Бедный Михалыч

В этой сказке будет мало медицины как таковой. Во-первых, некоторые из методов, применяемые во времена оны уже морально устарели, и я не хочу смущать молодых коллег, иже им придет в голову заглянуть сюда, а во-вторых, немедикам подробно рассказывать о лечении не стоит...


В этой сказке будет мало медицины как таковой. Во-первых, некоторые из методов, применяемые во времена оны уже морально устарели, и я не хочу смущать молодых коллег, иже им придет в голову заглянуть сюда, а во-вторых, немедикам подробно рассказывать о лечении не стоит. Вдруг встретится ещё не менее вумная голова, и решится на практике применить знания, полученные из сказки? А ведь помимо названия нужно знать дозировку, метод введения лекарства, да и наблюдать за последствиями. Короче, тогда нужно учебник прилагать к каждой из сказок.

Отныне общие методы, доступные категории «немедиков», я буду описывать подробно, а специфику буду давать в ещё более сокращенном виде.

И ещё, в этот раз мне хочется рассказать вам о своих друзьях и людях, которых я уважаю. Хочу показать их в живом виде, а не схематично. Короче, эта сказка совсем другая. Она о живых.

Все претензии принимаются в комментариях.



Давно это было… очень давно. Жил-был на свете один хирург…

Бедный Михалыч.



- Здравствуйте, - поздоровался доктор Витя, проходя в квартиру. – Скорую вызывали?

- Да, кивнула открывшая дверь девушка. – Проходите.

- Что у вас случилось?

В карте вызова стояла причина «температура», но на месте всегда нужно уточнить. Ведь на нулях сидят живые люди, могут недослышать или перепутать. Телефоны звонят постоянно, у людей иногда нет времени просто передохнуть или на минуту отлучиться, стоит ли удивляться, что иногда бывают накладки? Да и вызывающие скорую, не всегда точно знают причину или хотят о ней говорить.

- Доктор, у меня сестра, - сообщила девушка.

- Это не смертельно, - пошутил врач. – У некоторых даже братья бывают. И вы знаете, живут с этим всю жизнь.

- Что? – переспросила девушка. – Ой, нет,  у неё температура, - пояснила девушка. – Вы знаете, доктор, ночью Кира бредила.

- Где она?

- Вот там, проходите, - предложила девушка, махнув рукой на дверь.

- Здравствуйте, на что жалуетесь? – спросил Витя, зайдя в комнату.

- Заболела вот, - пожаловалась девушка, очень похожая на первую.

- И что у вас болит?

- Температура. И голова болит.

- Голова, значит? И температура? – доктор Витя взял руку девушки за кисть и принялся считать пульс, наблюдая за секундной стрелкой часов. - Операции недавно были? Или поранились где? – спросил он, принюхиваясь.

- Что? – переспросила девушка.

Нездоровый температурный румянец, лихорадочно блестящие глаза, все говорило о высокой температуре. Да и подойдя к кровати, Витя почувствовал жар, как от печки.

- Операция давно была? – повторил вопрос доктор.

- А, нет, это у меня месячные, - успокоила его девушка. – Помыться бы, да сил нет.

- Км-км, бывает, - откашлялся врач. – Какая температура?

- Тридцать восемь, тридцать девять. И аспирин не помогает. Доктор, вы не сделаете мне укол?

- Мне нужно вас осмотреть, - напомнил Витя, заглянув под веки девушки. – Рот откройте, - попросил он.

- Ой, не нужно, - попросила девушка. – Всё болит. Я под дождь попала, а потом ещё домой пешком пошла, а на улице похолодало, вот и простудилась.

- Давайте послушаем вас, - врач вытащил фонендоскоп. – Рубашку поднимите и присядьте.

- Доктор, я спать хочу, - законючила девушка.

- У вас может быть пневмония, тогда нужно лечить антибиотиками, - настаивал врач. – Жаропонижающее не поможет.

- У меня даже кашля нет, - поохивая, девушка с трудом села на кровати и задрала рубашку. – Только не трогайте, всё болит.

- И часто бывают такие болезненные месячные? – спросил врач, прослушивая легкие.

- Каждый месяц, - поморщилась пациентка.

- Хорошо, - набрав лекарство, врач сделал укол. – Через пару часов к вам ещё раз приедет скорая, и я вызову участкового, - предупредил он, направляясь к двери.

- Не нужно, - попросила девушка.

- Тогда я должен вас отвезти в больницу, - пояснил Витя. – Такая высокая температура и я не вижу причины…

- Нет. Ладно, пусть приезжают, - согласилась девушка, отворачиваясь к стене.



- Луна, - позвал доктор Витя, забравшись в кабину.

- Слушаю, третья, - тут же отозвалась Оксана.

- Оксана, запиши актив, через пару часов нужно проверить. Не нравится мне девица.

- Конечно, не нравится, - тут же отреагировала Оксана. – Это же тебе не Рыжая. Вот про неё бы ты…

- Оксана, запиши актив. И третья свободна, - не поддержал шутку доктор.

- Домой, третья, - тут же осеклась Оксана.

- Едем, - доктор отложил трубку. – Поехали, Сань, - попросил он.

- Витька, а где у нас Рыжик-то? – поинтересовался водитель. – Заболела? Давай заедем, проведаем девушку.

- Уходит она от нас, Сань, - поморщился врач.

- Что? Сдурел? – водитель ударил по тормозам. – Опять поссорились? Ну что вы, как дети малые…

- Так получилось, - врач отвернулся, рассматривая что-то в окне. – Поехали.

- Давай я с ней поговорю, - предложил Санька.

- Не нужно, - попросил Витя. – Поедем, Сань.

- И с кем теперь работать будем? – спросил водитель, трогая машину.

- Без разницы, - пожал плечами врач, так и не повернувшись. – Лучше ни с кем. Мы и вдвоем справимся. Ведь верно?

- Справимся, - подтвердил водитель и снова тронул машину с места.



*    *    *

- Мужики, нужно с этим что-то делать! – возмутился Юрка. – Так дальше работать невозможно! Неделю аптека пустая!

- Хреново, - согласился доктор Саша. – Вот Михалыч бьется, а толку?  Когда такое было, чтобы анальгин с димедролом под отчет выдавали?

- Мужики, предлагаю организовать забастовку протеста, – влез в разговор Шурик. – Перестройка, теперь всё можно.

- Сдурел?  - возмутился Анатолич, наш штатный хирург. – А город бросим на кого?

- Так всё равно же! – возмущался Шурка. – Какой смысл выезжать? Пустые совсем.

- Так, подумать нужно, - рассуждал Викторыч. – Черт, зарплату задерживают! Можно было бы самим затариться в аптеке…

- Самим, говоришь? - усмехнулся доктор Саша. – Мужики, а вы мне передачи будете приносить?

- Стоп, не пори горячку, лучше расскажи, что задумал? - спросил Викторыч. – Давай-давай, выкладывай.

- У меня всё руки не доходят завезти в кассу взносы. Уже за два месяца скопились, - пояснил доктор Саша. – Лежат в сейфе у Михалыча, со всех подстанций сдали …

- Санька, тебя же за растрату загребут, - поскреб затылок Викторыч. - Это горячка, ты подожди.

- Зато, дней на десять можно будет аптеку пополнить, - усмехнулся доктор Саша.

- Санечка, - испугалась Анютка. – Не нужно… пожалуйста.

- Я так больше не могу, зайка, - признался кардиолог. – Нечем работать.

- Ты не суетись под клиентом, - посоветовала Иришка. – Подожди, вот дядюшка приедет…

- И что Док сделает? – удивился доктор Саша. – Может только к этим партийные деньги добавить. Сядем тогда вместе, а кому оно надо?

- Девять-девять, восемь-восемь,

Снисхождения не просим,

Трудимся, как негры на плантациях.

Самая передовая,

Образцовая, лихая…

Центральная гвардейская подстанция!  – рванул струны Шурик. – Ша, мужики! Третью нужно дождаться, нехрен горячку пороть.

- А тебя кто спрашивал? – удивленно уставился на него Викторыч. – С каких это пор яйца курицу учить начали?

- Нет в тебе криминального таланта, начальник, – сообщил психиатру Шурик. – Можно же вскрыть кабинет Михалыча. Типа грабители влезли ночью, тогда Борисыча, - кивнул он на доктора Сашу, - …, никто не тронет. Пусть менты ищут грабителей. Эту мысль обкашлять нужно.

- А у тебя есть знакомые медвежатник? – с усмешкой спросил Викторыч.

И вдруг, усмешка исчезла с его лица. Викторыч защипал подбородок, задумался.

- Млин! Меченый уже совсем страну до задницы довел! – взорвался вдруг Юрка. – Падла! Вы послушайте, о чем мы говорим! Мы! Ищем урку, чтобы взломать сейф Михалыча!

- Тс-с-с, помолчим пока, - прижал к губам палец Викторыч. – Ты что, не знаешь, что теперь нельзя говорить «Бог шельму метит» и «Горбатого могила исправит»? – усмехнулся он.

- А ты знаешь, что фабрика Рот-Фронт налаживает выпуск нового сорта конфет? – спросил доктор Саша.

- Каких? – заинтересовался Юрка.

- «Мишка в Рейкьявике», - серьезно ответил доктор Саша и покосился на новенького.

- Серега, пойдем по шарику постучим? – предложила Иришка новому фельдшеру, которого в этот день только первые сутки обкатывали.

- Пойдем, - с готовностью подскочил тот.

Он чувствовал себя лишним, все косились на него, не зная, можно ли доверять. Он и сам чувствовал, что мешает разговору старых друзей, но не знал, под каким бы благовидным предлогом сбежать, да так, чтобы его не приняли за стукача.

Скажу, забегая вперед, что новенький оказался нашим человеком, и потом не раз достойно участвовал в самых наших дерзких проделках, достойно оправдывая свою фамилию… Шутов. А если к этому прибавить, что он впоследствии работал в комплекте с врачом, тоже балагуром и весельчаком, то … Ой, нет, об этом я вам все же позже расскажу, ладно? По порядку.

- Ты, вьюнош, не увлекайся… без особого фанатизма, - с усмешкой посоветовал ему Викторыч. – Если что, мы же голову открутим, и скажем, что так и було.

- Так я же это… в теннис, - удивился новенький.

- Во что, во что? – усмехнувшись, переспросил Юрка.

- В теннис, - нахмурился новенький, чувствуя подвох.

- Ну-ну, если в теннис то иди, - разрешил Викторыч.

- Это хорошо, а то мне другое послышалось, - усмехнулся Юрка. - Анжелка, - мурлыкнул Юрка, стоило только Иришке встать из-за стола. – Иди сюда, я тебя погрею. Замерзла, наверное?

- Кобелюка! - Иришка зашипела рассерженной кошкой и ударила Юрку по спине кулаком.

- Иди, девочка, поиграй, тебя пенис ждет, - усмехнулся Юрка. – А мы тут погреемся, - на его лице расплылась довольная улыбка сытого котяры.

- Сволочь! – фыркнула Иришка, выскакивая за дверь.

- Рискуешь, Юрка, - предупредил Викторыч и посмотрел в окно. – Ты посмотри, не девка ведь, огонь! Доиграешься.

Ирка, разъяренной фурией, неслась к теннисному столу.

- Огонь, - подтвердил Юрка и прищурился сытым котом. – Мужики, да я же хоть сейчас женюсь, только не соглашается.

- Пожалел бы мальчишку, он же в этих играх ещё не сечет, - усмехнулся доктор Саша.

- Кто звал? – заглянула на кухню Анжела. – Чего надо-то?

- Чайник горячий, говорю, есть? – усмехнулся Юрка. – А то здесь уже «пися-сиротки-Хаси», - кивнул он на стоящий на столе чайник.

- Только закипели, - кивнула Анжела.

- Тащи, - сказал ей Юрка. – А я тебя конфетой угощу.

- Ага, сейчас, - обрадовалась Анжела и, схватив пустой чайник, затопала в подсобку.

- Так, я его и пожалел, - пояснил Юрка доктору Саше. – Скучно девочке стало без бурных эмоций, решила мне нервы пощекотать. Наивная моя, я в эти игры играл, когда она ещё с куклами возилась, - усмехнулся он.

- Коварный ты, Юрка, - усмехнулась Анютка. – Твое счастье, что Дока нет. Он бы тебе башку за такие игры с племяшкой оторвал.

- Ему не до меня, Рыжика на кривой кобыле объезжает и дрессирует, - рассмеялся Юрка. – Садись, - подвинулся он, пропуская Анжелу. – Держи конфету и молчи.

- Ну, кто кого из них объезжает, это вопрос спорный, - усмехнулся Викторыч. – Там парное катание на танках. Кстати, а где Рыжик-то? Что-то её не видно сегодня.

- Утром приползла вся зеленая, - вклинилась в разговор Анютка. – Михалыч её поймал на лестнице и грозил выгнать. Кажется, у неё сегодня прогул.

- Чего? – удивился Викторыч. – Он что, совсем озверел? Так где Рыжик, говоришь?

- В кабинете у Эдика, - пояснила Анжела. – Я туда недавно чай относила.

Все дружно взглянули на часы.

- Одиннадцать, - сообщил доктор Саша. – Мужики… а Витьку-то как с утра на линию выгнали, так он и не возвращался.

- Пойду я, посмотрю, - поднялся Викторыч. – Либо Эдик нашу Рыжую упахал, либо она его загрызла и огородами ушла. Ставлю на второе.

- По сколько ставим? – оживился Юрка и полез в карман. – Как обычно, по рублю?

- Я на Таньку, - достала деньги Анютка. – Михалыч там уже медленно коченеет.

- И я на Рыжика, - кивнул деньги на стол Викторыч и вышел с кухни.

- А смысл? – поморщился доктор Саша. – Есть хоть кто-нибудь, кто на Михалыча копейку поставит?

- Мутная девица эта Рыжая, - задумчиво сказал вдруг Юрка.

- Чего? – удивилась Анютка. – Ты о чем?

- О том, - усмехнулся Юрка. – Работает почти год, а мы о ней ничего не знаем.

- Всё знаем, - откликнулась Анютка. – Раньше работала в ментовке, потом к нам пришла. Нормальная девчонка и учится, и работает …

- А вот скажи мне, душа моя, - обратился к ней Юрка. – Давно это у нас девиц, не окончивших училище, берут на фельдшерские ставки?

- Ну, знаешь… – возмутилась Анютка.

- Не знаю, - тут же сообщил Юрка. – Ей же ещё больше года учиться оставалось, а Эдик сразу выбил под неё дополнительную из города, - напомнил он.

- Ну и что? Приглянулась ему, вот и выбил, - усмехнулся доктор Саша. – Знаешь же нашего Эдика.

- Знаю, - подтвердил Юрка. – Знаю, что взял бы санитаркой, да и то, по блату. С какого перепугу, вот ты мне скажи… с какого такого он взял  девицу без блата? Выгрызал под неё ставку, а потом спокойненько так уступил Витьке? Это на Эдика похоже?

- Не похоже, - согласился доктор Саша. – Он у нас ...

- Идем дальше, - не унимался Юрка. – Вот Сашка говорит, что она секретаршей в ментовке работала?

- Ну да, - подтвердил доктор Саша. – Я же тебе личное дело показывал. Секретаршей.

- А зачем тогда менты здесь постоянно трутся? – с усмешкой поинтересовался Юрка. – Она что, бумажки к шефу на подпись возит? Чего они постоянно шепчутся?

- Может, личная заинтересованность? – встрял Анатолич, наш штатный хирург. – Ну этот, который к ней постоянно приезжает, Серый, кажется…

- И она на глазах у Тигра с ним в люблю играет? – саркастически усмехнулся Юрка. – Ты знаешь, что он по ночам зубами скрежещет, стоит только Рыжику кому-то улыбнуться?

- А ты откуда знаешь? – удивилась Анютка. – Он тебе отчитывается, чем ночью занимается? – усмехнулась она.

- Так он полгода у меня живет, - пояснил Юрка. – Вы что, не знаете?

- Ничего не путаешь? – переспросил Вовка-Чума.

- Нет, - удивился Юрка. – Он же ещё до нового года переехал.

- И ты молчал? – возмутился Шурик.

- А чего орать? – удивился Юрка. – Вот и хочу разобраться с этой девицей. Не просто же так Док… Ладно, у кого в ментовке знакомые есть? Нужно бы расспросить о ней!

- Так спрашивали же уже, - напомнил доктор Саша. – Помнишь, когда Витька с ума сходил и разыскивал её. Ничего. Пусто-пусто.

- А-а, у неё отец есть, но он постоянно по командировкам мотается, - вспомнила Анютка.

- И что это нам дает? – спросил Юрка. – Теперь её отца будем искать?

- Не будем, - согласился вдруг доктор Саша. – И как же она к нам попала?

- Да я откуда знаю! – возмутился Юрка. – И вот сейчас… что она делает у Михалыча? И почему Витьку выгнали на линию?

- Мля-я, чувствую, мы сегодня Михалыча по частям собирать будем, - усмехнулся доктор Саша.

- Вернется Витька, закопает Эдика по самые ноздри, - согласился Юрка.



- Ничего не понимаю, Михалыч мне даже дверь не открыл, послал прямым текстом, - пожаловался вернувшийся из разведки Викторыч. – Что творится?

- Затейник он, однако, - поднялся с дивана Юрка. – Не открывает, говоришь? Ну и не нужно, я и сам открыть могу. Может, там уже его растерзанная тушка с трупными пятнами?

- Какой труп? – удивился Викторыч. – Уши промой, говорю же, послал меня по конкретному адресу.

- Пошли, - поднялся с дивана доктор Саша. – Разберемся.

- Разберемся, - согласился Юрка, поднимаясь.

- Мальчики, только без рукоприкладства, - предупредил Викторыч. – Не горячитесь.

Такой вот переполох случился однажды на подстанции по моей вине. А дело было так…

*****
- Пристрелю скотину, - пригрозила я издевающемуся над моей несчастной головой будильнику.

Я даже руку сунула под подушку и пошарила там, но не найдя искомого, вспомнила, что пистолет мне по штату теперь не положен, и он давно уже ночует оружейке. Вместе со своими собратьями. Да и вообще, у него теперь другой хозяин.

- Убью, - сообщила я нагло вопящей злыдне со слоном на циферблате, издевательски задравшим хобот.

Точнее, там должен был быть слон, но, открыв глаза, я поняла, что утро добрым не бывает. На тумбочке надрывались два будильника и два слона нагло трубили, задрав хоботы!

- Мамочка, - ужаснулась я и сунула голову под подушку. – Как же мне хреново…

- Вставай, юная алкоголичка, - ощутимый шлепок по филейной части заставил меня вылезти из укрытия. – Проспишь.

- Ой, мамочка, - ужаснулась я, разглядев наглеца. – Изыди, глюка несчастная!

- Сама такая, - рассмеялся Серый.

- Какой кошмар, – ужаснулась я. – Только не говори, что я тебя ночью поимела.

- Если девушка не помнит, как она провела ночь, значит, хочет об этом забыть, - раздался над ухом наглый такой смешок.

- Сволочи вы все! – простонала я. – Говорила же, нельзя мешать коньяк с шампанским!

- Можно, - снова усмехнулся Серый. – Только некоторые сразу ушли в отрыв, а это вредно.

- У меня была уважительная причина, - вспомнила я.

- Была, - вытащил он меня из постели. – Иди, умывайся, пьянчуга, а то я сейчас ванну займу!

Оказавшись в горизонтальном положении, я осмотрелась. Джинсы и футболка были на мне, вот только все покрытые какими-то подозрительными пятнами. Даже носки были испачканы в чем-то липком.

Я недобрым словом припомнила Галилея, достала из шкафа чистую одежду и поползла в ванну, с трудом преодолевая земное притяжение.

Толстый с укоризной посмотрел на меня, вздохнул и отправился гулять самостоятельно.

Простояв под ледяным душем минут семь, я поняла, что лучше все равно не станет, а вот замерзла я так, что зубы отчетливо клацали, и тряслась я, как припадочная. Пришлось растереться полотенцем и влезть в чистую одежду, чтобы хоть как-то согреться.

- Пить надо меньше, надо меньше пить, - уговаривала я себя, ползя вдоль стенки на кухню.

- Пей кофе! – встретил меня на кухне мучитель.

- Ой, мама! - ужаснулась я и успела вовремя свернуть в удобства.

Желудок взбунтовался при одном слове «Пей!». Ему было наплевать, что подсовывали кофе, а не алкоголь, как собаке Павлова. До смерти напугав Ихтиандра и белого друга, я покинула гостеприимное помещение

- Хороша-а, - насмешливо протянул Серый, осмотрев меня. – Чертиков ещё не видишь? – спросил он и отхлебнул из моей чашки.

- Нет, - ответила я, стараясь не шевелить головой. И взглянула в зеркало. – Только зеленых человечков, - посмотрела я на батарею пустых бутылок под столом. – Очень зеленых.

- Бывает, - усмехнулся он.

- И вообще, что за фамильярность? – возмутилась я, вспомнив недавнее пробуждение.

- А тебя что, на руках носить? – веселился друг. – Это не ко мне, есть другие кандидаты.

Нет в жизни справедливости! После вчерашней пьянки Серый выглядел свежим и бодрым, как огурчик. А вот я…

Подползя к раковине, я пустила холодную воду и потянулась за стаканом.

- Ку-уда! – возмутился Серый и перехватил мою руку. – Только водички тебе и не хватало. Развезет же! Полечись.

И он сунул мне в руки трехлитровую банку из-под соленых огурцов, в которой плескался рассол. Огурцы мы вчера благополучно схомячили, под шампанское и коньяк.

- А ты здесь откуда? – поинтересовалась я.

- Спал я здесь, - улыбнулся Серый. – Не могу же я боевого товарища бросить в беспомощном состоянии. И потом, ты сама попросила разбудить тебя на работу.

- Серенький, - тихо спросила я, оторвавшись от живительной влаги, плещущейся в банке. – Я чудила? И сколько мужиков ещё по квартире разбросано?

- Как все запущено-о, - рассмеялся Серый. – Мужиков больше нет, я всех вымел. А чудить… не-ет, нормально все было. Ты только на столе нам станцевала и пыталась бутылкой сбить с дерева ворону, - пояснил он.

- Сбила? – поинтересовалась я. – Ворону, в смысле…

- Зачем хороший продукт переводить? – удивился друг. – Коньяк мы сами уговорили, а тебя уложили в люльку.

- Это хорошо, - согласилась я и снова присосалась к банке. – Стоп, а кто меня укладывал? – подозрительно посмотрела я на него.

- Рыжик, ты что, совсем-совсем ничего не помнишь? – с улыбкой поинтересовался друг.

- Серый, убью, - предупредила я.

- Вот именно это ты и сказала, а потом отобрала у меня шпалер и пообещала, если что, отстрелить яйца, - кивнул друг. – И ещё сказала, что если придет твой доктор, то ему …

- Забудь, - попросила я. – Мало ли что пьяная девушка нафантазирует.

Так вот почему я полезла во сне под подушку! Не приснилось мне, что держала оружие в руках.



Серый довез меня до подстанции, нашел доктора Витю и сдал меня ему на руки.

- Быстро в салон и проспись, - сказал мне врач, и притормозил Серого. – Стой, а ты теперь всё в подробностях расскажи, - попросил он.

- А вызова? – возмутилась я, пытаясь удержаться в горизонтальном состоянии без подпорки.

- Юная алкоголица, - усмехнулся Витя. – Без тебя справлюсь. И не попадайся ты никому на глаза, ради Бога, -  попросил он. – Отнести в салон?

- Сама дойду, - заверила я его. – Не маленькая.

- Ну-ну, - хмыкнул мне вслед врач, все ещё держа Серого за рукав.



Держась за перила, я потащила свое тело на второй этаж, все ещё проклиная Галилея за то, что тому приспичило однажды зачем-то раскрутить Землю. Посмотрев наверх, чтобы прикинуть, как далеко мне ещё добираться до заветного топчана, я в ужасе замерла.

На самом верху, держась за перила, стояли два Михалыча и внимательно наблюдали за мной.

«Нужно тихо пройти мимо, они ничего и не заметят», - мелькнула в моей голове здравая мысль.

Я сделала хмурое лицо и целенаправленно направилась наверх, стараясь не качаться. Михалычи, при моем приближении, как-то незаметно посторонились; один отодвинулся к стенке, а другой так и остался у перил. Идеальным вариантом мне показалось пройти между ними, быстро свернуть направо, юркнуть в дверь салона и рухнуть на топчан. Зажмурившись, чтобы не мешало вращение планеты, я ринулась исполнять свой гениальный план. Помешало что-то теплое и упругое, во что я боднула головой. Меня отбросило вниз на пару ступенек, но подвернувшиеся перила спасли от падения. Я зажмурилась ещё крепче и решила все же проскользнуть между главврачами.

«Вот сволочи! Пропустить что ли не могут?» - подумала я и снова ринулась на штурм.

Нужно ли говорить, что преграда снова оказалась на месте, и я чуть не скатилась по ступенькам вниз. От падения удержала чья-то рука, вцепившаяся мне в плечо, а потом втянувшая наверх, на площадку.

- Рыжик, это ты? – удивленно спросил голос Михалыча.

- Я, - решила я признаться и открыла глаза.

«Господи, что ж они так друг к другу жмутся-то? Как родные», - удивилась я.

- Ты что, пьяная? – удивились ещё больше Михалычи и начали принюхиваться.

- Чуть-чуть, - призналась я на вдохе.

- Хух! – опешили Михалычи и даже синхронно помахали перед собой руками, разгоняя мой вдох. – Да ты же в стельку! – сообщили они. – Я тебя первый раз такую вижу!

- Я тоже в первый, - кивнула я, соглашаясь с начальством.

- Всё Андреичу расскажу! – пригрозили мне врачи.

- А он знает, - успокоила я начальство.

- Запомни, женский алкоголизм не лечится! – возмущался Эдик, а я только кивнула, подтверждая правдивость этих слов. – Что за праздник? День граненого стакана? – тащил он меня по коридору, насильно удерживая в горизонтальном состоянии. – Ты понимаешь, что я тебя сейчас должен отправить домой и поставить прогул?!

- Тш-ш-с-с, - попросила я, приложив палец к губам. – Только Эдику не говори, - попросила я. – Просплюсь и буду как огурчик.

- А ну, заткнись! – потребовал шеф, заводя меня в свой кабинет под изумленными взглядами секретарши. - Меня нет! – сообщил он секретарше. – Никого не пускай! Никого! – повторил врач и захлопнул дверь кабинета.

- А-а-а… - челюсть женщины ударилась о стол и там замерла.

- Ну?! -  закрыв дверь, Михалыч развернул он меня к себе лицом. - Так что за праздник? – снова спросил он и нахмурился. – С какой радости ты нажралась до поросячьего визга?

- Меня полностью реабилитировали, Эдик, - поделилась я новостью. – Даже награды вернули. Вчера приказом восстановили в звании и должности.

- Ёклмн!* – выругался Эдик, припомнив зачем-то собачку Жучку. - Поздравляю… Вернешься теперь? – спросил он.

- Сто х@ёв им в глотку, - усмехнулась я и покачнулась. – Прикинь, мне даже благодарность вынесли за того беглеца. Лучше бы значок ГТО дали.

- Не понял, - опешил Михалыч. – Ты что, не собираешься возвращаться?

- Я что, на буйнопомешаную похожа? – задала я встречный вопрос. - Сначала из меня полгода душу вынимали, чуть на зону не упекли, а теперь вернули звездочки и я должна быть счастлива?

- Подожди-подожди, - нахмурился Бургундский. – Ты же мечтала ... Что изменилось?

- Я точно знаю, им не посадить меня! – гаркнула я строчку из блатной песни, которую горланила весь вечер накануне. - Я теперь жить буду! – я расцеловала начальника в обе щеки. – Жи-ить, Михалыч!

- Что за манеры? – возмутился главврач, усаживая меня на диван. – Ты что, бредишь, Таранька? Мания преследования началась?

- Михалыч, оптимальным вариантом было бы мне сдохнуть, ещё тогда, три года назад, - поморщилась я. - Тогда бы на меня списали всех собак, и свои задницы прикрыли. А я выжила им назло.

Такую откровенность я могу объяснить только алкогольными парами, все ещё туманящими мой мозг. В трезвом состоянии я могла бы рассказать об этом только троим,  Да и то, подумала бы, о последствиях. А на Михалыча всё вываливала без купюр. Остапа понесло!

- Ты меня начинаешь беспокоить, - сообщил главврач. – Сейчас Викторыча позову.

- Зови, - кивнула я. – Ты же помнишь, за что меня вышибли?

- Помню и что? – присел он на корточки передо мной.

- Всё дело в том, что за неделю до похищения ребенка, ориентировка на беглеца уже лежала в управе. Они знали про побег, но даже не пошевелились, чтобы разослать её по отделам. Никто его в городе не ждал и не искал.

- Причем здесь все это? – не понял Бургундский.

- Эдик, его должны были брать на подходах, а не пускать в город вооруженного убийцу. Понимаешь, за неделю до его появления, управу известили о побеге, но все забили на это. А теперь все это всплыло в Москве. «Папу» поимели в извращенной форме, скоро предстоит смена руководства, - объясняла я. – Теперь уже нет смысла меня мочить. Раньше нужно было. Живу, Михалыч! – я снова попыталась обмусолить его щеку.

- Ты ложись, девочка, - попросил Михалыч, странно глядя на меня. – Я тебя сейчас поправлю.

- Даже не вздумай, - предупредила я. – Я тебе благодарна за то, что помог, но не настолько. Покалечу сильно.

- Ой! Бли-ин, - развеселился вдруг Михалыч. – Таранька, да ты на себя посмотри, тут же одни кости, ни полежать, ни подержать, - веселился Эдик, открывая сейф. – Лежи спокойно, никто на твои прелести не покушается, - добавил он серьезно.

- Михалыч, а как думаешь, о чем через пять минут будут говорить на подстанции? – поинтересовалась я, посмотрев на закрытую дверь.

- Валя, принеси мне флакон глюкозы, - попросил Михалыч, подняв трубку телефона. – И систему. Да, ещё аскорбинку прихвати… упаковку, - сказал он. – В кабинет. Постучишься… Нет, больше пока ничего не нужно.

Положив трубку, Михалыч вытащил из-за занавески больничный штатив для капельницы, и установил его около дивана.

- О чем говорить будут? – усмехнулся шеф. – Дай подумать...

- С огнем играешь, - предупредила я. – Мне твоя Валя морду расцарапает и расплющит, как каток лягушку. Как-то меня это не вдохновляет.

- Рукав закатывай, - попросил он, вскрывая шприцы и ампулы, вытащенные из сейфа. – А лучше, сними свитер, здесь тепло.

Скинув пиджак, врач закатал рукава рубашки и надел халат. Даже галстук стянул и бросил в кресло.

- У меня вены скользкие, - предупредила я. – Лучше я сама вколю.

- Справлюсь как-нибудь, - усмехнулся Михалыч, подвигая к дивану стул. – Ты устраивайся удобно и спи, - посоветовал он, взяв со стола один из приготовленных шприцов. – Потом ещё прокапаю.



Сквозь дрему я слышала, как Михалыч с кем-то разговаривал через дверь, потом в вену снова вонзилась игла и наступила тишина.

- Совсем не умеет пить молодежь, - под нос себе пробурчал Михалыч.



- Меня не волнует, что там у вас проходит по разнарядке, - ругался с кем-то по телефону Михалыч, когда я в очередной раз всплыла на поверхность. – Мы не выбираем все средства до последнего дня, а до конца месяца ещё десять дней …Вы город оставляете без помощи… разбирайтесь со своим ворьем сами… Машина будет через полчаса, - сообщил он и положил трубку.

И Михалыч снова начал мерить кабинет шагами.

- Ёклмн!* - ругался он шепотом. -  Пи-и!* - вспоминая всех родственников не только по женской линии, но так же и по мужской, да ещё зачем-то домашний и дикий скот упоминал.

Затейливые у него фантазии. Лучше даже не представлять, как это может выглядеть, пожелай он воплотить их в жизнь.

- Василь Иваныч, что там по поводу проверки? Разбираетесь? И долго ещё разбираться будете? … Ты уж извини, Василь Иваныч, но  если у твоей тещи снова будет приступ, мои орлы ничего не смогут сделать… Потому что у меня в аптеке пусто, и бригады все пустые!

- Михалыч, совсем кисло? – спросила я, дождавшись, когда он швырнул трубку.

- Разбираются они, - плюнул Михалыч на пол. – Понятно, что бабло они уже давно распилили. Суки, - зло зыркнул он на телефон. – Наркоту бы дали, как без неё работать? У меня заначки осталось на полдня, не больше.

- Михалыч, помощь нужна? – предложила я.

- Что-нибудь придумаю, - сказал Михалыч, глядя на открытый сейф. – Ты спи.

- Ты не вздумай, - попросила я, проследив его взгляд. – Тут даже ребенок вычислит, а в ментуре не дураки сидят. Не так это делается.

- Ты что это себе удумала? – возмутился Михалыч. – У меня там кое-что на черный день отложено, а не что-нибудь…

- Вот и оставь это кое-что в покое, пригодятся самому, - посоветовала я. – Михалыч, ты выйди на пару минут, мне позвонить нужно, - попросила я.

- Совсем обнаглела девчонка, - возмутился врач, но из кабинета вышел. – Это что же такое творится?

- Привет, - набрала я номер, когда дверь за ним закрылась. – Мне нужна твоя помощь…



*    *    *

- Ох, и стерьва ты, Маруся, ну и стерьва,

Третий год мне, падла, действуешь на нерьвы…

Надоело мне с тобою объясняться,

Даже кошки во дворе тебя боятся! - встретил мое появление на кухне Шурик, насилуя струны.

- А у вас что, собрание? – поинтересовалась я, глядя на хмурые лица. – Кого прорабатываем?

- А вот скажи-ка, Танюха, чем может заниматься в кабинете Эдика порядочная девушка? – спросил Шурик, отложив гитару. – Целых три часа, - уточнил он. – Наедине с эти кобелем…

- Шур, чем может заниматься порядочная девушка, я не знаю, - хмыкнула я. – Потому как давно к этому виду человечества не принадлежу. А я у него в кабинете ширялась.

- Что ты делала? – удивленно переспросил Викторыч. – Чем ширялась?

- Не помню, - призналась я. – Михалыч что-то там намешал.

- Зачем тебе это? Нормальная же девчонка, - возмутился Шурик.

- Девчонкой я была в одна тысяча девятьсот не помню каком годе, - шепотом сообщила я. – А нормальной ещё раньше. Я, Шурик, сегодня пьяней вина была, не помню, как до работы добралась.

- Нашла чем гордиться, - фыркнула Леночка и гордо вздернула подбородок.

- Леночка, столько выпить и не умереть… да за это орден давать нужно! – усмехнулась я. – И генеральские звезды!

- И с какой это радости? – спросил доктор Саша. – Сама пила, а нас не позвала?

- Так я это … развелась, - улыбнулась я. – Свободна! Вот вчера с девчонками и отрывались. Помню, что танцевала на столе, кажется, даже стриптиз устраивала, а вот что дальше, не помню, - пожала я плечами. – Очнулась у Михалыча под капельницей.

- Стриптиз? – переспросил Шурик, поднимаясь со своего места. – И меня не позвала?

- Это был чистый экспромт, - успокоила я. – И вообще, прав был парторг, премерзкое получилось зрелище, - процитировала я старый анекдот.

- Не верю! - возмутился Юрка. – Ну-ка, продемонстрируй.

- Не-е, Юрка, мне сегодня столько не выпить, - ужаснулась я. – Да и далеко мне до твоих бывших пациенток. Третьесортный стриптиз получился, дешевенький.

- А ты разве у нас замужем? – подозрительно спросил доктор Саша.

- Парторг, говоришь? - Викторыч очень внимательно рассматривал меня, я бы могла поклясться, что он даже принюхивался, как собака.

- Уже свободна, - улыбнулась я доктору Саше. – Всё, разок сходила и баста карапузики. – Викторыч, это я образно, ты же понимаешь. И не нужно меня нюхать, коньяк с шампанским кушали, сама признаюсь, без пыток.

- Руки покажи, - потребовал Викторыч.

Я протянула ему руки, и психиатр тут же засучил мне рукава. Он долго рассматривал вены, выворачивая руки так, чтобы на них падал солнечный свет из окна. Даже очки из кармана вытащил и, водрузив их на нос, долго рассматривал дырки, чуть не клюя меня своим благородным нюхательным аппаратом в локоть.

- Михалыча работа, - кивнул он. – Стоматолух, руки бы ему поотрывать. Все вены девчонке расковырял…

- Мужики! – засунул голову на кухню Вовка-Чума. – Аптеку привезли! Машину разгружать нужно! Срочно!

- Ну, Михалыч, ну, мужик, - вскочил Юрка. – Молодца-а!

*****
Через пару секунд на кухне остались только я, Анютка и Леночка.

- Ну, и что ты за цирк с конями устроила? – шепотом спросила Анютка. – С какими это ты девчонками пила, если Витька с Иркой и Юркой на дискотеке зажигали и тебя поджидали? Мы с Саней их там встретили…

- Да ты что? - усмехнулась я. – Это же нужно было допиться до таких чертиков. А с кем же я тогда квасила вчера? Не помню.

- Нашла чем гордиться, - презрительно фыркнула Леночка. – Так допьешься до того, что утром с мужиком в постели начнешь знакомиться.

- Так память-то девичья, не помню, с кем спала, - согласилась я с ней. – Вот сегодня еле вспомнила, как парня зовут.

- Ты что, издеваешься? – возмутилась Леночка.

- Что ты, - улыбнулась я. – Разве бы я осмелилась? Ты же врач, а где я…

- Хватит убогой прикидываться! – возмутилась Леночка. – Детский сад недоразвитый!

Поднявшись с дивана, она гордо удалилась с кухни, не пожелав продолжать это общение.

- Так и будешь придуриваться? – подозрительно посмотрела на меня подруга.

- Ещё и не так, - улыбнулась я. – Как хотите буду.

- Никак я не хочу, - сообщила подруга. – Танька, заканчивай из себя клоуна строить!

- Анютка, жизнь – классная штука, - призналась я. – И я вас всех люблю, и Леночку тоже. Ты даже не представляешь, как же я вас люблю.

Я вышла с кухни.

- Дурдом! Совсем заполошная! – прокричала мне вслед Анютка.

- Глупая, - шепнула я себе под нос, не согласившись с подругой. – Просто жизнь стоит того, чтобы... – И тебя я люблю, - сообщила я, столкнувшись в коридоре со злой Иришкой.

Я отправилась к кастелянше за халатом. Пора привести себя в приличный вид. Абстенуха – не повод манкировать работой.

- Да иди ты, - буркнула подруга, оттолкнув меня. – Танька что, совсем пьяная? – поинтересовалась Ирка у Анютки, усаживаясь на диван. – Нет, ты видела, какая Юрка сволочь? – возмутилась она. – Убью! Оторву нафиг!

- Сама же и пожалеешь, - хохотнула Анютка. – Дурища.

- Пожалею, - согласилась Ирка. – Вот скажи мне, за что я его люблю, а?

- За мысли чистые и душу незлобливую, - рассмеялась Анютка.



*    *    *

- Это кто у нас тут трется? – поинтересовался доктор Саша, заглядывая в укромный уголок под лестницей. – Ты что это, как маленький?

- Уйди, Сань, - попросил его доктор Витя. – Мне Сергей всё рассказал, – сообщил он, стоило кардиологии направиться к машине.

- Как интересно, - улыбнулась я. – Хотелось бы и мне это послушать.

- Я рад за тебя, маленькая, - попытался улыбнуться  доктор Витя. – Теперь ты сможешь вернуться и… и… я рад за тебя.

- Я тоже, - призналась я. – Знаешь, чертовски приятно было вчера дать оплеуху Осипову. Принародно.

- Что? – не понял доктор.

- Ты даже не представляешь, как приятно было двинуть по морде уроду, - пояснила я.  – А ещё приятнее было предложить стреляться на дуэли.

- Ты сошла с ума! - испугался доктор.

- Нет. Я могла потребовать Суда Офицерской Чести, ведь в звании я восстановлена. Но мне было приятно его испугать.

- Ты сумасшедшая, - сник доктор.

- А разве Серый тебе не рассказал об этом эпизоде? – улыбнулась я. – Ну вот, а говоришь, что он всё тебе рассказал.

- А если бы он согласился? – задал неожиданный вопрос доктор. – Вот представь, что этот Осипов взял бы и согласился стреляться.

- Я грохнула бы его, - пожала я плечами.

- Не фантазируй, - нахмурился доктор. – И кто такой этот Осипов? Он ведь тебе может мстить, как ты собираешься возвращаться? Как ты себе …

- Док, - прервала я поток его вопросов. – Я не собираюсь никуда возвращаться.

- Что? – растерялся доктор. – Как ты меня назвала?

- Я не собираюсь уходить отсюда никуда, - пояснила я. – Даже не надейся.

- Что? – ещё раз переспросил доктор.

- Я никуда не ухожу, - терпеливо повторила я. – Если не нужна тебе на бригаде, можешь прогнать, буду работать на другой.

- Малыш, - обнял он меня. – Подожди, а как же приказ? – удивленно посмотрел он.

- Да плевала я на него, - усмехнулась я. – Я не кукла и не вещь. И приказывать мне может только тот, чьи приказы я признаю. Могут идти полем, лугом и лесом.

- И ты останешься? – недоверчиво переспросил он. – И будешь со мной? Мы остаемся бригадой?

- Да, - подтвердила я.

- Я звонил тебе… ночью. Трубку взял мужчина, - тихо сказал врач.

- Да. Это был Серый, - согласилась я.

- Вы… ты…

- Нет. Я попросила его присмотреть, чтобы не начудила, - пояснила я. – Пьяная была в лом, ругалась матом и размахивала пистолетом, - пояснила я. – И не хотела, чтобы ты меня такой видел.

- А как ты меня назвала? – поинтересовался он.

- Док, - улыбнулась я. – Тебя так все зовут, только за глаза. Док или Тигр.

- Док, говоришь? – улыбнулся он. – Мне нравится, как ты это произносишь.

- Витька, меня Михалыч прокапал, - предупредила я. – Ты только на него не бросайся.

- Приставал? – подозрительно прищурился доктор.

- Не-а, - заверила я. – Ругался и объяснял, что женский алкоголизм не лечится.

- Ладно, пусть живет, - усмехнулся доктор. – Малыш, к Пашке поедем кофе пить?

- Поедем, - согласилась я. – Только, мне в управу нужно на пару минут заскочить. Автограф оставить.

- Какой автограф?

- Что я их посылаю нафиг и претензий не имею, - улыбнулась я.

- Заедем. Малыш, а что мы с тобой здесь тремся? – удивленно спросил доктор, оглядев наше убежище.

Я не стала напоминать, что это место для беседы выбрал именно он.



*    *    *

- Куда едем? – поинтересовался Санька, когда мы забрались в машину.

- На Бобкова, - сообщил доктор, положив перед водителем карточку.

- Это мы мигом, - включив сирену, Санька уже выруливал из двора. – Рыжик, говорят, ты уходишь от нас? – повернулся он ко мне.

- Не-е, выжила, - усмехнулась я. – Слухи о моей смерти сильно преувеличены.

- О какой смерти? – не понял водитель.

- Ну, как же, - усмехнулась я. – Это утром были крики «доктор, она уходит, мы её теряем». Ничего, больше так пить не буду.

- Тьфу, черт, - усмехнулся водитель и покосился на доктора. – А то уже слух прошел, что ты уходишь.

- Выжила я, - улыбнулась я. – Всему коньяку назло.

- Это хорошо, - кивнул водитель. – Рыжик, загни что-нибудь, а то этот индюк все время молчит и дуется.

- Это кто индюк? – повернулся к Саньке доктор Витя.

- Анекдот хотите? – встряла я.

- Давай, - кивнул водитель. – Только смешной.

- Как получится, - вздохнула я. – Гинеколог сидит, заполняет карту беременной, перед ним молодая девица. Вся такая из себя… просто блоковская, которая «… дыша духами и туманами, она садится у окна…».

- Понятно, - кивнул Санька.

- Не отрываясь от заполнения карты, врач спрашивает: «Какой у вашего мужа резус?». В ответ молчание. Врач отрывается от писанины, смотрит на девушку. «Вы что, не помните, какой у мужа резус?» - интересуется он. «Помню», - шепчет девушка, густо краснеет и нервно кусает платочек. «Сантиметров двадцать, примерно».

- Гы-ы-ы! – рассмеялся Санька. – Резус, говоришь?

- Нужно будет Юрке рассказать, - усмехнулся доктор Витя.

- Жена звонит мужу гинекологу. «Дорогой, ты где?... Ну, не злись, так бы и сказал, что на работе», - улыбнулась я.

- Где-где, в …, - веселился водитель. – Класс!

- Малыш, не хулигань, - попросил доктор, пряча улыбку.

- Я не хулиганю, - заверила я. – Тут объявление прочитала «Опытный врач-гинеколог (стаж работы 20 лет), для создания семьи  ищет женщину, которая сможет его удивить», - продолжала я балагурить.

- Заливаешь? – удивленно повернулся ко мне Санька.

- Конечно, - призналась я с улыбкой.

- Гы-ы-ы! – снова расплылся Санька.

Доктор смотрел в окно, вот только плечи его подрагивали от смеха.

- Приехали, - сообщил Санька, тормозя у подъезда. – Рыжик, ты зараза, - улыбался он.

- Знаю, - согласилась я.

- Резус! – хохотал в машине Санька, когда мы подошли к подъезду. – Вот зараза!

- Ты хулиганишь, - поднимаясь по лестнице, сказал доктор.

- Хулиганю, - согласилась я, внимательно наблюдая за ним.

А доктор, остановившись под дверью, вдруг подобрался, как кот перед прыжком, мгновенно посерьезнел. Нажал на кнопку звонка, а у самого в это время «волосы на загривке поднялись дыбом», даже глаза потемнели. И дежурной улыбки на лице нет.

Не к добру это. Слышала я байки, что некоторые врачи чувствуют приближение смерти, но в то время для меня это были ещё байки. Глядя на своего врача, я почувствовала, что и у меня волосы зашевелились.

- Совсем плохо? – шепотом спросила я, дожидаясь, пока нам откроют дверь.

- Что? – отсутствующе взглянул на меня врач. – Здравствуйте, - шагнул он через порог, едва дверь начала открываться.

Без улыбки, он просто теснил открывшую нам дверь женщину вглубь квартиры. Торопился.

- Что у вас случилось?

- Доктор, дочка у нас в обморок упала, - растерянно сообщила женщина, пятясь перед врачом. – Вот из туалета вышла и упала.

- Сколько лет? – все наступал доктор, не давая женщине остановиться.

- Пятнадцать.

- Быстрей, - поторопил женщину доктор. – Что случилось?

«Самое время для обмороков», - подумалось мне.  «Вот только падать нужно перед мальчиками, а не перед родителями», - хотелось мне пошутить. Хотелось, но почему-то не шутилось.

- Доктор, Ирочка у нас отравилась чем-то, - зачастила женщина, но доктор уже не слушал её, он увидел девочку. – У неё понос неделю уже, но я дала фталазол. Сейчас полегче стало. Я сама медсестра…

И у меня руки похолодели и ладони покрылись липким потом, а язык моментально к нёбу присох, как только почувствовала знакомый запах. Кто бы знал, как я ненавижу его!

Она лежала на постели. Маленькая, прозрачная, почти нереальная, белизной превосходящая свежие простыни. Голубокожая девочка с огромными черными неподвижными глазами. Вытянувшаяся в струночку и неживая, как показалось с первого взгляда.

При нашем появлении с краешка постели поднялся молчащий мужчина. Он не разделял оптимизма жены и был совершенно прав.

Знаете, что такое счастье? Я знаю, потому что перед выездом мы забили пустой ящик под завязку. Аптека щедро оделила.

- Кто там, мама? – прошелестела девочка.

У неё не было сил даже повернуть голову, даже моргнуть.

- Доктор, Ирочка. Сейчас тебе станет хорошо, - заверила мать.

«Мы же не волшебники!» - хотелось заорать. «Скорее, всем нам сейчас станет х@во!».

- Посмотри на меня, зайка, - попросил доктор, пытаясь нащупать пульс. – Сюда, я здесь, - просил он. - Какой стул? – не оборачиваясь, спросил он у матери.

- Жидкий такой, и запах неприятный. Знаете, в школе сейчас такой гадостью детей кормят…

Я раскрыв ящик, вытащила флакон «Реополиглюкина», который вырвал из цепких лапок Марковны мой доктор. Теперь собрать систему.

- Не закрывай глазки, - просил доктор, затягивая манжету тонометра. – Посмотри на меня. – Малыш, по полной программе, – это уже ко мне.

- Сейчас, - заверила я.

- Я умру? – прошелестело еле слышно.

- Что ты, зайка, как можно. Мы же приехали, - слишком бодро у него это получилось. – Теперь все будет хорошо. Ты только глазки не закрывай.

- Как? – спросила я, пытаясь хоть как-то оживить спавшуюся вену.

- Сорок на ноль, пульса нет, не войдешь. Нужно подключичку ставить. Сможешь?

- Войду здесь, - поморщилась я, нащупав слабое подобие вены на руке.

- Не сможешь, - с сомнением посмотрел на толстую иглу капельницы доктор.

- Вить, у нас преднизолона мало, - шепотом сообщила я. – Всего сто пятьдесят.

- Выливай всё, что есть.

- Больно, - снова прошелестело в воздухе.

- Ничего, зайка, потерпи немножко. Ты не закрывай глазки, - просил доктор. – Расскажи, что же ты такое съела в школе?

- Не знаю, - прошелестело или просто послышалось. – Ничего.

- Доктор, вы знаете, мне кажется, что это котлеты проклятые, - тут же вклинилась мать. – Уж так её рвало…

- Вы ампулы вскрывать умеете? – прервала я словесный понос женщины.

- Конечно, - обиженно ответила женщина. – Я медсестра! Десять лет работаю в поликлинике!

- А если подумать? Зайка, у тебя живот болит сейчас? – не давал девочке покоя врач. – Помочь? – не поворачиваясь, спросил он меня.

- Есть! – сообщила я, глядя на медленно показавшуюся из канюли иглы, каплю крови. – На столе ампулы, вскройте их, - попросила я женщину.

- Попала? – удивленно спросил доктор, даже повернулся, чтобы посмотреть. – Не закрывай глазки, зайка, - попросил он, снова поворачиваясь к девочке. – Посмотри на меня.

Я оглянулась, пытаясь придумать, куда бы пристроить флакон с раствором. Мне нужно вернуться к ящику, чтобы набрать лекарства. Теперь, когда капельница функционирует, пустить препарат по шлангу несложно.

- У нас папаша ушёл, - попутно шепотом сообщила я доктору, увидев съехавшего по стенке мужчину.

- Потом, - отмахнулся он. – Зайка, зайка, давай посмотрим на дядю. Ты мне расскажи, как учишься? – Давай сюда, - вытянув руку вверх, он перехватил у меня флакон.

- Спасибо. У вас муж в обмороке, - сказала я женщине, которая ещё возилась с ампулами.

- Да? – удивленно посмотрела она на мужа. – И что? Что с ним делать?

- Намочите вату, протрите виски, дайте понюхать, - сунула я ей в руки пузырек с нашатырем.

- Не знаю, - шелестела за спиной девочка.

- А мальчик у тебя есть? – допытывался доктор.

- Это просто неприлично, - шепотом возмутилась мать. – Какой-то странный врач. Даже не послушал, только пристает к девочке.

«Заткнись, дура!» - хотелось ответить ей. «У тебя девчонка неделю кровью истекает! В ней жизни не осталось. А доктор да, он ничего не делает, он только держит её, не давая уйти за грань смерти!»

- Он работает, - вместо этого ответила я. – Помогите мужу.

- Коля, Коля, - затрясла она мужчину.

- Виски протрите и суньте вату под нос, - напомнила я.

- А, да, - сообразила она.

- Нет, - шелестело в воздухе.

- Не может быть. У такой красивой девушки и нет мальчика?

- Нет.

Опа, а ответы-то стали приходить быстрей, вот только расслабляться никак нельзя. Доктор не двужильный, скоро и он может поплыть.

- Тогда они все дураки, - серьезно рассуждал врач. – За такой красавицей на край света бежать нужно. Ух, какие глаза у тебя красивые.

- Не шутите.

Определенно, девчонка-то у нас вылезает! Реагировать начала, да и Док молодец, смог до неё достучаться. Ай, умница!

- Коля, да ты посмотри, это же совсем неприлично. Что же это за разврат? – шипело за спиной, когда я загоняла в шланг лекарство.

- Ты глаза не отводи, - просил доктор. – Скажи, как учишься, красавица?

- Без троек, - почти моментально ответила девушка.

Разрывы между вопросом и ответом сокращались.

- Замолчи, Света, - послышался за спиной мужской голос. – Не мешай. Слышишь, Ирочка заговорила!

- Это хорошо, что без троек. Ты молодец. А какой у тебя любимый предмет?

- Химия, - послышался голос девочки.

- О-о, будущий Менделеев и Кеккуле? – похвалил доктор.

- Доктор, я могу чем-нибудь помочь? – спросил подошедший мужчина.

- Подержите флакон, - попросила я. – Доктору руки нужны.

- Да, конечно, - обрадовался мужчина, охотно взяв из руки доктора флакон. – А как держать?

- А вы знаете Кеккуле? – удивилась девочка.

- Бензольное кольцо? А как же, - тут же отозвался врач. – А ещё что ты любишь?

Повыше, если можно, - пояснила я. – Достаточно.

- А ещё люблю литературу, - пояснила девочка.

- А что с Ирочкой? – спросил меня отец, когда я в очередной раз вгоняла в шланг препарат.

- Не отравление, - лаконично ответила я. – Ничего, скоро поедем в больницу.

- Вот здесь я не силён. Кроме «Му-му» ничего не читал, - оттаивал врач. – И то, не помню, кто написал? Пушкин или Лермонтов?

- Тургенев, - поправила его девочка.

- Так ей же лучше, - удивился мужчина. – Зачем в больницу?

- Оперировать, - объяснила я. – А то, что ей лучше, это хорошо. Теперь довезем.

- Как довезете? – опешил мужчина.

- Да ты что? Никогда бы не подумал!

- Живой довезем, - пояснила я, и успел перехватить флакон из рук оседающего мужчины.

- Малыш, - укоризненно одернул меня врач. – Нельзя так.

А девочка-то уже не синяя, даже губы порозовели. Он вытащил, он снова смог вытащить! Как будто тяжелый груз, который давил на плечи, свалился. Даже дышать стало легче.

- Не буду, - пообещала я.

- А что с папой? – спросила девочка.

- Это от радости за тебя, - пояснила я, похлопывая мужчину по щекам. – Ничего страшного. – Подъем! – гаркнула я на отца.

- Малыш, ящик забери, - попросил доктор.

Поднявшись с кровати, он взял девочку на руки, положил флакон ей на грудь.

- Куда вы Иру? – возмутилась женщина, глядя вслед выходящему доктору.

- В областную детскую, в хирургию, - пояснила я, быстро собирая ящик.

- Зачем? Вы не имеете права! – пришла в себя женщина. – Я буду жаловаться.

- Это сколько угодно, лучше всего, в Организацию Объединенных Наций, - кивнула я. – Ваша дочь неделю кровью истекает, а вы её фталазолом пичкаете. Чудо, что она не умерла. Это не понос был, а мелена.

Она так и осталась стоять, прижав руки к лицу, когда я закрывала за собой дверь.

*****
Жестоко, но у девочки нет времени ждать, когда родители придут в себя и соберутся. Нам бы довезти её живой до операционного стола. И то, что она сейчас ожила, даже разговаривать начала, это не показатель. Это лекарства и мастерство врача, сумевшего достучаться до уходящей в Вечность.



- Всё хорошо, зайка. Тебе так удобно?

Доктор закрепил манжету тонометра на тоненькой руке девочки, когда я забралась в салон.

- Удобно, - ответила девочка.

- Гони, Сань, в областную детскую, - сказал доктор, не выпуская девочку из поля зрения.

- Я ведь не умру? – снова спросила девочка, когда машина, взвыв сиреной, вылетела из двора.

- Нет, зайка, теперь не умрешь, - улыбнулся белыми губами доктор. – Мы же не зря тебя лечили, правда?

- Правда, - согласилась девочка, разглядывая врача.

Вот теперь и я могу подтвердить, что она не умрет, если хирурги не допустят фатальной ошибки. Уж если пациентка с таким интересом рассматривает нашего красавца, будьте уверены, интерес к жизни в ней проснулся.

- Ты расскажи мне про своих подружек, - попросил Док. – У тебя же есть подружки?

- Есть, - подтвердила девочка.

- Вот и расскажи мне о них, и о том, как ссоритесь, и как миритесь. Ты только глаза не закрывай, смотри на меня, - просил Док, а его руки жили самостоятельной жизнью.

Они успевали и проверить пульс, и температуру, и пощупать как быстро согреваются ступни и руки девочки. И не забывали подкачивать манжетку тонометра, держа давление под постоянным контролем. Они были умными, эти руки. Это на лице висела маска доброго дядюшки, заинтересованного проблемами маленькой девочки.

И девочка поверила ему, она рассказывала про подружек, про то, какая Надька дура и как постоянно просит списывать, а уроки учить не хочет.

А он внимательно слушал, незаметно вытаскивая эту девчонку в жизнь. И губы его стали белыми, а глаза ввалились, когда мы подъехали к приемному отделению.



Уже давно захлопнулась дверь приемного за каталкой, на которой увезли нашу девочку, а я курила и глядела на свои трясущиеся руки, на струйку дыма, мечущуюся загнанным зайцем. Санька топтался рядом, не рискуя привлечь мое внимание. Ему хотелось закрыть заднюю дверь машины, но там сидела я. Просто сидела на полу машины, свесив ноги наружу, и глядела на эти чертовы носилки.

Когда-то, не так давно, и я валялась на них, в этой самой машине. И Санька выжимал из машины все возможное и даже невозможное, а Док вытягивал меня в жизнь точно так же, как сейчас эту девочку.

Вот только зайцем он меня не называл. Ни разу.

И от этого хотелось разреветься. И кричать хотелось, и ударить кого-нибудь, а лучше бы сейчас оказаться там, где можно словить очередную пулю. Чтобы он снова приехал и подобрал меня сдыхающую, вот только в этот раз я не поверю золотым глазам, не поверю маске, не дам обмануть бархатному голосу.

Возможно, я совершила глупость, отказавшись вернуться? Там в прошлом остались враги и друзья…



- Рыжик, ты это… не нужно, - вырвал из невеселых размышлений голос Саньки.

- Что? – спросила я.

- Не нужно так, - снова попросил водитель, вынимая у меня из пальцев тлеющий фильтр сигареты. – Смотри, как обожглась.

- Обожглась, - усмехнулась я. – И ты даже не представляешь, как! – я посмотрела на покрасневшие фаланги пальцев и плюнула.

- Ох, Рыжик, что же с тобой случилось-то? – забеспокоился водитель.

- Это так, девичье, Санька, - улыбнулась я. – Взгрустнулось что-то или взбледнулось, не пойму...

Выбравшись из машины, я отряхнула халат и дала водителю возможность закрыть дверь.



- Ну что, поехали домой, - отзвонившись, сообщил доктор. – Малыш, - развернувшись в салон, он улыбнулся мне. – Спасибо.

- За что? – спросила я.

Я даже сама удивилась, что совершенно равнодушно отнеслась к его теплой улыбке. Не застыла, как обычно под его взглядом, не пыталась унять дурное сердце, трепыхающиеся в груди. Да и не трепыхалось оно, обложенное ватой или погруженное в раствор формалина.

- Стой, Санька! – он что-то буркнул ещё, я не расслышала, мне не хотелось ничего слышать.

И не дожидаясь пока остановится машина, он выскочил из кабины, рванул дверь салона.

- Малыш, Малыш, вернись, - попросил он, усевшись напротив меня. – Ну, куда же ты, глупая девчонка?

- Я здесь, - пожала я плечами. – Куда я должна вернуться?

- Малыш, девочка моя глупая, как же так? Как у тебя получилось? – тормошил меня доктор.

- Очень просто, вскрываешь ампулу, колешь в шланг и опять вскрываешь… - ответила я, не понимая его вопроса.

- Я не об этом, - прижал он мои ладони к лицу. – Малыш, я чувствовал, что ты мне помогаешь, ты же рядом была…

- О чем ты? – удивилась я ещё больше.

- Как ты смогла… - и он вдруг понял, что я, его не понимаю на самом деле. – Плакать хочется? Плохо тебе, маленькая? – спросил он.

- Нормально, - хмыкнула я, стараясь скрыть, что он совершенно правильно угадал мое состояние.

Разговаривать совсем не хотелось. Забиться бы в угол и там затихнуть, чтоб никто не трогал. А Санька зачем-то закрыл перегородку и остановил машину.

- Я люблю тебя.

- Конечно, ты всех любишь. И эту девочку, и мотоциклиста, которого вытягивал в прошлый раз, и ту бабушку, и… Извини, я круглая дура.

- Малыш, ты ревнуешь? Но это же глупо, я тебя люблю.

- Тогда назови меня зайцем, - попросила я. – Ну, хоть раз.

- Ни за что, - обиделся он.

- Жаль, - я не понимала, что происходит.

Его слова не доходили. Точнее, я их слышала, но ничто и нигде не дрогнуло в ответ.

- Смотри на меня, - взяв меня за подбородок, попросил доктор. – Тебя опять накрыло. Ну сколько же раз повторять? Никаких эмоций не допускать! Малыш, ты научишься когда-нибудь защищаться?

- Не хочу, - сообщила я и зажмурилась. – Больше никогда… зачем ты меня тогда втащил? – я чувствовала, как по щекам текут слезы, но мне было совсем не стыдно. – Кто тебя просил?

- Девочка моя, тихо-тихо, - просил он, а мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать. Его голос мешал. – Всё закончилось, пора приходить в себя. У нас всё получилось…

Вот только не получалось зажать уши, потому что доктор прижимал мои руки к своей груди.

Накрыло меня в тот раз очень уж жестко, а ведь зацепило только краешком. Основная нагрузка на враче была. Как же он все это выдерживал и откуда брал силы, чтобы не только выстоять, но и меня, дуру неумную вытаскивать? Для меня это было полнейшей загадкой в то время. Лишь по прошествии времени я поняла истоки этой силы, да и самого этого чуда.

Врачи, которым доступно это чудо, отличаются только одним, хотя и сами этого возможно не понимают. Они умеют любить жизнь и людей настолько, что безносая отступает, оставляя законную добычу. Любить своих пациентов, независимо от пола и возраста. И сострадать им.



Закурив, Санька вылез из кабины, поднял капот нашей «ласточки» и нырнул под него.



А потом я очнулась. Мужские рубашка и халат валялись на носилках, на губах остался привкус кофе, табака и слез, а сама я, прижавшись к мужской груди, слушала грохот сердца и родной голос. Он тихо рассказывал о своей безумной и несвоевременной любви.



*    *    *

- Первая бригада, запиши адресок, - зудела в эфире Оксана.

- Лепи, Ксюха, - согласился Юрка.

А Иришка в салоне ворчала под нос и недобро косила карим с поволокой глазом на своего врача.

- Погнали, - положил перед водителем карточку Юрка и развернулся в салон. – Ну что, так и будешь дуться? – с улыбкой спросил он. – Эй, Дракоша-а…

- Отстань! – Ирка попыталась развернуться к нему спиной, но Юрка крутанул кресло в обратную сторону.

- Дракоша-а, - не отставал от неё врач. – Сладкая моя, перестань дуться.

- Вали к своей Анжелке!

- Не хочу, - улыбался Юрка. – Иришка, заедем домой? – просунувшись через окно перегородки, тихо предложил он. – Витька на сутках, можно не дергаться, что он внезапно вернется.

- Фиг тебе, вези свою Анжелку! – возмутилась Ирка. – Кобелюка!

- Иришка, так соскучился по тебе, с ума схожу, - не унимался врач, совершенно не обращая внимания на то, что Ирка бьет его по руке.

- Больно сделаю, отстань! – из-под ногтя Ирки, вонзившегося в руку врача, показалась капля крови.

- Сделай, - согласился Юрка. – Кровожадная моя Дракошка.

- Эй! – окликнул доктора водитель. – Ты убери лицо бригады, - усмехнулся он, глядя на торчащую из-за перегородки филейную часть доктора. – Покажи всем свой звериный оскал.

- Пусть смотрят, - отмахнулся Юрка. – Ириш, ну пожалей ты меня. Заедем?

- Уйди, кобелюка, - отвернулась от него Ирка.

- Заедете, сам лично завезу, - усмехнулся водитель. – Зад свой убери. Люди таращатся.

- Это он внимание дам привлекает, - не выдержав, развеселилась Ирка.

- Это я твое внимание привлекаю, - не унимался Юрка. – Соскучился страшно.

- Вот же неуемный, - усмехнулся водитель. – До ушей сотрешься, Юрка.

- Ради этой женщины? Хоть вместе с ними. – Иришка-а, - улыбался он, наблюдая как Ирка стирает с его руки кровь.

- Энтузиаст, однако, - веселился водитель.

- Юрка, будь серьезным, - попросила Иришка. – Потом поговорим.

- Я серьезным буду, когда ты скажешь, что согласна, и мы заявление подадим.

- Вот ещё! Я девушка свободная, - фыркнула Ирка.

- Ириш, я же серьезно…

- Да сядь ты нормально, - дернул его за халат водитель, чуть притормозив. – Хватит задом светить. Бабы уже под колеса бросаются.

- Не под колеса они бросаются, а под водителя, - усмехнулся Юрка и вернулся в свое кресло. – Ириш, я жду.

- Вот и жди, - посоветовала Ирка.

- Ребятушки, хорош играться, - усмехался в усы водитель. – Подъезжаем уже, соберитесь.

-  Так нам собраться – только штаны застегнуть, - пояснил Юрка. – Правда, Дракоша?

- Угу, - согласилась Ирка.

- Мне ж до пенсии два года, не доживу я с вашими страстями африканскими, - покачал головой водитель, останавливаясь у подъезда.

- Доживешь, Петрович, доживешь, - заверил водителя Юрка. – Очень даже активно и с интересом доживешь!

- Вот же шалые, - покачал головой водитель, провожая бригаду взглядом. – Скорей бы уж перебесились, что ли.



- Ириш, подадим заявление? – не отставал Юрка, поднимаясь по лестнице.

- Опять? Юр, ты такие романтичные места находишь для предложения, - рассмеялась Ирка.

- Дома тебе не подходит, на подстанции тоже… хочешь, я в эфире сделаю? – спросил Юрка. – Или на Красной Площади?

- Во! По центральному телевиденью, - рассмеялась Ирка. – Ну, куда ты торопишься?

- Я так и сдохну, дожидаясь ответа, - вздохнул Юрка.

- Я тебе сдохну! Домой тогда можешь не возвращаться! – возмутилась Ирка.

- Дверь нам собираются открывать или где? – поинтересовался Юрка, в третий раз нажав на звонок. – Эй! Хозяева! Скорую вызывали? – грохнул он кулаком в створку, и та медленно отворилась.

- Не нравится мне это, - предупредила Иришка.

- Оставайся здесь, - попросил Юрка, открывая дверь квартиры. – А лучше топай к Петровичу. – Эй! Хозяева! Есть кто живой?

- Сейчас тебе! – возмутилась Ирка, заходя в квартиру. – Я с Петровичем скучай, а ты тут с бабами будешь развлекаться!?

- Ты же не хочешь, - Юрка перехватил ящик в левую руку. – Хозяева! Скорую вызывали?

- Кто не хочет? Я не хочу? Кто тебе такую глупость сказал? – шепотом возмутилась Ирка.

- Иришка-а, - улыбнулся, обернувшись к ней врач.

В углу кто-то заворочался и закашлялся.

- Ой! – Ирка с испугом посмотрела на груду тряпья, наваленную прямо на полу. – Там собака!

- Где собака? – удивленно посмотрел на кучу тряпья Юрка.

- Кх-кх-кх, - послышался хриплый кашель. – Тащи сюда, шашлык будет, - прохрипел все тот же голос.

- Ах ты, алкаш! – взорвалась Ирка, поняв, что в куче человек, а не животное. – Я из тебя отбивную сделаю!

- Дракоша, - укоризненно покачал головой Юрка. – Кровожадная моя девушка.

- О, ля-я, баба! – сообщил хриплый голос и из тряпья показалась всклокоченная голова. – Ходи сюда, - позвал хозяин.

- Сейчас, - Юрка выудил из груды тряпья тщедушное тело, которое подрыгивало в воздухе ногами. – Только учти, тебя проще закрасить будет, чем отскрести после этого.

- Чё? – спросило существо, пытаясь сфокусировать взгляд мутных глаз на Юрке. – Ты хто? Ты же не баба, - обиделось существо.

- Да ты что? – удивился Юрка. – Правда, что ли? А я и не догадывался.

Он отпустил хозяина, до этого бережно удерживаемого за грудки, и тот кулем свалился опять в кучу тряпья.

- Зачем скорую вызывал? – поинтересовался Юрка и поставил ящик на подоконник.

Иришка вытащила вату, смочила её спиртом и подала врачу.

- Скорую? – мутный взгляд пытался разглядеть гостей. – Пиво принесли?

- Только шнапс с салом, - усмехнулся Юрка и бросил вату на пол, протерев руки.

- Чё? – переспросило существо и начало принюхиваться.

- Смотри, след взял, - удивилась Иришка. – Сейчас найдет.

- Зачем скорую вызывал? – снова спросил Юрка, отфутболив вату в угол.

- Х@во мне! Дай выпить! – на карачках хозяин быстро пополз в сторону бригады.

- Набери кордиамин, - попросил Юрка.

- Осторожней, сейчас укусит, - предупредила Иришка. – Он, наверное, бешеный.

- Бешеный? – переспросил Юрка, наблюдая за хозяином жилища. – Это вряд ли, пена с клыков не капает.

- Где ты там клыки увидел? – заинтересовалась Ирка. – Они у него лет пятьдесят назад выпали. Вампир на пенсии. – Дедок, тебе бы уже о душе подумать!

- Кто дедок, дура? – прохрипело существо.

Добравшись до угла, хозяин быстро отыскал вату и сунул её в рот.

- Дракоша, а ему сорок три года, - сообщил Юрка, посмотрев в карточку. – Пятьдесят лет назад у него клыков ещё не было.

- Сорок три? – переспросила Ирка. – Да, мужик, поглумилась над тобой жизнь, - посочувствовала она и посмотрела на шприц. – А как его колоть?

- Давай сюда, - отобрал у неё шприц Юрка.

- Выпить дай! – потребовал хозяин, поднимаясь с карачек.

- Сейчас, будет тебе и пиво с сахаром и хрен с мёдом, - пообещал Юрка.

- Спирт! – хозяин квартиры покачнулся и бросился вперед головой на врача.

- Вот же неугомонный, - Юрка посторонился, и, когда существо пролетело мимо него, подставил ему ногу.

Попытавшись на ходу развернуться, хозяин квартиры запутался в непослушных ногах и рухнул на пол. Юрка тут же подошел к пытающемуся подняться мужчине, осмотрел его с сомнением и всадил иглу в то, что когда-то гордо именовалось брюками.

- Уй, ля-я! – взвыло существо – Бо-ольно-о!

- А кому сейчас легко? – сочувственно сказал Юрка и дернул ногой. – Ты обувь мне не грызи, запачкаешь ещё!

- Руки протри, - подсунула Ирка врачу вату. – А то, ведь хвататься за меня будешь…

- Обязательно, - пообещал Юрка. – Ещё как буду.

- Апч-хи! – донеслось с пола. – Апч-хи! Апч-хуй!

- Гляди, а мужичку-то захорошело, - кивнул Юрка и уронил вату под нос хозяина квартиры.

- Апч-хи! Апч-хуй!

- Будь здоров, дедок, не кашляй, - усмехнулась Ирка.

- Какой я тебе апч-хи! Апч-хи! Дура! Апч-хи! Какой я апчхи! – донеслось с пола.

- Пойдем, сладкая, - Юрка забрал ящик. – А то, здесь что-то попахивать начинает, - он помахал рукой, разгоняя амбре, и легко шлепнул Ирку по нижней выпуклости, подгоняя на выход.

- Руки! – возмутилась Ирка, уворачиваясь от очередного покушения доктора. – Мыл?

- А как же, даже спиртом обработал. Полная стерильность, - усмехнулся Юрка.

- Апч-хи! Апч-хи! – неслось им вслед.

- Будь здоров, мужик, - не оборачиваясь, пожелал Юрка и вытащил провод телефона из розетки. – Нефиг скорую за пивом гонять, - пояснил он удивленной Ирке.

- Юрка, - стоило им оказаться за дверью, Ирка перестала уворачиваться. - А поцеловать?

- Это я, как пионер, - улыбнулся Юрка и прижал её к себе. – Где тут моя сладкая девочка?



- И ведь не стыда, ни совести, - забулькала, покачая головой бабулька, вот уже пару минут внимательно наблюдавшая за нашей сумасшедшей парочкой. – А ещё врачи называется!

- Мы только прикидываемся врачами, - сделав небольшой перерыв, зловещим шепотом сообщил Юрка. – А на самом деле, убийцы и охотимся на одиноких старушек.

- Знаю я кто вы! – возмутилась старушка. – А ты, - обратилась она к Иришке. – Не стыдно? Он же по тебе так шарит, что просто стыд сплошной!

- Да вы что? А я и не заметила, – развеселилась Ирка, и показала язык старушке. – Пошарь ещё, дорогой, - попросила она.

Юрку дважды просить не пришлось, а у старушки прибавилось возмущения, которым она ещё долго будет делиться с подружками на лавочке.

- Срамота-то, какая!  - высказалась старушка. – Как же тебе, девонька, не стыдно? Вот я всю жизнь прожила и никому такого не позволяла. Да я бы …

- Ой, бабушка, мне просто с мужчиной больше повезло, - улыбнулась Ирка. – Поедем к тебе.

- Петрович, гони? - уточнил Юрка, подхватив ящик.

- Бегом!

И они со смехом понеслись вниз по лестнице, а старушка осталась. Она покачивала головой и что-то бормотала себе под нос. На темно-зеленой стене подъезда светлела надпись, выцарапанная рукой какого-то доморощенного шутника.

Остановите землю! Я сойду!!!

*****
- Ну, и что интересненького припасла? – поинтересовался Викторыч, заходя в квартиру.

Он даже руки потер, предвкушая интересный случай.

- Викторыч, я не знаю, что он от меня хочет! – чуть не плача сообщила Леночка.

- Ну что ты, Леночка, сейчас разберемся, - успокоил врача психиатр. – На что жалуетесь, любезнейший? – поинтересовался он у мужчины лет сорока, увлеченно читающего какую-то замызганную книгу.

- На врачей, - охотно ответил мужчина и поправил очки на переносице.

- Вот видишь, - кивнула Леночка. – Ну что с ним делать?

- Разберемся, красавица, - снова успокоил Леночку психиатр. - Как интересно, - Викторыч, даже на стуле заерзал. – И что же они вам, голубчик, сделали?

Вовка-Чума, Пятый и Шурик молча рассредоточились  вдоль стен, позиции они выбрали расчетливо, чтобы моментально нейтрализовать любое движение пациента. Шефа они любили как отца родного и ни за что бы не допустили ни малейшего поползновения в его сторону.

- Не лечат, - с готовностью ответил мужчина, не обращая внимания на скученность медперсонала. – А вы точно врач? – подозрительно прищурился он.

- Конечно, у меня и справка есть, - усмехнулся Викторыч.

- Какая справка? – заинтересовался обитатель квартиры.

- О том, что я – врач, - продолжил своё тестирование Викторыч с серьезным видом. – Подписанная самим герцогом Бургундским, - поднял он многозначительно палец.

- Вот вы-то мне и нужны! – обрадовался мужчина и поправил очки.

- А вот он я, весь здесь, - согласился Викторыч. – Леночка, вы можете ехать, - улыбнулся он женщине. – Он наш.

- Нет уж, я лучше послушаю, - покачала головой Леночка. – Ванда, иди в машину, - сказала она, заметив, что Пятый уже распушил хвост возле её помощницы.

- Как желаете, - согласился Викторыч и поднялся со стула. – Присаживайтесь, Леночка.

- Что вы? – опешила Леночка.

- Дурное воспитание, коллега, - пояснил Викторыч. – Не могу, знаете ли, сидеть, в присутствии женщины.

- Да-да, - подтвердил обитатель квартиры, поднимаясь с дивана. – Не желаете ли присесть? – обратился он к Леночке. – Воспитание, знаете ли, вещь важная.

- Поеду я, пожалуй, - попятилась к двери Леночка.

- Как желаете, коллега, - одобрил её решение Викторыч.

- Давно пора, - прошипел ей в спину Чума. – Визгов здесь только не хватает.

Леночка покраснела и пулей выскочила за дверь.

- Итак, любезнейший, продолжим? – спросил Викторыч, снова усаживаясь на стул.

- Продолжим, - согласился мужчина, плюхнувшись на диван.

- Вы говорите, что жалуетесь на врачей? Они вас не лечат? – поинтересовался Викторыч.

- Они неправильно лечат, - пояснил мужчина. – И диагноз не могут поставить!

- Какие коварные, - удивился Викторыч. – И какой же диагноз они вам ставят?

- В том-то и дело, что никакого! – не выдержал мужчина заданного психиатром тона. – И аптекари подлецы! Не дают лекарства, без которого я не выживу! Я уже куда только не жаловался! Даже Анжеле Дэвис писал!

- Да что вы? И она диагноз не поставила? – заинтересовался Викторыч. – Просто безобразие.

- Я у неё просил мне прислать лекарство, - пояснил мужчина.

- Такие черствые люди, - кивнул Викторыч. – Ни от кого помощи не дождешься. А позвольте узнать, милейший, какую же болезнь отказываются диагностировать врачи?

- Испанку*! – гордо сообщил мужчина.

- Красивое слово, - согласился с ним психиатр.

- Вот, сразу видно врача, - обрадовался обитатель квартиры. – Вы меня поняли.

- Понял, - кивнул Викторыч. – А позвольте полюбопытствовать, что же за драгоценный фолиант вы держите?

- Вот, - протянул ему книгу мужчина.

- Очень ценная, - возвратил Викторыч книгу хозяину.

- Просто незаменимая.

- И какой же препарат вам отказываются отпускать в аптеках?

- Вы знаете, я прочитал, что прекрасным лечебным эффектом обладает красный стрептоцид*! – возмутился мужчина. – Но ни в одной аптеке я не смог найти этот препарат.

- Должен вас расстроить, сейчас этот препарат действительно невозможно найти в аптеках, - пояснил Викторыч.

- Какое безобразие! Это явные происки сионистов! Вы понимаете, доктор, даже до нашей страны дотянулась их кровавая рука!

- Да-да, - кивнул Викторыч. – Волосатая такая рука… Ну что ж, милейший, могу предложить вам выход. Я знаю клинику, где «испанку» лечат красным стрептоцидом. Не желаете поехать?

- А испанцев клизмами, - под нос себе буркнул Вовка.

- Конечно! Вы ещё спрашиваете! А книгу туда с собой можно взять? – спросил мужчина.

- Даже плюшевого мишку, если желаете, - разрешил Викторыч.

- Вязать будем? – поинтересовался Вовка, когда мужчина вышел из комнаты в сопровождении Пятого.

- Зачем? – удивился Викторыч. – Тихий человек, книжки читает, очки носит… Если бузить начнет, тогда наручниками пристегнете.



*    *    *

- Луна обыскалась, - сообщил Петрович, стоило только первой бригаде забраться в машину.

- Иришка, ну что же это за облом? - возмутился Юрка, повернувшись в салон. – Я же сейчас озверею!

- Не успеешь, - усмехнулась Иришка. – Быстро отстреляемся и к тебе.

- Так можно сутки отстреливаться! – возмутился Юрка.

- Так я же сказал, что ты на вызове, - оправдывался водитель. – Ты не горячись.

- Всё нормально, Петрович, - успокоил он водителя. - Луна, первая только освободилась, - сообщил Юрка. – Что за срочность?

- Где тебя черти носят? Я уже минут пять ищу тебя! – возмутилась Оксана.

- Отбивался от животного, - усмехнулся Юрка.

- Юрка, прекрати приставать к бабам и срочно запиши адрес. У меня актив лежит, по твоей части, - сообщила Оксана. – Недалеко, на Пушкинской.

- Диктуй, - тут же подобрался Юрка. - Погнали, Петрович, на ходу запишу, - поспросил он водителя.



- Проходите, - пригласила бригаду, открывшая дверь девушка. – К нам уже скорая приезжала утром. Доктор такой симпатичный, кучерявый, - пояснила она.

- И что случилось теперь? – поинтересовался Юрка.

- Кире ещё хуже стало. Она даже меня не узнает, - пояснила девушка. – А тот доктор обещал, что через два часа приедете.

- Кто такая Кира и что с ней? – интересовался Юрка, следуя за девушкой по коридору.

- Это моя сестра. Температура у неё второй день. А сейчас совсем плохо стало, - делилась своими страхами девушка. – И укол совсем не помог.

- Не помог, значит? – нахмурился Юрка. – Посмотрим, - пообещал он, заходя в комнату.

Едва переступив порог, он начал принюхиваться, все больше хмурясь.

- Не помог, значит? – повторил он.

- Доктор, у Кирки месячные, вы не подумайте чего, - пояснила девушка.

- Месячные, говоришь? – переспросил Юрка, скидывая с лежащей девушки одеяло. – Ты так думаешь? – он указал на кровавый подтек на простыни.

- Месячные, - подтвердила растерянная девушка.

- Нет, дорогуша моя, - Юрка уже стягивал с лежащей девушки трусы. – Это совсем не они! – Ириш, у нас пенициллин есть? – спросил он, пальпируя живот девушки.

- Есть, - забравшись в самую глубь ящика, подтвердила Ирка.

- Натриевого сколько? – уточнил Юрка.

- Миллион.

- Разводи глюкозой и жгут наложи, - сказал Юрка, протирая руки спиртом. – Принесите сменную рубашку, - попросил он девушку, топчущуюся у двери комнаты.

- А что с Кирой? – робко спросила она.

- Не месячные, а с остальным разберемся, - пояснил Юрка, бросив взгляд на валяющиеся на полу трусы.

- Ой! И что же теперь будет?

- Принесите рубашку. Сейчас повезем в гинекологию, в четвертую, - пояснил врач.

Забрав из рук Ирки шприц, он сам сделал укол в вену.

- Совсем плохо? – шепотом поинтересовалась Ирка.

- Сама не чувствуешь? – поморщился Юрка. – Вот дуры-то! Ну что, проще идти к каким-то придуркам безруким, чем в консультацию? Съедят их там, что ли?

- Юр, и что теперь будет? – не отставала Ирка.

- Ничего хорошего. Сепсис у девчонки, судя по всему. Вот же дура какая! – расстроился врач. – Тра@ся она не боится, а к врачам страшно…

- За носилками идти? – предложила Ирка.

- Да брось, в ней килограмм шестьдесят, - поморщился Юрка, посмотрев на лежащую перед ним девушку. – Так донесу. Ты ящик забери.

- Вот, доктор, - вернулась девушка, неся что-то цветастое в руках.

- Оставьте, потом в четвертую больницу принесете, во вторую гинекологию, - завернув пациентку в одеяло, Юрка подхватил её на руки. – Открывай двери, - попросил он Ирку.

И снова они неслись вниз по лестнице, только на этот раз без хохота.



- Систему собери. В глюкозу добавь аскорбинки, - попросил Юрка, укладывая пациентку на носилки. – Петрович, гони в четверку, - сказал он, пристегивая девушку ремнями.

- Уже гоню, - взревев сиреной, машина сорвалась с места.

- А сколько аскорбинки? – поинтересовалась Ирка.

- Набирай пять кубов.

- У нас только четыре, - пояснила она.

- Давай всё, - согласился Юрка, пристраивая флакон на крюке. – Через шланг во флакон, - пояснил он Ирке.

Склонившись над пациенткой, он снова искал спавшуюся вену, стараясь дать девушке максимальные шансы на выздоровление.

- Уйди! – орал в кабине Петрович, выворачивая руль, чтобы избежать столкновения.

- Осторожней, - поймал Юрка не удержавшуюся на ногах Ирку. – Сядь и следи за давлением.

- Юрка, а как же дядюшка не увидел? – поинтересовалась Ирка.

- Мы же не знаем что она, - Юрка кивнул на лежащую девушку, - … ему наплела. Вряд ли призналась, а Витька гинекологию никогда не любил. Не его это, - усмехнулся Юрка. – Была бы с ним Рыжик, та обязательно в трусы полезла. А Витька не любитель…

- Но, что-то заподозрил, раз на тебя актив записал, - высказалась Ирка.

- Я же не сказал, что он дурак! – возмутился Юрка. – Не любит он гинекологию. Ему что-нибудь отрезать, вот и счастье. Что у нас с давлением?

- В норме, - ответила Ирка.

- Ну, вот и ладушки. Что ж ты, дурища такая, над собой вытворяешь? – спросил он лежащую без сознания девушку. – Думать-то головой нужно, а этим местом рожать.

- Вот ля-ядь! – выругался в кабине водитель.

- Ты чего, Петрович? – удивленно спросил Юрка.

- Двадцать девятую захватили на Степана Разина! – не поворачиваясь, объяснил водитель. – Сейчас в эфире сказали, - и он вывернул ручку громкости на максимум.

- Леночка! - испуганно встрепенулась Иришка. – Как же она там?!

- В четверку! – приказал Юрка, снова посмотрев на пациентку. – А потом бегом на Разина. Гони, Петрович, гони, миленький!

- Гоню я, гоню, - закусил губу Пертрович.

- Всем бригадам на линии! – несся тревожный голос Оксаны. – Вооруженный захват двадцать девятой бригады. Наркоман. Набережная Степана Разина…

- Едем! – тут же отозвался Львович.

- Через пять минут будем! – донесся голос Викторыча.

- Всем бригадам на линии! Вооруженный захват двадцать девятой бригады. Наркоман угрожает ножом. Набережная Степана Разина… Будьте осторожны! – добавила Оксана.

- Ментов вызывай, - напомнил Викторыч.

- Уже вызвала, - огрызнулась Оксана. – Всем бригадам, находящимся на линии! Вооруженный захват двадцать девятой бригады….- тревожно неслось в эфире.

- Бежим! – донесся ответ Анатолича. – Гони! – рявкнул он на водителя, не успев выйти из эфира.

- Еду! – отозвался Кеша. – Минуты две пусть продержатся!

- Едем! – снова неслось в эфире.

- Едем, пусть держатся!

- Скоро будем!



*    *    *

- Батя, Глазастик, - радостно встретил нас хозяин кафе. – Проходите, сейчас вам кофейку сооружу. Или чего покрепче? – поинтересовался он у доктора.

- Кофейку, Паш, - кивнул доктор Витя. – И для девушки сладкого…

- Сладенького это завсегда, - согласился Паша. – И коньячку по чуть-чуть в кофе. Для аромата.

- Давай, - согласился доктор. – Очень уж вкусно рассказываешь.

- Тигр! Двадцать девятую захватили! – ворвался в кабинет наш Санька. – Оксана только что в эфир передала, - пояснил он.

Это мы сразу завалились в кафе, а Сашка остался, чтобы запереть машину и чуть позже присоединиться к нам.

- Где?! – подскочили мы, не успев присесть на диван.

Паша метнулся к сейфу, стоящему в углу кабинета.

- Погнали! – потребовал доктор. – Паш, мы попозже заедем, - повернулся он к хозяину кабинета.

- Да вон в этом доме, - махнул Санька на стоящий рядом с кафе дом, который был виден из окна кабинета. – В седьмой квартире.

Прихватив стоящий в коридоре лом, он затопал на выход.

- Порву! – зарычала я, вылетая из кабинета.

- Малыш, да подожди ты! – неслось сзади.

- Глазастик! - орали за спиной. – Куда?!

А вот бегать я умею лучше них, тем более, на короткие дистанции.

Водитель двадцать девятой уже пытался вломиться в квартиру, монтировкой отжимая дверь.

- Атас! – крикнула я, с ходу ударив пяткой по двери в районе личины.

Это только с виду дверь – преграда. Нужно знать, как вынести её одним ударом, а я это знала. Да и водитель мне помог, ударив плечом. Дверь вместе с частью косяка, отлетела внутрь квартиры.

- Малыш! Подожди! – неслось снизу.

- Рыжик!

- Глазастик!

Кто-то передернул затвор пистолета. Этот звук ни с чем невозможно спутать. Но все это потом! Как потом я среагирую на завывания сирен скорой. Со всех сторон неслись эти завывания, стремительно приближаясь.

Я уже влетела в образовавшийся проем. Мои преследователи не отставали, вот и они уже в квартире, а я стою и смотрю на разыгравшуюся сцену, шевелю мозгой.

- Не подходи! – потребовал всклокоченный юноша с безумными глазами. – Не подходи! – потребовал он, прижимая к горлу Леночки нож. – А ты коли! – крикнул он Ванде.

- Она не умеет, - спокойно ответила я, сдерживая спиной напор мужчин. – Она же санитарка.

- Чего? – безумно посмотрел на меня всклокоченный.

- Кто это не умеет? – возмутилась Ванда. – Лучше тебя уколю!

- Она санитарка, в вену колоть не умеет. Только внутрижопочно, - повторила я. – И в укладке у них один промедол. Это же тебе, как слону дробина.

- Мне без разницы.

- А у меня морфинчик есть, - похлопала я по карману, и там загрохотало стекло. – Хочешь? Держи!

Вытащив из кармана пустые ампулы от анальгина, я бросила их в сторону всклокоченного. Оттолкнув Леночку, он попытался поймать их, но безуспешно, они рассыпались по полу. Всклокоченный нагнулся, чтобы подобрать их. Он так и не понял, что я его обманула.

Поймав оседающую Леночку, я поняла, что сейчас рухну под её весом.

- Только не по голове! И не ломом! – просила я мужчин, которые уже успели ворваться в комнату.

- Стерва! – чуть не с кулаками набросилась на меня Ванда. – Выскочка! Думаешь, ты одна колоть умеешь?

- Подержи, - оттолкнув от себя оседающую Леночку, я нагрузила ею Ванду. – Дурища, конечно же, умеешь, - успокаивала я пыхтящую под тяжестью Леночки санитарку. – Не хотелось, чтобы он и тебя порезал.

- Чего? – Ванда опустила на пол Леночку и удивленно посмотрела на меня.

- У него же нож, и он ничего не соображает, - пояснила я, помогая ей. – Не хотелось, чтобы в тебя воткнул.

- А ты чего сунулась? – спросила Ванда. – Совсем дура? Страшно же…

- А я мент, меня порезать нельзя. У меня голова деревянная, - пояснила я, осматривая Леночку.

- Чего? – переспросила Ванда и вдруг расхохоталась. – Голова деревянная? Ну, ты даешь! – сложилась она пополам.

- Мужики, не напирайте, друг друга покалечите! - вопила я, когда появилась ещё пара бригад. – И вообще! Я ещё ни разу не укусила!

Хохотала Ванда, отходя от стресса, приходила в себя, вертя головой Леночка, мужики пыхтели, отбирая друг у друга добычу… А я что, рыжая? Фигушки, я тоже плотоядная, тьфу, эта… кровожадная!



Когда в квартиру ворвался Кеша с водителем и с монтировкой наперевес, я возмутилась.

- Желающие занимают очередь. Никаких монтировок, колышков и ломышков! – потребовала я.

- Да ладно, сейчас в гипс упакуем, - пообещал Львович. - Он у нас ещё живой? – поинтересовался он.

- Вроде дышит, - услышала я голос своего врача. – Может, свяжем его?

- Зачем? – искренне удивился наш Санька. – Пусть подергается, так даже интересней.

- Нужно бы Оксанке сказать, чтоб отбой дала, - выбрался из толпы Львович. – А то, понаедет народ, а развлечение как-то быстро закончилось. – Леночка, ты как, красавица? – спросил он, присаживаясь около доктора.

- Лёва! – разрыдалась Леночка, припав к груди реаниматолога.

- Всё, мужики, баста, - пыталась я затормозить вновьприбывших на лестнице. – Иначе ментам уже расчлененка достанется. Не глумитесь над трупом.

- Как Леночка? – поинтересовался доктор Саша.

- Была в обмороке, сейчас над ней Львович измывается, - пояснила я, спускаясь вниз.

*****
- Всем бригадам, находящимся на линии, - неслось в эфире.

- Ксюха, народ в квартире уже не помещается, - отозвалась я. – Поторопи ментов, а то им ничего живого не останется.

- Как бригада? – тут же спросила Оксана.

- Все живы и здоровы. Кроме наркоши, - призналась я. – Его разделали, хуже, чем Бог черепаху.

А сирены все завывали и завывали со всех сторон. Это на помощь шли ребята с дальних подстанций.

- Всем бригадам на линии! – гаркнула Оксана. – Отбой! Двадцать девятую освободили. Всем спасибо за помощь.

- Что там хоть было-то? – поинтересовался в эфире Юрка.

- Леночку обдолбанный наркоша захватил, - ответила я. – С ножом, требовал добавки. Больше не хочет.

- Живой? – спросил Юрка.

- Не уверена. Когда из квартиры уходила, он ещё дышал. Но мужики очень злые, - ответила я.

- Ленка умеет на жопу неприятности искать, - констатировал Юрка.

- Танька! Что там? – налетела на меня Анютка, которая нервно курила около машины кардиологии.

- Все нормально, - успокаивала я. – Леночка с Вандой живы.

А во двор, завывая сиреной и пытаясь протиснуться мимо брошенных машин скорой, пробиралась милицейская уазка.

- Смотри, сейчас эти орлы с автоматами вылетят, - предупредила я. – На штурм пойдут.

И оказалась совершенно права.

- А как же двадцать девятая умудрилась предупредить о том, что их захватили? – удивлялась Анютка.

- Скорее всего, это Ванда, - предположила я. – Отчаюга! Пошла, типа, руки помыть и позвонила на нули. Молодец девчонка, не растерялась. А Оксана сразу тревогу объявила.

Анютка удивленно смотрела на меня.

- Не Леночка это, точно, - пояснила я. – Она снова в ступоре.

- Ладно, очухаются, сами расскажут, - согласилась Анютка.



- Курить хочу больше, чем тра@ся!  - выскочила на улицу Ванда и трясущимися руками полезла в карман.

- Редко, но и такое случается, - хмыкнула Анютка и сунула ей в зубы свою сигарету.

- Эк тебя прикрячило, - посочувствовала я Ванде. – Как догадалась позвонить?

- Телефон увидела, вот и позвонила, - призналась Ванда. – Ленка-то встала, как вкопанная и всё, - вздохнула она и жадно затянулась.

- Бывает, - согласилась Анютка.

- А подробней? – потребовала я.

- Ну чего прицепилась? – возмутилась Ванда. – Зашли в квартиру, Ленка же не терпит, когда вперед неё кто-то проходит. Любит быть в центре внимания. А я не тороплюсь, пусть топает. Зашла она в квартиру, а её из комнаты типа «сюда-сюда» зовут. Она и ломанула, как заполошная.

- А ты? – поинтересовалась Анютка.

- А что я? Не тороплюсь. Она пока все не обнюхает, назначения не сделает. Надоело стенки обтирать, - пожаловалась Ванда. – Ну вот, а потом слышу писк из комнаты. Заглянула, а там этот придурок её придушил чуток, нож к горлу приставил и требует наркоту. Я телефон в коридоре увидела, тут же Оксанку набрала. Говорю ей «Оксан, выручай, у нас тут псих с ножом, наркоту требует», а этот услышал, орет «Иди сюда, а то бабу зарежу!». Хорошо, что Оксанка меня сразу узнала, спросила «Ванда, это ты?». Я ответила «Я», трубку положила и пошла, нафига мне нужно, чтобы доктора на вызове прирезали?

- А если бы он тебя прирезал? – ужаснулась Анютка.

- Так не успел, я же медленно все делала, время тянула. Думала, что кто-нибудь приедет. Не успела даже к нему подойти, только морфин набрала, а тут грохот. Мужики дверь выбили.

- Ага, - подтвердила я.

- А ты чего под ногами путалась? – возмутилась Ванда.

Она выбросила бычок и тут же прикурила новую сигарету.

- В каждой бочке затычка? Прикинь, мужики пройти пытаются, а эта стерва в дверях встала и не пускает. А если бы Ленку это псих порезал?! – возмущенно рассказывала она Анютке.

- Так не порезал же, - усмехнулась я. – Мужики правильно время рассчитали.

- А чего ты стояла? – поинтересовалась Анютка.

- А я ему ченч предложила. Пустые ампулы из-под анальгина на Леночку, - пояснила я.

- И что, повелся? – удивилась Анютка.

- Ага, - улыбнулась я.

- Говорю же, только выпендриться дай, - ворчала Ванда.

А Анютка подозрительно рассматривала меня, пытаясь понять, почему наркоман соблазнился пустыми ампулами.



- Малыш, ты как? – появившись из дверей подъезда, доктор мгновенно отыскал меня в этом хаосе.

- Как Леночка? – поинтересовалась я.

- С ней Львович возится. Ты сама как? Этот придурок тебя не ранил?

- Рыжик, этот урод тебя не тронул? – спросил подошедший следом водитель.

- Бл@ть! Вот же сучка рыжая! – возмутилась Ванда.

- Нет, вы чего? – удивилась я. – Я же заговоренная, как Зачахлик невмиручий.

- Ты чего? – удивленно спросила Ванду Анютка. – Совсем озверела?

- Рыжая! – выбравшись из машины, Серый пробирался сквозь толпу зевак. – Рыжая, я тебя убью! – пообещал он и тут же начал осматривать со всех сторон. – Где заваруха, там обязательно ты!

- Ну ты посмотри, мужики вокруг неё, как мухи вьются!

- Ещё один жаждущий крови, - вздохнула я. – Хоть в очередь вас  записывай. Серенький, я невкусная и мяса во мне почти нет.

- Смирись, - усмехнулась Анютка. – И чего чужих мужиков считать?

- Поосторожней на поворотах, - посоветовал ему Витя, наблюдая за манипуляциями Серого. – И руки убери, а то оторву.

- Сам же плакать будешь, - пригрозила я Серому. – Буду лежать в гробу красивая и молодая, а ты…

- Вот скажи мне, за что они её так любят? – возмутилась Ванда, со злостью глядя на меня. – Что в этой рыжей стерве такого особенного? Одни кости торчат, без слез не взглянешь…

- Вот у мужиков и поинтересуйся, - посоветовала Анютка. – Лично меня не возбуждает.

- Говорю же, ведьма рыжая, - сплюнула Ванда.

- Ваш кофе, думаю, готов, - вспомнил вдруг Паша. – Глазастик, у меня случайно завалялась пара твоих любимых Гуливеров.

- Ведьма, - повторила мне вслед Ванда.

- А это что за дура такая? - тихо возмутился Серый. – И чего она на Танюху наезжает?



*    *    *

- Всему свободному выездному персоналу собраться на кухне, - грозно сообщил матюгальник голосом Оксаны.

- Интересно, нам пожрать хоть раз сегодня дадут спокойно? – ворчала я, возвращаясь со шкворчащей сковородкой на кухню. – Что ещё удумали?

- Ну, где ты пропала? – встретила меня возмущенная Анютка. – Картошка остывает.

- Очередь к плите, там Анжелка картошки на Маланьину свадьбу начистила, - пояснила я. – А чего это всех собирают? У нас же пересменка.

- Михалычу очередная вожжа под хвост попала, - пояснила Иришка. – Будет прорабатывать теперь по два раза в день.

- А Васька слушает, да ест, - усмехнулся доктор Саша и, потянувшись вилкой, схватил со сковородки кусок курицы. – Пусть развлекается.

- Руки! – возмутился доктор Витя.

- Мыл, - улыбнулся Саша. – Не ворчи, кишка кишке уже бьет по башке.

- Налетай! – посоветовала Ирка, поставив на стол лоток с холодцом. – Папа прислал, чтоб не похудела дочурка. Да и братика подкармливает, - усмехнулась она, глядя на доктора Витю.

- Та-ак, все собрались? – поинтересовался Михалыч, заходя на кухню. – Заканчивайте жрать, я вас сейчас всех ругать буду!

- Ну сейчас тебе! Бери вилку и присоединяйся, - посоветовал Львович. – Ириш, кинься холодцом, - попросил он.

Лоток перекочевал на другой стол, а потом вернулся, значительно похудевший.

- Тихо! – возмутился Михалыч, зацепил кусок курицы и вгрызся в неё зубами. – Шурик! Тебя там девица спрашивает, диспетчерскую уже на уши поставила.

- Блондинка или брюнетка? – поинтересовался Шур.

- Мышастая такая, - выглянув в коридор, сообщил главврач.

- Жанна… Михалыч, скажи, что меня убили на вызове и уже похоронили. Или нет, лучше кремировали, и прах мой развеяли над Гангом, - попросил Шурик и сделался совсем незаметным.

- Сам со своими бабами разбирайся, - посоветовал Михалыч. – Не маленький.

- Влип очкарик? – поинтересовался Викторыч. – Говорил же тебе, больше двух враз не заводи, - наставлял он Шурку. – Так вот, Лёва, интересный клиент мне попался, - снова повернулся он к Львовичу. – Откопал где-то  справочник практикующего врача тридцать пятого года рождения и выбрал себе не что-нибудь, а испанку.

- Это сколько угодно, - кивнул Львович. – Только, эпидемия-то кончилась.

- Да хрен с ним, с гриппом, ты прикинь, лечить его собрался красным стрептоцидом.

- Эва как! – восхитился Львович. – Затейливо.

- Затейливо, - согласился психиатр. – Отвез его на Фурманова, пусть мозги на место ставят.

- Так! Тишина! – потребовал Эдик. – Громко не чавкайте! Какая сволочь похитила ребенка? – и он назвал адрес нашего вызова.

- Я, - откликнулся доктор Витя.

- И нахрена тебе это нужно было? – поинтересовался Эдик.

- Там у ребенка кровотечение неделю, а мамаша ребенка фталазолом кормит. Варикоз вены пищевода, девчонка кровит, а мамаша её курицей пичкает и в школу выгоняет. Давление по нулям было, когда приехали, чудом живую довезли, - пояснил Витя.

- И как она? – поинтересовался Михалыч.

- Нормально, прооперировали, - пояснил доктор Витя. – Уже с Москвой договорились на пластику. Чуть в себя придет, сразу переведут.

- Кхм-кхм, ну ладно, - крякнул Михалыч. – Сам разберусь. Идем дальше! Соловьев! Это ты чудил в подъезде? Что ты себе позволяешь? Меня звонки замучили! Ты что это за цирк устроил?! Больше обжиматься тебе негде?

- Где поймаю, там и жму, - усмехнулся Юрка. – Между прочим, приличные люди мимо проходят, а не пялятся, и советов не дают…

- Это я устроила, - заступилась за своего врача Ирка. – Михалыч, бабка конкретно достала. Спокойно пообщаться невозможно…

- Ковалев, разберись со своей родственницей! – потребовал Михалыч. – Что же это за публичный дом устроили?

- Эдик, так рыба-то с головы портится, - напомнил с усмешкой доктор Витя. – Отстань ты от них. Не дети, сами разберутся.

- Пи-и*! – выругался Михалыч, но тему свернул. - Идем дальше. Аверин, почему лазикса на инфаркте так мало уколол? – спросил он, развернув карту вызова.

- Сколько было, все вколол, - пояснил доктор Саша. – Пусть на аптеке больше выдают.

- Ладно, разберусь, - согласился Михалыч и покосился на меня. – Так, Юрка! Что ты в карте написал, урод?! Кто так пишет анамнез?!

Развернув карточку, Михалыч нацепил очки и прочитал вслух.

- «Особь неизвестного возраста, омерзительно пьяная и вонючая. Возбужден и крайне агрессивен». Что это такое?! Я тебя спрашиваю!

- Что было, то и написал, - пояснил Юрка. – Это животное меня за ногу тяпнуло, хотело сожрать собаку и требовало, чтобы ему выдали пива. Спятивший вампир на пенсии.

- Чего? – переспросил опешивший Михалыч, перекрывая наше веселье. – Юрка, заканчивай цирк! И запомни, слово животное пишется через «и».

- Это я знаю, - кивнул Юрка. – Вот только в карточке не догадался написать.

- Как это? – переспросил Михалыч и снова посмотрел в карточку. – Да, действительно, а чего я к «ы» прицепился? – попытался вспомнить он, разглядывая карточки. – А-а-а, ну точно! Опять Акопян! Нет, ну это же нужно додуматься! В графе «диагноз» написать «ОРЗ. Цылую крэпко, Вазген». Через «ы» он нас целует!! – пытался он перекричать наш хохот. – Что вы ржете?! Чего ржете? Плакать нужно!

- Это мы это… рыдаем, - всхлипнула я. – В конвульсиях бьемся и ножками сучим.

- Точно! – поддержал меня Львович. – Я страдала, страданула, с моста нахрен сиганула…

- Эдик, сядь, поешь, - посоветовал Витя, пытаясь сдержать хохот. – Глядишь, полегчает.

- Дурдом на колесах! – Михалыч даже покраснел от натуги. – Детский сад недоделанный! Шуты гороховые!

- Ась? Ну что, лечить его будем? – оживился Анатолич*.

- Или пусть пока поживет? – подхватил его шутку новенький фельдшер по фамилии Шутов.

- Шуты гороховые! – хрюкнул Пятый и свалился от хохота под стол.

- Ой, не могу! – Анютка вцепилась зубами в рукав халата доктора Саши и тряслась от хохота всем телом.

- Пи-и*! Сволочи вы все, а не люди, - расстроился Михалыч. – Ну что вы всё ржете?! Что ржете?

- Эдик, ты пожуй, - сочувственно посоветовал доктор Саша. – Работа у тебя нервная, похудеешь, не дай Бог. – Ну что ты, не рыдай, - погладил он Анютку по голове. – Дядя Эдик не будет худеть, это он только пугает.

- И с лица взбледнул, - высказалась Ирка Ирка. – Да и ноги еле волочит. В чем душа только держится, - она посмотрела на выпуклый живот шефа и покачала головой.

Пока все веселились, Михалыч подцепил вилкой изрядный кусок холодца, и плюхнулся за стол.

- Не расстраивайся ты так, Эдик, - со смехом посоветовал Викторыч. – Зато, с нами не соскучишься.

- Это уж точно, - усмехнулся Михалыч. – От скуки я не умру, застрахован.

Он с энтузиазмом хомячил картошку с мясом и веселился вместе со всеми.



· «Ёклмн и Пи-и» - авторский перевод перлов Михалыча. Привести в этом тексте образцы его виртуозного владения русским языком, жалея вашу психику, я просто не решусь. Перлы его не поддаются другому переводу.

· Испанка – так в начале прошлого века называли эпидемию гриппа.

· Красный стрептоцид – предшественник нашего современного белого стрептоцида. В отличие от своего предшественника, белый стрептоцид менее аллергичен и токсичен для организма.

· Фамилия Анатолича – Горохов. Такая вот игра фамилий дала «кличку» бригаде.

Комментарии


Комментировать
Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти или зарегистрироваться