нагло спросило существо. – Я врача просил, а ты кого приволок? Да ещё и бабу! Она чё, прокурор? На что жалуетесь, - презрительно повторил он, пытаясь подражать женскому голосу. – На что жалуетесь… На жизнь жалуюсь! Едрить твою, через коромысло!

- Лё-ёнчик, - уже серьезно окликнул сержант. – Перед тобой дама, - напомнил он. – И не просто дама, а врач.

- Чё-ё? Где дама? – искренне удивилось существо и уставилось на Леночку. – Это что ли? На @ я видал таких дам…

- Я тебя предупреждал, - беззлобно сообщил сержант.

Удар дубинки по пояснице сбил существо с ног. Вся спесь с него моментально слетела и существо заскулило, прекратив ругань.

- Помогите, меня хотят убить, - шептало существо, зажмурив глаза. – Ну что же вы стоите? Разве не видите, меня убивают?

- Не нужно, пожалуйста, не бейте, - попросила Леночка сержанта. – О чем он говорит? Кто его собирается убить?

- Заговаривается, - усмехнулся сержант. – Вот так с утра, то хамит, то бормочет, то орет, что у него голова болит.

- Болит, болит, - тут же подтвердило существо. – Сейчас разорвется.

- Садитесь, - предложила Леночка и брезгливо посмотрела на голый деревянный помост, служащий одновременно и общими нарами. – Снимите пиджак и закатайте рукав рубашки.

- А за что его? – поинтересовалась Ванда, стоящая около сержанта.

- За дебош, - оживился сержант. – В ресторане, стекла побил, столики перевернул, устроил драку с посетителем.

Ему было намного интересней общаться с молодой симпатичной девчонкой, чем со своим подопечным.

- И что, его в ресторан пустили? – изумилась Ванда, разглядывая обитателя камеры. – В таком виде?

- Когда он в ресторан пришел, костюм был нормальным, - заверил Ванду сержант. – Это, так сказать, последствия возлияний.

- Да ты что? – оживилась Ванда. – А обоссали его тоже в ресторане? – поинтересовалась она, морща нос.

- Это Ленчик сам постарался, - усмехнулся сержант.

- Во как! – изумилась Ванда. – Что, недержание? Или почки отбили?

- Да кому он нужен? Ленчик всегда ссытся по пьяни, - улыбался сержант.

- А он что, часто сюда попадает? – изумилась Ванда.

- Последнее время, постоянно, - пояснил сержант.

- Расстегните рубашку, я вас послушаю, - попросила Леночка и брезгливо покосилась на серую майку существа.

Существо молча выполнило просьбу. Он не спускал глаз с сержанта.

- Девушка, а как вас зовут? – поинтересовался сержант, переключив всё свое внимание на Ванду.

- Ванда, - кокетливо ответила санитарочка.

- Что, серьезно? – изумился сержант. – Пани Ванда?

- Угу, - продолжала кокетничать Ванда, довольная произведенным эффектом.

- Доктор, - зашептало существо и схватило Леночку за руку. – Доктор, спасите меня, - шептал он, косясь на сержанта. – Они хотят меня убить.

- Руки уберите, - брезгливо попросила Леночка, глядя на траурные каемки под ногтями пациента. – О чем вы? – спросила она, понизив голос.

- Я не могу при них говорить, - кивнуло существо на сержанта. – Они подслушивают…

- Ванда, - окликнула Леночка свою помощницу. – Помой руки, сейчас магнезию будешь делать.

- А надо? – удивленно посмотрела Ванда на существо. – И так сойдет.

- Ванда, помой руки, - настаивала Леночка. – Это пациент.

- Я вас провожу, - оживился сержант, - Пойдемте, пани Ванда, я покажу вам, где руки помыть, - предложил он Ванде.

- Итак, о чем вы? – поинтересовалась Леночка, стоило Ванде в сопровождении сержанта скрыться с глаз. – Кто хочет вас убить? С чего вы взяли?

- Я сам слышал, - покосившись на дверь, быстро зашептало существо. – Они договариваются меня убить и ограбить.

- И как же они собираются вас убить? – ещё больше заинтересовалась Леночка.

- Этот предлагал меня просто застрелить, - показало существо вслед удалившемуся сержанту. – Они меня в одиночку посадили, чтобы свидетелей не было.

- А зачем им это? – удивилась Леночка.

- Они хотят забрать у меня деньги и золото, - ещё тише зашептало существо.

- Какие деньги? Какое золото? Вы бредите? – отдвинулась от существа Леночка.

- Я богатый, вы не смотрите, что в таком виде, - быстро бормотало существо. – И они знают, что у меня спрятаны деньги и драгоценности. На обыске в квартире ничего не нашли, вот и собираются заставить сказать, где все спрятано, а потом убить.

- Так скажите им, - предложила Леночка. – Тогда они от вас отстанут. И никто вас убивать не будет.

- Вы не понимаете, - шептало существо, и глаза его лихорадочно блестели. – У меня очень много денег. Очень.

- Отдайте им часть, - предложила Леночка.

- Им не нужна часть, им нужно все, - шептало существо, съежившись. – И они меня убьют, чтобы об этом никто не узнал. Вот вы сейчас уедете, а они запрут камеру и пустят сюда газ.

- Что за чушь? – возмутилась Леночка. – Какой газ? Вы с ума сошли?

- Вы не понимаете, они постоянно об этом разговаривают, - жаловалось существо. – Стоит им дверь закрыть, они сразу начинают придумывать, как меня убить. Они уже и в чай яд крысиный подсыпали, и насекомых запускали, даже крысы тут бродят… здоровенные такие крысы, просто собаки, - он развел руки, показывая размер тех самых грызунов, которых ему подсовывали в камеру. – А ещё они подкоп делают, - еле слышно прошептало существо и покосилось на дверь.

- Вы много пьете, - сказала Леночка, отодвинувшись. – Вам вредно.

- Я уже три дня не пью, - шептало существо. – Я просил их купить коньяку, даже деньги давал…

- Все будет хорошо, поверьте, - сказала Леночка, отодвигаясь подальше.

- Ничего не будет, - в отчаянии зашептало существо. – Вы уедете, и меня убьют.

- Никто вас не убьет.

В этот момент вернулась Ванда в сопровождении сержанта. Молодые люди веселились и мило чирикали.

- Ванда, сделай магнезию, десять кубов, - попросила Леночка и обратилась к сержанту. – Присмотрите за ним, - кивнула она на существо. – И ещё, мне нужно срочно позвонить. Где я могу это сделать?

- А вон, в дежурке, - кивнул сержант на перегородку, за которой сидел дежурный. – Городской телефон у Дядьфеди.

Пока Ванда набирала лекарство в шприц, Леночка быстро прошла в помещение дежурной части.

- Простите, мне срочно нужно позвонить, - попросила Леночка.

Капитан кивнул и протянул ей трубку телефона.

- Звоните, если нужно, - предложил он и нажал на рычаг, отсоединившись от своего собеседника.

- Оксана, - сказала Леночка, набрав пять цифр на диске. – В Цетральный РОВД срочно присылай Викторыча…. Да, Викторыча, - подтвердила она, выслушав вопрос. – Здесь пациент с белочкой… Да-да, я его подожду.



*     *    *

- Привет, - привычно поздоровалась я, заходя на кухню. – Чай есть? Сейчас сдохну, - сообщила я и плюхнулась на привычное место в углу.

- Есть, - заверила Анютка, в гордом одиночестве сидящая за столом. – Только заварила.

- Привет, Рыжик, - грохотнул Львович. – Нас утро встречает рассветом?

- Нас утро встречает маразмом! – вздохнула я. – Просто волшебное такое утро.

- Да? – оживился Львович. – А что было? Ты же, вроде, на перевозке сегодня.

- На перевозке, конечно, - усмехнулась я. – С утра ломанулась в рыгаловку, на избитого, перелаялась там со всеми ментами. Потом обслужила температуру, потом подсунули хрипящую бабушку и на закуску гипертонию.

- Не по-онял, - удивленно уставился на меня Львович. – Ты точно перевозкой работаешь? Ничего не перепутала?

Вытащив из кармана свернутые карточки, я протянула их Львовичу через стол.

- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Львович. – Очень интересно… ты уверена, что это чеэмка? – спросил он, просматривая карточку.

- Львович, не грузи, - попросила я, закрывая глаза. – Там же всё русским по белому написано. Избили мужика конкретно.

- Менты? – уточнил реаниматолог.

- А ты пробовал им хоть раз сдать пациента с царапиной? – поинтересовалась я. – Они даже с занозой не возьмут, а там такие свеженькие гематомы по всему телу… Я этих сволочей заставила заактировать всё, что в карманах, даже последнюю сигарету в пачке. И все повреждения перечислила. И четверку предупредила, что нужна экспертиза. Ты что, читать разучился?

- Действительно, чего докопался? – согласилась Анютка, наливая мне чай.

- Ладно, согласен. Нехило мужика отделали, - хмыкнул Львович, откладывая карточку в сторону. – Стоп!  

Львович снова вернулся к карточке, взял её в руки, вытащил из кармана ручку и быстро что-то дописал в нескольких местах.

- Теперь сойдет, - сообщил он и углубился в чтение следующей.

- Спасибо, - поблагодарила я реаниматолога. – У нас всегда Витька заполняет…

- Не бери в голову… бери в рот, - посоветовал Львович и протянул мне конфету, которую вытащил из кармана, даже не взглянув в мою сторону.

- Шутник ты, однако, а меня вот конфетами не подкармливаешь, - хмыкнула Анютка, перегнулась через стол, хапнула конфету, которую тут же подсунула мне. – Жуй давай, доходяга, - проворчала она.

- Мда-а, ну и шутки у тебя, Шарапов, - хмыкнула я.

- Какие есть, других не завезли, - громыхнул Львович, правя уже третью карточку. – Рыжик, никогда не забывай страховаться, - бурчал он. – Прикрывай задницу-то.

- Вот черт, забыла, - согласилась я. – Витька же об этом предупреждал…

- Всё торопишься, девушка, - усмехнулся Львович. – Не понял, ты что, в одиночку вытащила инфаркт? – снова удивленно уставился он на меня.

- Почему в одиночку? - переспросила я. – Мне наш Санька помогал, и Анжелка шевелилась.

- Ну да, ну да, - закивал Львович и поскреб затылок. – Анютка, и как бабулька? – поинтересовался он.

- Нормально, - буркнула Анютка. – Никаких хлопот, довезли и сдали.

- А где твой Сашка? – спросила я Анютку. – Ты чего одна? Поссорились?

- Ты что? Мы никогда не ссоримся, - улыбнулась Анютка. – Они с Доком твоим шепчутся.

- Есть хочу, - призналась я. – Витька освободится, нужно будет съездить на обед.

- Он тебя ждет, и тоже голодный, - громыхнул Львович. – Уже раз двадцать Оксанку дергал. Ладно, сдавай карточки, все в порядке, - сказал Львович, убирая ручку в карман.

- Угу, спасибо, Львович, ты – настоящий друг, - поднялась я из-за стола. – Пойду, ещё наркоту выписывать нужно.

- Рецепты я тебе все выписал, - сообщил Львович, подсовывая мне заполненные бланки. – Топай, затаривайся у Марковны. Ампулы не забудь сдать, - напомнил он. – Если что, свистни, я тебя затарю.



- Оксан, мы на месте, - просунула я карточки в диспетчерскую. – Кушать очень хочется.

- А вот сейчас и поедете, - сказала она, потянувшись к телефону. – Док меня уже совсем сожрал и косточки обгрыз, - шепотом добавила она. – Накорми его как следует. Вдруг подобреет?

- Малыш, ну наконец-то. Я уже соскучился, - услышала я за спиной родной голос через секунду. – Где тебя носит?

Ну вот, снова я не услышала его шагов. Всё же, поразительный человек и походка у него совершенно бесшумная.

- Витька! – обрадовалась я и даже повисла у него на шее. – А у меня вызова. Не злись, родной.

- Вот ведь мартышка маленькая, - улыбнулся доктор, обняв меня. – Когда я на тебя злился?

А глаза у него просто необыкновенные, теплые, добрые и золотистые, с искорками-чертенятами.

- Я не мартышка. Чего обзываешься? – надулась я.

- Не мартышка, - снова улыбнулся доктор. – Ты – моя любимая девочка. И я по тебе соскучился.

- А как соскучился?

- Сильно. Хорошо, что завтра Эдик возвращается, можно будет идти домой и отсыпаться, - шептал он мне на ухо.

- Отсыпаться, - вздохнула я. – И ты не вскочишь, и не убежишь? – спросила я, глядя на него с сомнением. – Не верю.

- Не убегу. Знаешь, что я придумал? ... – зашептал Док с улыбкой, наблюдая за моим смущением.

- Ай-яй-яй, такой солидный доктор, – шептались мы в пустоте коридора. – Как тебе не стыдно?

- Совершенно не стыдно. Ни капельки, - Док совсем понизил голос. – Хочу домой. И чтобы никого рядом не было. А то, что же это такое? Как ни придешь домой, там филиал подстанции!

- Сам мужиков приучил, - напомнила я. – Вот и бегут они к тебе.

- Завтра у нас День Закрытых Дверей! Запертых! Заколоченных! - улыбался он все шире. – Никого. Только мы. И я тебя… съем.

- Витька, - снова покраснела я. – Умеешь же ты заинтриговать девушку.

- Малыш, гм-гм… осторожней, а то останемся без обеда, - предупредил врач, отстраняя меня. – Лучше сейчас не хулигань.

- Ну, уж не-ет, не выйдет! Как это без обеда? – возмутилась я. – Это к тебе в кабинет люди сами приходят, а мне что, гоняться за пациентом, чтобы загрызть его? Нечестно, - пожаловалась я, рассмешив этим врача.

- Ой, насмешила, - сочно хохотал он. – Ах ты, мелочь хищная.

- Я не хищная, я голодная, - поправила я его. – Очень. Я бы сейчас мамонта съела… целиком, вместе со шкурой и хвостом.

- Ладно, маленькая, сейчас волшебную коробочку пополню, и поедем. Я тоже голодный, - признался он, забирая у меня рецепты и коробку с ампулами.

- Сама могу пополниться.

- Наркотики выдаются только врачам, - напомнил Док. – Не хочу, чтобы Марковна на тебя ворчала, - добавил он.

- Конечно, чуть что, сразу Марковна - зверь, - пробурчала за дверью Марковна. – На всех ворчит, на всех бросается …

- А я что? Я молчу, - пискнула Анжела и зло грохнула ящиком. – Я такого и не говорила.

- Чего? Какой ещё тебе кардиограф? – громко спросила Марковна. – Совсем сдурела?

Мы фыркнули от смеха, немного повеселились. Док прижал палец к губам, прося молчать.

- Малыш, ты – чудо. Мне Сашка все рассказал, - шепнул он на ухо, и с серьезным видом скрылся в аптеке.

- Чего это она? – вскочила из-за двери Анжела. – Я ничего Марковне не говорила, а она набросилась, - пожаловалась она. – Совсем глухая стала.

- Бывает, - кивнула я. – Не обращай внимания.

- Да-а, не обращай, - поморщилась Анжелка. – Она постоянно на меня ворчит, скоро веником начнет гонять. Что я ей плохого сделала?

- Марковна на всех ворчит, работа у неё такая, - успокоила я. - Ты все поменяла? Ничего не забыла? Проверять не нужно?

- Все, - сообщила Анжела. – И шприцы, и ампулы все поменяла.

- И кислород проверила? – поинтересовалась я

- Даже баллон поменяла, там всего четверть осталась, - кивнула Анжела. – Скажи, я ведь умница?

- Умница ты, умница, возьми с полки пирожок, но не перебивай аппетит, - рассмеялась я. - Сейчас Дока дождемся, и обедать поедем. Можешь Саньку предупредить.

- Ура-а! – обрадовалась Анжела и бегом бросилась в салон водителей. – Обедать едем! Санька-а! Подъё-ом!

- Здравствуйте, Надежда Петровна – поздоровалась Леночка, заходя в комнату. – Что случилось?

Дверь в эту квартиру всегда была открыта, и врачи привыкли, толкнув, проходить внутрь без звонка.

- Все тело болит, - проскрипела старушка, переворачиваясь на бок.

- Надежда Петровна, я же говорила вам, что обязательно нужно вставать. Нельзя же целыми днями лежать, - сказала Леночка.

- Когда это вы говорили? – искренне удивилась старушка. – Я вас первый раз вижу.

- Неправда, я утром к вам приезжала, - возразила Леночка. – Зачем вы нас опять вызываете?

- Я скорую уже месяц не вызывала! – возмутилась старушка. – Перепутали вы что-то.

Леночка с тоской взглянула на блюдце, стоящее на столе. Там громоздилась куча ампул, которые уже сыпались наружу, а ведь она в прошлые сутки вытряхивала в ведро это блюдце.

- Хорошо, Так что у вас болит? – спросила Леночка.

Она уже давно убедилась в бесплодности подобных разговоров. Пациентку не переубедить. Через полчаса она напрочь забывала, что скорая у неё уже была.

- Всё болит! – заявила старушка. – И голова кружится. Поставьте мне укол!

- Набери пару димедрола, - негромко сказала Леночка Ванде.

- Мне нужен бо-ольшой укол! – громко сообщила старушка. – Мне помогает только большой укол!

- Разведи изотоническим, - кивнула Леночка. – Сделаем большой, - громко пообещала она старушке.

- Там уже колоть некуда, - негромко ворчала Ванда. – Сплошная каменюка, а не жопа.

- Молотком забивай, - шепотом посоветовала Леночка и улыбнулась, отвернувшись в угол.

Ванда удивленно взглянула на врача, а потом фыркнула от смеха, оценив юмор врача.

- Ох, всё болит, прямо все болит, - жаловалась старушка.

Она кряхтела и постанывала, переворачиваясь на живот.

- Ещё бы, - проворчала Леночка себе под нос. – Уже все бока отлежала, вот они и болят.

Ванда прицелилась, отыскав участок помягче и попыталась воткнуть шприц. Игла с деревянным стуком пробила кожу и согнулась, не одолев мышцу. Леночка обернулась на этот звук, встретившись с вопрошающим взглядом Ванды, слегка поморщилась и махнула рукой. Ванда с трудом вытащила иглу, слила содержимое шприца в блюдце и запаковала ящик.

Леночка, дожидаясь её, молча взяла со стола блюдце, вбросила его содержимое в мусорное ведро, и вернула блюдце на стол.

- Не вызывайте больше скорую сегодня, - попросила Леночка старушку.

- Не буду, - кивнула старушка. – Вот вы укол сделали, мне сразу полегчало. Зачем мне теперь скорую вызывать? Не буду…

- Я вам лучше участкового приглашу, - пообещала врач.

- Ещё чего? – взревела старушка. – И не надо, и не пущу я её сюда! Ишь, чего удумали!

- А чем вам участковая не нравится? – поинтересовалась Ванда, застегивая ящик.

- А что от неё толку? – брюзжала старушка. – Придет, наболтает всяких глупостей, рецептов навыписывает и уйдет. Никакой пользы от неё, - подытожила старушка.

- Вы возьмите и купите лекарства, вот и будет польза, - наивно посоветовала Ванда. – Лекарства же для того и…

- Молода ишшо советы давать, - проворчала старушка. – Купите… а они ведь денег стоят. Нет уж, лучше укольчики… и привычнее они, – бормотала она себе под нос.

- До свидания, - прервала её Леночка, выходя из комнаты.

- До свидания, доктор, до свидания, - согласно закивала старушка.

- Жадная деревянная жопа, - сообщила Ванда, захлопнув дверь квартиры. – В следующий раз нужно с собой электродрель брать, по-другому не получится.

- Молоток с собой бери, иголку забивать будешь, - усмехнулась Леночка.

- Думаешь, ещё раз вызовет? – заинтересовалась Ванда.

- Обязательно, - заверила её Леночка, спускаясь по лестнице. – Ей без нас скучно. Вечером обязательно вызовет. Хорошо, если не ночью.

- Если ночью дернет, я ей не в жопу, а в мозг сделаю бо-ольшой укол, - пообещала Ванда. – Чтобы извилины на место встали.



- Луна, это двадцать девятая, - сообщила Леночка, устроившись в кабине.

- Двадцать девятая, можете съездить пообедать, - смилостивилась диспетчер.

- Спасибо, мать родная, - тут же отозвалась Леночка и взглянула на часы. – Надо же, ещё не вечер, а нас обедать отпустили.

- Просто аттракцион «неслыханная щедрость», - согласилась с ней Ванда. – Наверное, в лесу сейчас жуткий вонизм стоит… раз медведь там сдох, - пояснила она удивленно оглянувшейся Леночке.



*     *    *

- Здравствуйте, скорую вызывали? – поинтересовался Анатолич.

- Здравствуйте, - задребезжал старческий голосок. – Вызывали, доктор, вызывали. Проходите.

Анатолич вместе с помощником прошли в квартиру.

- Что случилось? – поинтересовался Анатолич.

Он читал запись в каточке, и видел, что поводом к вызову записана «боль в животе». Но, одно дело карточка, а совсем другое - настоящий пациент.

- Ох, доктор, горе-то, какое, - запричитал все тот же старческий голос. - Горе…

- А конкретней? – спросил Анатолич.

- Ох, внук-то у нас, почитай, два дня пластом лежит, - причитала старушка, семеня по коридору. – Со вчера.

- Почему лежит? Ногу сломал? – уточнял Анатолич.

- Так прибили его страшно, - плакалась старушка. – А он скорую запрещает вызвать. Лежит, стонет, таблетки ест горстями…

- Сильно избили? – уточнил Анатолич.

- Ох, сильно, просто страсть. Весь черный, - закивала старушка, остановившись. – Почитай, так и живехонького места на ём нет. Только, он же ругаться будет, что я его ослушалась, вас вызвала.

- Разберемся, - пообещал Анатолич и, осторожно подвинув старушку, распахнул дверь.

И они вошли в комнату. Двое; невысокий седой в свои сорок хирург Анатолич и высокий спортивный Серега, студент-пятикурсник, будущий хирург.

- Здравствуйте, - поздоровался Анатолич.

- Зачем приехали? Вас никто не звал, – простонал лежащий на кровати молодой парень.

Синяки на его лице уже налились цветом, производя ужасающее впечатление, ссадины чуть подсохли, расчерчивая багровые синяки коричневыми штрихами подсохшей крови.

- Хоро-ош, - оценил его вид Анатолич.

- Красавец - тут же подхватил его мысль Серега. – Ему бы в кино, без грима сниматься, людей пугать.

- Нас, молодой человек не зовут, мы сами приходим, - усмехнулся Анатолич.

А глаза уже цепко осматривали пациента, он заметил его скованность и вынужденную позу, говорящую профессионалу больше, чем слова.

- Как привидения, - тут же подхватил мысль Серега. – Нас не ждут, а мы вот они. Тут как тут.

- Уйдите. Я ничего не скажу, – простонал пациент и поморщился.

- Ничего не перепутал? – спросил Анатолич, усаживаясь на стул.

- Чего? – удивился пациент.

- Мы не менты, - пояснил Серега. – Расспрашивать не будем.

- Не будем, а вот лечить будем, - согласился Анатолич.

Пациент только переводил взгляд с одного на другого, а наши «шуты» даже не переглядывались, каждый занимался своим делом; Анатолич проводил осмотр пациента, а Серега распаковал ящик и полез в глубь, в поисках лекарства. Они не переглядывались, они просто ловили мысль друг друга и обыгрывали её, как будто в пинг-понг играли.

- Не имеете права, – простонал пациент. – Я у себя дома.

- А вот тут вы ошибаетесь, молодой человек, - возразил Анатолич, возясь с тонометром. – Лечить вас нужно, и право мы имеем.

- И садиться за тебя в тюрьму не собираемся, - сообщил Серега.

- Чего?

- Нельзя тебя не лечить, - покачал головой Анатолич, продолжая осмотр. – За руки меня хватать не нужно. Сам знаю, что больно. Потерпи, ты же мужик.

- Статья сто двадцать три. Неоказание помощи. Слышал про такую? – спросил Серега, не оборачиваясь.

Пациент тихонько кивнул и поморщился.

Отвлекшись на Серегу, он дал возможность Анатоличу осмотреть грудь и черный от синяков живот.

- Мы ещё молоды, чтобы сидеть из-за тебя, - продолжал балагурить Серега. – И желания такого нет.

Оглянувшись, он посмотрел через плечо врача на пациента. Потом вытащил из ящика флакон и пару ампул, подсунул их под нос Анатолича. Врач, взглянув на предлагаемый набор, молча кивнул.

- Так вот, любезнейший, - продолжил беседу Анатолич. – Где, с кем и из-за чего вы дрались, это дело не наше. А наше дело доставить вас живым в больницу…

- И как можно быстрее, - закончил мысль врача Серега. – А сейчас не дергайся, - сообщил он, накладывая жгут на руку.

- Я не поеду, - простонал избитый.

- А мы и не спрашиваем вашего согласия, - хмыкнул Анатолич.

- Куда ты денешься? А если возбухать надумаешь, в репу словишь, - продолжил наставление Серёга. – Не дергайся, я сказал! – прикрикнул он на пациента, фиксируя пластырем иглу капельницы, и показал внушительного вида кулак. – Я за носилками, - сообщил он врачу, и поспешил выйти из комнаты, прихватив с собой ящик.

- Сам дойду, - простонал избитый.

- На тот свет дойдешь, - хмыкнул Анатолич. – А до машины не дотянешь. Что ж ты, идиот, вчера скорую не вызвал?

- Незачем, - избитый попытался пошевелиться и зашипел.

- Конечно, незачем, - согласился с ним Анатолич. – Ты же гордый, умирать дома собрался.

- Почему умирать? – шепотом спросил избитый.

- Потому, у тебя уже перитонит начался, - пояснил Анатолич. – Если не лечить, долго не протянешь.

- Что, так серьезно? – переспросил избитый и снова поморщился.

- Нет, шутки у меня такие, - хмыкнул Анатолич. – У тебя перелом челюсти, три сломанных ребра и начавшийся перитонит. Парень ты молодой, сутки еще протянешь, наверное. А потом увы, будьте любезны на выход.

- Куда? – морщась, переспросил избитый.

- Куда, куда… туда. Куда другие не торопятся, - пояснил Анатолич.

По коридору загрохотало, и в комнату протиснулись Серега с водителем их машины. Ни слова не говоря, мужчины ловко, одним движением, переложили избитого с кровати на поставленные на пол носилки. Водитель и Серега подняли носилки, а Анатолич шел рядом, держа в руке флакон капельницами.

- Ой, что же будет-то, доктор? – запричитала притаившаяся за дверью старушка.

- В больницу повезем, в четвертую, - сообщил ей Анатолич. – Надеюсь, все будет хорошо.

- Ой, Боженька…что же будет-то? Ой, что будет, - причитала старушка.

Носилки вынесли за дверь и причитания стихли, отделенные лестничным пролетом.

Избитый морщился, скрипел зубами, но молча переносил все колыхания носилок на ступеньках.



*     *    *

- Рыжик, ты где сейчас? – ожила рация. – Рыжик, третья, ответь Луне, - настаивала Оксана.

- Ты чего, Ксюха? – удивилась я. – На давление едем, сама же отправила, - напомнила я.

- Стоять! – завопила Оксана так, что Санька ударил по тормозам.

- Заполошная баба, - проворчал Санька, притормаживая. – Так и обделаться недолго.

- Ну, стоим, - сообщила я. – Что случилось?

- Срочно разворачивайтесь и дуйте на Разина! – потребовала Оксана. – Там суицид, нужно констатировать, а давление я другой бригаде отдам.

- Поехали, Сань, - скомандовала я. – Диктуй, - я пристроила на колене папку и на ходу заполняла карточку. – Записала, едем, - сообщила я. – Менты уже там?

- Менты выехали, - успокоила диспетчер. – Соседи тело нашли, к ним в дежурную часть позвонили, а уже оттуда нам сообщили…

- Ну вот, с боевым крещением тебя, - развернулась я к Анжеле. – Ясно, - ответила я Оксане.

- С каким крещением? – удивленно переспросила девушка.

- С трупом, говорю, поздравляю, - пояснила я. – Суицидников уже встречала?

Анжела помотала головой и испуганно посмотрела на спину водителя.

- Учти, как правило, зрелище это неаппетитное, - предупредила я. – Лучше тебе не ходить.

- Правильно, - согласился Санька. – Чего ей там делать-то? Без неё справимся.

- Там и тебе делать нечего, - хмыкнула я. – Ручку без помощников удержать могу.

- Ещё чего! – возмутилась Анжела. – Не буду я в машине сидеть! Вы там его спасать будете, а я…

- Не будем, - сказала я. – Менты вызывают, труп там окончательный и обжалованию не подлежит.

- На всякий случай, - упрямился Санька.

- Вот-вот, а случай бывает разный, - поддержала его Анжелка.

- Вы извращенцы, - вздохнула я. – Лучше на Анжелку смотри, это намного приятней. И полезней.

- Пошли! – потребовал Санька, тормозя у подъезда. – Посмотрим на твой труп.

- На мой труп смотреть рано, - возмутилась я. – Он ещё живой. – Анжелка, оставайся в машине, - попросила я. – Покури.

- Оставайся, - подтвердил Санька, забирая из салона ящик.

Вот упрямец! Говорю же, трупу наша помощь уже не понадобятся, а он не слушает.

Анжелка не стала пререкаться, а молча выбралась из машины, и, не говоря ни слова, затопала следом за нами.



На площадке собрались соседи, устроив внеочередное собрание жильцов пенсионного возраста. Они не мешали, лишь гудели, вполголоса обсуждая новость.

- Вот, приехали, - шепнул кто-то. – Когда нужно, не дождешься их.

- Вы на них посмотрите, - прогудел какой-то мужчина, пока мы поднимались по лестнице. – Ссыкухи, они не о том думают.

- Вот ведь сволочи, – пробурчала Анжела. – Делать им нечего, старые кошелки…

- Анжела, - тихо одернула я санитарку. – Помолчи.

- Смотри, и не торопятся.

- Да никакие они не врачи!

- Молчи, - снова попросила я, толкнула дверь и прошла в квартиру.



Мы успели первыми. Не в смысле, первых посетителей, но  милиции ещё не было на месте, и в квартире было тихо.

Тишина, она тоже разная бывает. Не замечали? Самая приятная из них – предрассветная, когда происходит «смена караула». Ночные обитатели уже тянутся к своим норкам и гнездам, а дневные только просыпаются и прихорашиваются перед выходом в свет.

Бывает сонная тишина квартиры, поджидающей своих хозяев, бывает поскрипывающая и шуршащая тишина нежилых помещений. Самая давящая тишина бывает в тех помещениях, которые недавно посетила с визитом Смерть.

С порога было видно висящее в комнате тело.

- Стойте здесь, - попросила я водителя и санитарку. – Не топчите.

- Рыжик, ты чего? – удивился Санька, наблюдая, как я пробираюсь в комнату вдоль стены. – Что случилось? – шагнул он следом.

- Стой там! – потребовала я.

- Она с ума сошла? – спросила у Саньки Анжела и, с сомнением посмотрев на меня, покачала головой.

- Рыжик, - снова позвал водитель.

А я не могла бы объяснить, что именно произошло, почему я так отреагировала. Мне нужно было убедиться или разубедиться в правоте собственных предчувствий.

- Санька, пожалуйста, - тихо попросила я.

Мы разговаривали шепотом, чтобы не вспугнуть тишину. Это ощущение физическое. Здесь было пусто и неправильно.

Возможно, виноват был запах уже остывшей мочи, или полная неподвижность висящего тела, или ещё одно несоответствие, которое я заметила, но ещё не осознала. Я знала, что мы безнадежно опоздали. Помощь здесь не нужна.

Я дотронулась до руки висящего, она была холодной. И запах мочи исходящий от его мокрых джинсов и валяющегося стула был несвежим.

Из-за открытой двери доносилось гудение голосов, кто-то попытался войти в квартиру.

- Куда прешь? – рыкнула Анжела. – Любопытно?! Вали отсюда!

- Санька, никого не впускайте кроме ментов! – потребовала я.

- Тебе помочь? – спросил водитель, вытаскивая из кармана нож. – Снимать будем?

- Нет, стойте там, - остановила я его порыв. – Киньте мне сюда перчатки! – попросила я.

Убедившись, что наша помощь этому бедолаге уже не понадобится, я принялась осматривать помещение.



- Кто бы сомневался, - заворчал Леха, увидев меня. – Если Рыжая приехала, жди беды.

Это прибыл запоздалый милицейский патруль, и старшим был старый знакомый. У Лёхи на погонах появилась новая звездочка, уже третья. Старлей.

- Лёха, не топчи копытами! – остановила я его. – Вызывай опергруппу и начинайте опрос соседей, благо они все здесь толпятся. Спрашивайте, не видели ли они чего-то необычного часа два-три назад. И не слышали ли шума и криков.

- Ты что, сдурела? – возмутился Леха. – Суицидник, чего тут опрашивать?

- Это убийство, - категорично ответила я.  - Вызывай опергруппу и криминалиста.

*****
- Тебе везде убийства мерещатся, маньячка кровожадная, - бурчал Лёха. – Ты дурью-то не майся, выписывай направление в морг. И вся любо… - попытался он шагнуть по коридору.

- И вся любовь на пьяной бабе, - закончила я фразу за Лёху, встав у него на пути. – Знаю. Вызывай опергруппу.

- Завязывай играть в детектива, - снова посоветовал Леха, пытаясь обойти меня. – Любишь ты, Рыжик, мужиков заставлять прыгать вокруг себя. Ох, любишь! Только не все такие дураки…

Встретив мое сопротивление Лёха начал злиться, он даже попытался сдвинуть меня с дороги.

- Не все, но дураков в жизни хватает, - согласилась я, снова помешав Лёхе пройти вглубь коридора.

- Рыжик, помочь? – спросил Санька, легко постучав Лёхе пальцем по плечу. – Мужик! А-ау!

- Не нужно, Сань, - попросила я.

Не хватало ещё, чтобы Санька вышвырнул Лёху из квартиры. Обидится пацан, самолюбие у него раздуто неимоверно, да и власть портит человека. Во времена моей службы Лёха был помощником, амбиции отсутствовали, а теперь, став маленьким начальником, задрал нос.

Я не стала пререкаться, а просто сняла с портупеи старлея рацию.

- Ты чё? Сдурела? – возмутился Лёха. – А тебе чего нужно? – развернулся он к Саньке.

- Помолчи, - попросила я, связываясь с базой. – Хочешь неприятностей?

Ни для кого не была секретом наша дружба с Алексеичем и Серым, а у Серого, среди ментов, репутация полного безбашенного отморозка. Лёха моментально понял, что если я сейчас в эфире позову на помощь или пожалуюсь, ему потом небо с овчинку покажется, мужики его просто сгноят. Не будучи дураком, он решил не раздувать конфликт.

И когда дежурный Дядьфедя повторил мою просьбу о начале опроса соседей уже в качестве приказа, Лёха решил подчиниться.

- А вы тут чего топчетесь? – решил отыграться он на Саньке и Анжеле. – Выматывайтесь!

- В лоб хочешь? - спросила я. – Ты делом занимайся, а не бросайся на моих людей.



Лёха вышел к напарнику, который так и остался на лестничной клетке стараниями Саньки. Наш водитель просто встал в двери, перекрыв проход, и сдвинуть его можно было только танком. Как только старлей покинул квартиру, Санька просто прикрыл дверь.

- И что за пожар? – поинтересовался водитель.

- Санька, видишь? – показала я на линолеум.

- Вижу, пол, - кивнул водитель. – И чего?

- Нет, - я прикинула, что с высоты его роста действительно невозможно увидеть след. – Присядь, - попросила я и подсветила фонариком.

- Ну? – согнулся водитель.

- Видишь, кто-то мокрыми кроссовками прошел? – показала я, почти притронувшись пальцем. – Следы высохли, но остались. Их видно.

- Чудишь ты, Танька, - буркнул Санька, глядя на еле видные следы. – Подумаешь, следы…

- Саня, ты не понимаешь, - я толкнула дверь туалета и ещё раз  убедилась в своей правоте. – Мужика сначала убили, а потом убийца вляпался обувью в лужу мочи. Лужу подтерли, а вот следы его ног остались, они подсохли, но блестят, – я снова указала на следы.

- Ну, - подтвердил водитель.

- Это следы убийцы, - пояснила я. – Потому и просила вас не двигаться. Чтобы не затоптали.

- Да мало ли кто здесь прошел! – возмутился Санька.  – Сам же хозяин мог пролить сладкий чай и не заметить. Чудишь ты, Рыжик.

- Санечка, здесь следы сорок четвертого размера, а у хозяина максимум сороковой. Не его это нога. И потом… если бы хозяин провожал своего гостя, следы были бы затоптаны.

- Чего? – переспросила молчавшая до этого времени Анжела.

- Этот человек прошел здесь последним, - пояснила я. – Иначе поверх его следов были бы другие, - объясняла я но, заметив в глазах Анжелы непонимание, объяснила популярно. – Если поверх старой помады положить новый слой, ты старую помаду не увидишь. Правда?

- Ага, - кивнула Анжела. – Не увидишь.

- Вот так и со следами, - пояснила я.

- И что это дает? – почесал затылок Санька.

- Во-первых, можно вычислить примерный рост убийцы, - поясняла я, прикидывая в уме ширину шага. А во-вторых, это кроссовки, подошва с рисунком и могут остаться остатки мочи, после ареста можно проверить.

- Почему ты думаешь, что это моча? Говорю же, это может быть чай или сок… - нахмурился Санька.

- Сань, чувствуешь, как несет? – я снова приоткрыла дверь туалета.

- Так это же туалет! – хмыкнул Санька и принюхался. – Ну да, не французский одеколон, но из туалета и должно так пахнуть!

- Пахнет тряпка, - я указала на тряпку под ванной. – Ею  лужу вытерли, но не прополоскали, просто бросили.

- Да ну тебя, - отмахнулся от меня Санька и закрыл дверь.

- Ну? – удивилась я. – Анжел, ты за нами не ходи, там труп нехороший, - пояснила я. – А ты, - взглянула я на Саньку. – Иди за мной, только осторожно, вдоль стеночки, следы не затопчи.

- Чего ещё удумала? – возмутился Санька.

Я не стала объяснять, просто вернулась в комнату, и Саньке невольно пришлось топать за мной, прижимаясь к стенке.

- Смотри сам, - предложила я. – Расстегни на нем рубаху, мне не достать.

- Ля-ять! – отшатнулся Санька, когда увидел следы. – Фу, какой ужас! – поморщился он, и быстро выскочил из комнаты. – Не ходи туда, - попросил он Анжелку и поморщился.

- Не ходи, - подтвердила я, внимательно осматривая комнату.



- Сердце моё, ты всё хорошеешь, - расплылся в улыбке Стас, увидев меня.

- Стасик, осторожней, - попросила я и указала на найденные следы. – Смотри, какая красота!

- Красота, - согласился криминалист, присев на корточки и рассмотрев следы. – И зачем это нам?

- Это, Стасик, визитная карточка душегуба, - пояснила я.

- Уверена? – удивился Стас. – Думаешь, всё же убийство?

- Идем, все покажу, расскажу и даже попробовать дам, - усмехнулась я. – А ты решишь.

- Давно тут торчите? – удивился криминалист.

- Минут семь вас ждём, - ответила я, взглянув на часы. – Даже направление трупу уже выписала. Можешь забирать.

- Ну? – спросил Стас, остановившись в комнате. – Выкладывай.

- Смотри, Стасик. Видишь, как висит? – поинтересовалась я, показав на покойного.

- Хорошо висит, основательно, - кивнул Стас. – Труба капитальная, слона можно повесить.

Ты не понял, - поморщилась я. – Ты его рост прикинь.

Осторожно подняв стул, я поставила его под висящего. Вот тогда Стас моментально понял мою мысль.

- Он что, подпрыгивал, чтобы повеситься? – удивленно спросил криминалист, глядя на ноги повешенного, висящие над сиденьем стула. – Откуда же он прыгал? – обернулся он, осматривая пространство.

- Это было первое, что насторожило, - одернула я друга. – Теперь сюда смотри, - показала я на мокрое сиденье стула.

- Экий он снайпер, - усмехнулся Стас. – Повесился помочился на упавший стул и ни капли не пролил на пол.

- Стас, лужу была не здесь. Часть на сиденье, а большая часть вон там, - показала я на центр комнаты. – Видишь мазлюки? У покойного, скорее всего, был диабет. Следы липкие и блестят. Тряпка, которой вытирали, под ванной. Там такая вонь стоит, - поморщилась я.

- Понятно, - кивнул криминалист. – У тебя всё?

- Нет, - вернулась я к покойному. – На тело посмотри.

Стас, как перед этим и Санька, распахнул рубаху на висящем теле, и тут же поморщился.

- А может, это он сам? – грустно вздохнул криминалист.

- Сам, конечно, - кивнула я. - Покойный перед смертью решил радикулит полечить и попутно заняться липосакцией. Как видишь, неудачно, - показала я на два ожога  на спине и уродливый отпечаток на животе мужчины.

- Экий затейник, - усмехнулся Стас.

- Ты даже не представляешь какой, - хмыкнула я. – Он ещё и руки сам себе связал, - показала я на ссадины на запястьях покойного.

- Ну да, радикулит не прошел, вот покойный и решил проблему кардинально, - кивнул Стас. – Рыжик, это ты за семь минут все рассмотрела?

- Мне же никто не мешал и не топтался, - пояснила я. – Кстати, Стасик, ты бы осмотрел этот шкаф, - показала я пальцем. – Там пальчиков до дури, полировка. Ты посмотри, чем черт не шутит.

- Посмотрю, сердце мое, посмотрю, - пообещал Стас, наблюдая, как я стягиваю с рук перчатки. – Ты почаще приезжай до нас, мне работать легче будет.

- Ну что, заходить можно? – послышался знакомый голос следователя.

- Подожди немного, Ванечка, - попросил криминалист. – Что скажешь? – спросил он меня.

- Рост от метра девяноста, до метра девяносто пяти, физически крепкий. А вот кроссовочки у него не китайские. Дорогие. Не простой бык, а минимум бригадир, - высказала я свои догадки. – А этот, - кивнула я на висящего. – Либо цеховик, либо фарцовщик. У него в спальне несколько тюков, и все с джинсами.

- Наезд, думаешь? – поинтересовался Стас.

- Нет, если ему крышу предлагали, то избили бы или покалечили, но убивать не стали, - поделилась я своими мыслями. – Никто не режет курицу, несущую яйца. Скорее всего, мужик отказался. За это его и убили.

- Мда-а, - пощипал подбородок Стас. - Я тебе позвоню, Рыжик, - пообещал криминалист.

- Буду ждать, - улыбнулась я. – Хорошо бы, всё-таки, выяснить род деятельности терпилы.

- Трах-тибиох-тибидох, - пошутил криминалист, сделав вид, что вырывает волосок из бороды. – Как прикажешь, хозяйка.

- Да ну тебя, - фыркнула я. - Всё, Стасик, мы поедем, - чмокнула я друга в щеку и торопливо стерла след помады. – У меня ещё вызов лежит.

- Спасибо, Рыжик.

- Не за что. Если что, заходите ещё, насыплем, - улыбнулась я.

Выйдя из комнаты, я наткнулась в коридоре на Алексеича.

- Рыжик, доброволец? – нетерпеливо поинтересовался следователь.

- Все в жизни может быть, - подтвердила я. – Только, если терпила – большой любитель поглаживать себя утюгом со связанными руками и акробат одновременно.

- Мда-а, - крякнул следователь. – Жаль, а так бы хорошо вписался в суицид, - заглянул он в комнату. – Висит себе, никого не трогает…

- Лень раньше тебя родилась, дружище, - вздохнула я. – Алексеич, миленький, я к тебе на днях загляну. И если ты не найдешь душегуба, лично тебя поколочу, - пригрозила я. – Там тебе в подарок и обувь, и пальчики…. По картотеке прогонишь, и дело в шляпе. Не ленись.

- Рыжик, я тебя когда-нибудь собственноручно придушу, - с вздохом пообещал Алексеич. – В темном переулке, и скажу, что такая и была.

Санька насторожился, даже кулак сжал, услышав угрозу в мой адрес.

- Я тоже тебя люблю, старый хрыч, - улыбнулась я.

- Вали отсюда, - нахмурился Алексеич. – И… спасибо тебе, дочка, - вдруг улыбнулся он.

- Пока, - попрощалась я.



- Чего это он тебе угрожал? – поинтересовался Санька, когда мы садились в машину.

- Не обращай внимания, Алексеич у нас своеобразный. И работы лишней я ему подбросила. Считай, что это он в любви признался, - пояснила я. – Мог бы просто матом покрыть.

- Правда? – с подозрительностью переспросил Санька.

- Угу, - подтвердила я. – Луна, Луна, это третья, мы освободились, - сообщила я диспетчеру.

- Домой, третья, - сообщила Оксана. – Заберите доктора, он вас ждет.

- Едем, - обрадовалась я и посмотрела на часы. – Санька, ура!

- Ура, - согласился водитель. – Не нужно больше нянчиться с тобой, пусть сам пасет.

Начало шестого. Теперь бригада будет выезжать в полном составе. Доктор, отработав последний день за Михалыча, заступил на дежурство.



*     *    *

- Э-эх, жизнь-то хороша! - Львович затянулся сигаретой и отодвинул сковородку. – Сейчас бы ещё соснуть минуток по шестьсот на каждый глаз.

- Ну, сосни, сосни, - усмехнулся Викторыч.

Психбригада, в полном составе, веселилась над сальной шуткой шефа, хохоча в голос. Пятый разливал чай по чашкам. Пересменка дана для того, чтобы бригады могли хоть полчаса отдохнуть и поесть за столом.

- Нет, я говорю, что пойду, полежу, - усмехнулся Львович.

- Ну, полижи, - снова подколол друга психиатр.

Этот диалог друзья разыгрывали с завидной регулярностью, но народ всё равно продолжал веселиться над их незамысловатой шуткой.

- Зараза ты, Витька, - покачал головой Львович. – Ладно, давай партейку замутим, - улыбнулся он.

Викторыч потянулся за шахматной доской, лежащей на подоконнике.

- Я не зараза, Лёва, я шутник, - усмехнулся Викторыч, и протянул вперед два сжатых кулака. – Шуткую я так.

- Ты не шутник, Витька, ты – дурак, - рассмеялся Львович и легко шлепнул по левому кулаку психиатра.

- Дурак, - кивнул Викторыч и отдал другу белую пешку. – У меня и справка есть. Показать? – спросил он, расставляя на доске фигуры.

- Зачем тебе справка? – удивился Львович. – У тебя это на лбу, огромными буквами написано, - балагурил реаниматолог, помогая другу расставлять шахматы.

- Точно, - согласился Викторыч. – И буквы в темноте светятся, как клыки у собаки Баскервиллей.

- Да эта собака несчастная рядом с тобой, просто щенок, - балагурил Львович.

- Викторыч, а как тебе моя белочка? – поинтересовалась Леночка.

- Хорошая белочка, качественная, - кивнул психиатр. – Совсем свеженькая.

- Ты знаешь, а я ведь ему чуть не поверила, - вздохнула Леночка. – У меня на глазах ему по почкам ударили дубинкой. Как тут не поверить, что его убить собираются?

- И что тебя заставило усомниться? – поинтересовался Викторыч. – Ты ходи, Лёва, ходи, - сказал он Львовичу.

- Хожу, - буркнул Львович прислушиваясь к разговору психиатра.

- А вот когда он начал рассказывать, что очень богатый, и что менты хотят у него деньги и золото отобрать, а самого убить, - усмехнулась Леночка. – Странный он какой-то. Сидит, а пальцы всё время шевелятся, как будто что-то перебирают. И называют его милиционеры смешно… Лёнчик…

- Высокий, худой блондин, лет тридцати пяти? – поинтересовалась я.

Мы молча курили с доктором Витей, допивая свой чай. И мне было уютно у него подмышкой.

- Да-а, - протянула Леночка и взглянула в наш угол. – А что?

- Это его фамилия, - пояснила я. – Лёнчик Егор Васильевич. Известный катала. Мужик, действительно, при деньгах, он за ночь может Жигули выиграть. А что, он опять в город вернулся?

- Какие Жигули? – удивилась Леночка.

- Лен, Лёнчик у нас катала очень высокого уровня, - пояснила я. – Такие по мелочи не играют, а Жигули это машина.

- А во что он играет? – заинтересовалась Леночка.

- В карты, - усмехнулась я. – Лёнчик - карточный шулер, но у нас он в последнее время не играет. Гастролирует на юге. Странно, что он сейчас в городе, самый бархатный сезон.

- Да, Ленка, - развеселился Викторыч. – Такого завидного жениха в дурку упекла. А ведь могла жить, как сыр в масле, на машине кататься.

- Да ну тебя, - отмахнулась от Викторыча Леночка. – Так он что, действительно богатый? – спросила она у меня и даже не поморщилась, как обычно.

- Деньги у него водятся, - кивнула я. – Только они шальные, легко приходят, легко уходят, не задерживаются. Лёнчик, когда с гастролей возвращается, всегда гуляет громко.

- Его арестовали за драку в ресторане, - пояснила Леночка.

- Не арестовали, а задержали, - поправила я. – Выпустят.

- А почему его за шулерство не сажают? – поинтересовался Юрка.

- А за что? Играть у нас не запрещено, потерпевших нет, заявлений нет. За что его сажать? – объяснила я.

- Он сказал, что его милиционеры хотят убить, - почти шепотом сообщила Леночка. – Как думаешь, правда?

- Нафига? – удивилась я. – Если кто на него зуб и точит, так это братки. Вот они за бабки завалить могут. Особенно, если проигрались.

- А мужик-то не дурак, - рассмеялся Викторыч. – Решил, значит, в дурке отсидеться…. То-то я удивился, что он с такой охотой в больничку поехал. Чуть не на шею нам бросался, когда в машину грузили. А что, там охрана хорошая, это он хорошо придумал.

- Лёнчик может, - подтвердила я. – Он партию всегда просчитывает. Хитрый, как черт.

- Перехитрил, - смеялся Викторыч. – Надо же, меня перехитрил! Вот шельмец!

- А мне сегодня выкидыш вручную пришлось чистить, - пожаловался Юрка. – Думал, уже всё забыл, ан нет.

- Та-ак, - вскинулась Иришка. – Дорвался? Тебе бы только повод был к бабе домогнуться!

- Ага, - с улыбкой подтвердил Юрка. – Я такой, я могу.

- И чем же это ты её чистил? – подозрительно спросила Иришка.

- Нужно вспомнить, - он картинно закатил глаза и уворачивался от Иркиных тумаков. – Чистил, помню точно. А вот че-ем…

- Ершиком в штанах, - громыхнул Львович, рассмеявшись.

- Сволочи вы все! – надулась Иришка.

- Не все же жалом вертят, - смеясь, сказал доктор Витя. – Юрка у нас мужик хоть куда.

- И ты тоже, родственничек! – оскорбилась Иришка. – Сво-олочи! – взвыла она.

- Но не дураки, - кивнул Док. – Эх, завтра Эдик вернется, а тут его такой подарочек поджидает, - вздохнул он.

- Какой? – оживился Львович, он даже отодвинул доску. – Что он ещё учудил?

- Да вот, - Док вытащил из кармана свернутую карточку. – Ты посмотри, что этот клоун в карточке написал! «Послэ правэденай тэрапыи: Дыханыэ атсуствуэт. Пулс нэ апрэдэляэса. АД нол на нол. Канстатыравана смэрть. Рэкамэндована: вызов скорой».

- Неслабо-о  полечи-ил, - поскреб затылок Львович. – А на что он выезжал-то?

- На аллергию, - пояснил Док. – Придурок! Помощь бы попросил, если сам справиться не может! Почему Михалыч его держит?!

- Подожди, аллергия, говоришь? – нахмурился Львович. – А куда он выезжал? По какому адресу?

- На Орджоникидзе, - сообщил доктор Витя, взглянув в карточку.

- Подожди, это не к молодой тетке? В пятнадцатом доме? – переспросил Львович, удивленно глядя на доктора Витю.

- Ну да, - подтвердил Док, сверившись с карточкой.

- Так это… я же туда выезжал, - удивленно сообщил Львович. – Что он пишет-то? Нормально раздышали тётку. У Вазгена что, крышу напрочь снесло?

*****
- А Акопян знает, что вы тетку раздышали? – поинтересовался Викторыч. – Ты его видел?

- Акопян? – поскреб затылок Львович. – Не-е наверное, когда мы приехали, он был в квартире, точно, а вот потом, - Львович наморщил лоб. – А потом я его не видел.

- Идиот клинический этот Акопян, - кивнул Викторыч. – Это не лечится.

- Спецы! Срочно поехали! – взвыл матюгальник. – Спецы! Срочно!

- Ну вот и поиграли, - вздохнул Львович, бросив тоскливый взгляд на шахматную доску. - До времени сдернули, - пожаловался он, взглянув на часы.

- Все там будем, а до утра времени много, - утешил друга Викторыч. – Вот в дурку сбегаем, и закончим, - пообещал он.

- Ладно, - согласился Львович, поднимаясь из-за стола. – Поехал я.

На пороге кухни уже маячил Вовка с карточкой в руках, а Стас стоял, обвешанный аппаратурой, с ящиком в руке.

- Хирургия, срочно! – снова ожил матюгальник. - Первая седьмая, восьмая, девятая, одиннадцатая, семнадцатая, двадцать седьмая, психи, поехали! Третья, обслуживает пациента в смотровом кабинете! Срочно! Поехали! – не унималась Оксана.

- Посмотрим, что нам Оксанка припасла? - поднялся из-за стола доктор Витя. – Идем, Малыш.

- Да ну, опять какая-нибудь бабка с давлением приплюхалась, - вздохнула я. – Или пацан с разбитым коленом. Здесь ничего интересного не бывает, - добавила я, заходя в смотровой кабинет.

И действительно, на кушетке нас ожидала старушка.



А у окошка диспетчерской в это время снова толпились врачи.

- Тьфу, бли-ин. Только поел, - поморщился Анатолич.

- У тебя что? – поинтересовалась Леночка.

- Отравление уксусом, - пояснил хирург. – А у тебя?

- Снова эта старая калоша, - пожаловалась Леночка. – Я ей сейчас релашку по жиле пущу и аминазин в задницу. Пусть дрыхнет пару дней. Задолбала уже.

- Ля-я! Вторые роды! – взвыла Зинаида и потрусила по коридору на выход. – Шевелись, без нас родит! – крикнула она Алле.

- У тебя что? – поинтересовалась Людмила, педиатр с седьмой бригады.

- Два месяца детенку, кричит. А чего кричит? - ответил Олег, педиатр восьмой бригады, на ходу взглянув в карточку. – Разберемся. А у тебя?

- Болит живот, а клопышу всего-то две недели, - ответила Людмила.

- Пропукай, - усмехнулся Олег. – Наверняка газики мучают мелкого. Пукать ещё не научился, вот и мучается.

- Что у нас? – поинтересовался подошедший с ящиком Юрка у Иришки.

- Менты вызывают на изнасилование, - пояснила Иришка и посмотрела на своего врача. – А где твой тонометр? – нахмурилась она.

- В машине, - усмехнулся Юрка. – Ну что, поехали, изнасилуем девушку? – спросил он и подтянул джинсы.

Юрка успел увернуться от кулака Иришки и быстрым шагом направился к двери.

- Кобелюка противный! – понеслась за ним следом Иришка – Убью! – послышалось уже с улицы. – Оторву! Гад!

- Потом сама же пожалеешь, да поздно будет, - рассмеялся в ответ врач.

Коридор подстанции быстро опустел, с улицы доносились завывания сирен, шум моторов, бибикали клаксоны, это выезжали из двора машины скорой, развозя врачей по пациентам.



*     *    *

- Что тут у нас? – спросил Львович, разворачивая карточку.

- Авария, - лаконично сообщил Вовка.

Услышав ответ, водитель врубил дополнительные крякалку и маячки. Машина взвыла так, что у бригады уши заложило, но дорога перед ними мгновенно опустела.

- Велосипедист на трассе? – удивленно вскинул брови Львович. – Охренеть! Мало у нас машин бьется, теперь ещё и эти придурки лезут под колеса.

- Дикий народ, - буркнул под нос водитель.

- Что, Серега? – переспросил Львович. – Что говоришь?

- Дикий народ, говорю, эти ночные велосипедисты, - пояснил немногословный водитель. – Ездят без отражателей, да ещё по полосе. Нет бы по обочине…

- Лошадь пошла поперек борозды…, - усмехнулся Стас.

- Ты на лошадей не клевещи, они – животинки умные и воспитанные, - развернулся в салон Львович. – Поперек борозды не ходят. И под машины не бросаются.

- Думаешь, только ослы ходят? - спросил Стас.

- Типа, юморист? – поинтересовался реаниматолог. – Сейчас у тебя будет возможность проявить своё чувство юмора.

- Это вряд ли, - не согласился с ним фельдшер. – Его же по трассе размазало липким пятном.

- Посмотрим, - нахмурился Львович.

- Злой ты сегодня, - продолжал прикалываться Стас к врачу. – Правильно Юрка говорит, жен в отпуск одних отправлять вредно, от этого сплошные неприятности проистекают.

- Ты на что это намекаешь? – ещё больше нахмурился врач.

- Это не я, а Юрка. И только на то, что ты без Вики на людей бросаешься, - пояснил Стас. – Львович, бери отгулы и езжай к ней. Что ты маешься? А так ей будет приятный сюрпри-из.

- Отстань, - попросил Львович. – Пусть отдохнет от меня. До сих пор не пойму, как она меня столько лет терпит.

- Твоя Вика – уникальная женщина, - вздохнул Стас. – Таких больше не делают.

- Не делают, - подтвердил Львович. – С ней мне повезло. Даже страшно иногда, за что же мне счастье такое досталось…

- Лёва, да ты столько народу выволок, что на полгорода хватит, чтобы заселить, - сказал вдруг Вовка. – Потому и послали  её тебе … в награду.

Они переглянулись, и Стасу на миг показалось, что эти двое ведут какой-то беззвучный диалог.

- Ладно, собрались! Я попросил для нас третью в резерве держать. Вдруг помощь понадобится.

- Думаешь, много жертв? – мгновенно среагировал и подобрался Вовка.

- Кто знает? – пожал плечами Львович и начал крутить ручку настройки рации и нажимать кнопки, пытаясь поймать милицейскую волну.

- Не балуй, - попросил водитель. – Я после твоих поисков полчаса настраиваюсь.

- Не мешай, - попросил Львович, прислушиваясь. – Опа!

- Что там? – спросил Вовка, прижавшего к уху трубку врача. – Что?

- Погоня, - лаконично пояснил Львович. – На трассе ловят пьяного водилу. И недалеко совсем… Обложили, как волка.

- Прорвется, - буркнул водитель. – На трассе ленту не растянуть, а гнать будут, нам работы подвалит.

- Тихо, - попросил Львович, вслушиваясь в треск и свист эфира. – Не пойму, что за шум стоит.

- Уберись! – потребовал вдруг водитель и шлепнул по руке Львовича.

- Ты чего, Серега? – удивился реаниматолог.

- Не видишь? Тринадцатая нам семафорит, - рыкнул водитель. – Вызывают, а ты рацию отключил.

- Хирургия! – взорвался эфир тревожным голосом Оксаны. – Срочно на трассу! Сто пятьдесят третий километр!

- У нас суицид, - напомнил Анатолич.

- Юрка отработает.

- Понял, едем, - спокойно ответил Анатолич.

- Первая, слышишь? – спросила Оксана.

- Еду насиловать, ничего не слышу, - отозвался Юрка.

- Двадцать девятая пойдет, без тебя снасилуют, - рыкнула Оксана.

- Да ты что, Ксюха, как же без меня можно? – балагурил Юрка. – Я – ведущий специалист.

- А ты идешь мыть суицид, - отозвалась Оксана.

- Понял. Куда ехать – посерьезнел Юрка.

И Оксана диктовала адрес, который значился на карточке хирургия.

- Ксюха, звала? – спросил Львович.

- Лёва, быстро на сто пятьдесят третий километр! Где тебя черти носят?!

- У нас велосипедист, - напомнил Львович.

- На него третья пошла. А ты быстро на сто пятьдесят третий километр. Там крупная авария, что-то гайцы начудили, две их машины пострадали.

- Едем, - ответил Львович.

- Двадцать девятая, пишем новый адрес, - жужжала в эфире Оксана.

- Диктуй, - ответила Леночка.

- Накаркал, зараза, - буркнул Львович.

А водитель уже закладывал крутой вираж прямо на оживленной трассе.

Распугав воем шарахнувшиеся машины, канарейка неслась по центру шоссе. Сейчас подтянутся бригады, и спецам придется диспетчерить на месте. Обрабатывать пострадавших, вытягивать тяжелых, фиксировать переломанных и раздавать их подъехавшим коллегам для госпитализации по больницам. На то они и спецы.

Они не услышат стонов, только жалобы, они не увидят слез, им этого нельзя. Они будут автоматами с четкими, выверенными движениями, лишенными эмоций. Эмоции навалятся потом.

И во сне снова будут метаться живые люди, скрипя зубами от сострадания, стирая их, эти самые зубы, в труху. И снова будут вскакивать с постели с криками, хватать дрожащими руками сигареты, тянуться к бутылке или прижиматься к живому теплому телу, совершенно не важно кого. Только бы почувствовать жизнь, только бы исчезло это ощущение стоящей за спиной Смерти. Живые, они будут ощущать себя живыми, но все это будет потом, а сейчас всех ждала простая, обыкновенная работа.

И в канарейке уже не было эмоций. Был плещущий  адреналин, был рывок живого, обгоняющего время, и были трое Дозорных, которые сейчас заступят дорогу Смерти. Они знают Правила схватки, они их принимают, готовые в любой момент расплатиться, они готовы ко всему, не готовы лишь отступить. Через их сердца проходит передовая битвы за жизнь. Дозорные Жизни, вся броня которых в этой битве – потрепанный белый халат и безграничная любовь к своим пациентам. Такая у них обыкновенная работа, требующая отдачи всего себя, без остатка. Дозорных мало, но они всегда будут, пока будет Жизнь.

И умирают Дозорные чаще всего на боевом посту, падают проиграв бой, но не отступив. До последнего вдоха закрывая собой других. Когда в Дозоре образуется прореха, всегда найдется доброволец, шагнувший вперед, занимая место ушедшего. Таковы Правила этой битвы, не нам их менять, их можно только принимать. Или  уходить, когда силы на исходе. Никто не осудит.

- Врубай, - скомандовал Львович и водитель безропотно  нажал кнопку.

Взвыв на низких частотах, ревун заработал. И ощутимо заломило кости, заныли зубы, встречные и попутные машины жались к обочине, не поняв, что за напасть такая приключилась.

- Гони, Серега! Да гони же ты, черт! – прорычал Львович. - Что ты плетешься, будто тебя за…

И, бросив взгляд на спидометр, понял, что машина быстрее ехать не может. Это бригада выпала уже из времени, а металл такого не умеет.

В салоне царила тишина, лишь сумрак разрывали всполохи бортовых маячков, да с отчаянием самоубийцы бросалась под колеса лента дороги.

- Гоню, - только и ответил водитель, а костяшки пальцев, вцепившихся в руль рук, уже побели. – Сейчас, Лёвушка. Сейчас, уже рядом.

- Оксана, у нас эта… Надежда Петровна, чтоб ей пусто было, - щебетала в эфире Леночка. – Замучает звонками.

- Четвертая, кто у вас в отстое сейчас? – спросила Оксана.

- Двадцать первая, - ответила диспетчер четвертой подстанции, называемой в народе Бразилией.

- Акопян? – уточнила Оксана.

- Да.

- Запиши для него адресок, - сообщила Оксана, диктуя адрес забывчивой бабульки.

- И это правильно, - хохотнул в эфире Юрка. – Может, Вазген её, наконец, научит родину любить.

- Пи@ц старушке, - прокомментировал кто-то в эфире.

- Пи@ц Акопяну, - балагурил Юрка. – Эта старая грымза и не таких ломала. Надо бы ему подсказать, чтобы не жалел аминазина.

Эфир вибрировал от смешков, ожидания и вбрасываемого в кровь адреналина. И вдруг разом стих, рации молчали.

Началась самая обыкновенная работа.



*     *    *

- Гони, Сань, гони, - поторапливал водителя Док.

- Гоню я, Вить, гоню, - отмахнулся Санька. – Развалюха хренова, - рычал он на послушную «ласточку».

А я машинально пробежалась руками по карманам. Нож, бинт, жгут, перекись. Все под рукой, чтобы не терять ни секунды драгоценного времени.

Притихшая Анжела вжалась в сиденье. Почувствовала, что игры закончились. Сама хотела посмотреть на настоящую работу, забралась в машину контрабандой, мы предупреждали, что нечего ей на аварии делать.

- Готовьтесь, - отрывисто сообщил Санька. – Подъезжаем.

- Свет дай! – бросил Док, вскакивая из остановившейся машины.

- Ящик и за нами, - бросила я на ходу растерявшейся Анжеле.

Заскрежетал прожектор, разворачиваясь на крыше видавшей виды машины. Вспыхнул прожектор, освещая место аварии, выхватив из темноты лежащее тело. Взрыкнула наша ласточка, это Санька разворачивался, чтобы добавить ещё и слабый свет фар. Ответно вспыхнули фары стоящей машины гаишников.

Запахло кровью. К этому пьянящему запаху добавился ещё какой-то, но это неважно и несущественно.

Стоило выбраться из машины, как под ногами липко зачавкало.

- Ой, мамочка! – взвизгнула где-то далеко Анжела.

- Ящик! – потребовала я, выключив её из поля восприятия.

А Док уже склонился над лежащим телом, пачкая полы халата в алом.

Живой! Это ощущалось всем телом, как ощущалось и чужое присутствие. Мы опять успели.

- Что случилось? – спросил доктор Витя приблизившихся гаишников.

- Пьяный водила чертил, - пояснил один из них. – Наши его отлавливают.

- Знаю, - кивнул доктор, а руки уже ощупывали жертву, отыскивая  повреждения. – Откуда столько крови? – спросил он.

При каждом перемещении густо чавкало под ногами.

- Это не кровь… не только кровь, - сказал молодой гаишник. – У него это…

Гаишника явно мутило и он боялся, но держался молодцом.

- …, на багажнике несколько банок с вареньем было. Вишневым, - добавил он.

Действительно, запах крови и вишни. Теперь я его узнала.

- Помоги перевернуть, - попросил доктор гаишника. – Осторожно.

- Ой, мама моя! – взвизгнула Анжела, и глухо грохнул ящик.

Ну да, запачкался немного, но больше в варенье, чем крови, а вот Анжелка, когда я обернулась на грохот, оседала в обмороке.

- Санька, - попросила я выскочившего из машины водителя. – Уволоки её в кабину, чтобы не мешалась.

- Малыш, жгут, - окликнул меня врач.

Отвлеклась я на санитарочку, а это недопустимо.

- Носилки! – потребовал доктор, и гаишник обрадовано сорвался с места.

Он был рад отойти от тела, чтобы ничего не видеть. И быстро сообразил, что водитель в этот момент занят, не до носилок ему. Санька втискивал на сиденье безвольное тело Анжелы.

- Что здесь? – спросила я.

- Систему готовь, омнопон по вене, Реополиглюкин, - отрывисто сказал доктор, затягивая жгут.

Я успела увидеть белеющие кости среди разорванного мяса. Раздробил колено парень, мышцы порвал. Это заслуга покореженного велосипеда.

Забравшись в салон, включила тусклую лампочку над носилками, разобрала ящик, вытащила из бокового отсека флакон раствора, сунула в него шланги, подвесила все это на крюк. Остается только найти вену иголкой и капельница зафункционирует. Нырнула под носилки, выволакивая мешок с шинами, он сейчас пригодится.

А Санька с гаишником уже волокут носилки, запихивают в салон. Нужно проследить, чтобы колесики двигались по направляющим, иначе заклинит.

Обтерев испачканную руку мужчины, начала отыскивать вену, но их не было, спались от кровопотери и болевого шока. И снова на помощь пришел доктор, вцепившись своей ручищей в плечо пациента, перекрывая кровоток. И набухла вена, подставляясь под иголку. Теперь подсоединить систему, а врач уже грохочет ящиком, набирая наркотик в шприц. Теперь проще, все можно в шланг гнать, не нужно каждый раз терзать вены.

- Гони, Сань.

Протяжно завыла сирена, качнуло, когда Санька сдавал задом, доктор заботливо поддержал, подставив бок. Чтобы не выскочила из вены иголка, чтобы я успела её зафиксировать пластырем.

- Займись ногой, - попросил доктор, грохоча шприцам в ящике.

Прихватив несколько бинтов, я переместилась вдоль носилок, протиснувшись мимо врача. И пока он накачивал раненого лекарствами, достала перекись, которая запузырилась, очищая рану от земли и вязкой крови. Хорошо наложенный жгут остановил кровотечение. Закрыв рваное мясо стерильными салфетками, прикрыла все это бинтом. Пристроила шину.

В это время послышался стон.

- Закончила? – спросил доктор, не прекращая своих манипуляций.

- Да.

- Иди, разбалтывай его.

- Нет, - испугалась я. – У меня не получится.

- Разбалтывай, - в голосе врача послышалась злость.

- Как он? – спросила я, взглянув на циферблат тонометра.

Стрелка вяло подрагивала  в районе цифры «пятьдесят».

- Разбалтывай!

Господи, кто бы знал, как же это страшно! Невыносимо страшно чувствовать Присутствие и повернуться к нему спиной, склониться, связав себя и уходящего в одно целое.

- Торопись! – просил доктор.

Стон повторился. И тогда я доверилась мужчине, который всегда защищал меня. Доверилась его интуиции и опыту.

- Ты слышишь меня? – спросила я. – Открой глаза. Посмотри на меня…

Губы шевельнулись.

- Открой глаза, я не слышу тебя, - настойчивей попросила я.

Губы мужчины снова дрогнули.

- Открой глаза, посмотри на меня, - просила я, уже желая, чтобы он открыл глаза.

И задрожали ресницы, блеснув чернотой глаз. Навалилась тяжесть, пригибая меня, сминая. Осталась только боль, черные глаза и пустота.

- Ты только глаза не закрывай, - молила я.

- Малыш, девочка моя, - прорвался ко мне голос доктора, выволакивая в реальность.

Я снова была в салоне несущейся машины, прижавшись спиной к доктору, который шептал о своей любви. И на нас смотрели черные от боли глаза пациента.

- Ты молодец, - слышала я похвалу врача. – У тебя получилось. Всё, девочка моя, все хорошо. Ты молодец.



*    *    *

- … Привалившись к стеклу, видит девочка праздник,

разноцветных шаров круговерть в небе синем.

И летят фонари над дорожною грязью

косяком журавлиным.

Видит девочка сон, будто в белой метели

в старом гулком дворе нас встречать кто-то будет.

Одинаковы дни, и дома, и постели.

Одинаково всё, только разные люди, - пел Шурик, терзая струны гитары.

Вокруг него снова собрались девчонки, радостно замирая.

- Устала, Малыш? – спросил Док, прижимая к себе и подсовывая чашку с кофе.

- Немножко, - соврала я.

- Как авария? – спросил Викторыч.

- Нормально, - ответил доктор Витя. – Отработали.



И лишь Анжела сидела за столом, пряча глаза и уткнувшись в свою чашку, хотя никто не сказал ей ни слова.

- … Ждет машина урча, поднимаю я ворот.

Вновь зовут на свиданье дороги ночные.

Гаснут окна, и в них отражается город.

Остаются в тиши лишь Луны позывные, - пел Шурка.



- Луна слушает, - устало откликнулась Оксана.

- Это хирургия, мы свободны, - донесся голос Анатолича.

- Домой, хирургия, - позвала Оксана, устало протерла глаза и взглянула на пачку лежащих перед ней вызовов.

Срочные обслужены, а температура подождет. Ответственность Оксана несет в полной мере.

- Домой, - повторила она.

Через полчаса, когда люди немного отдышатся, она снова бросит их в бой, а пока для всех них будет только ответ «Домой».

Комментарии


Комментировать
Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти или зарегистрироваться