Дедушка и Смерть . Продолжение.

Часть 2.


Дедушка и Смерть-2

-- А, ведь, Маринка не была нашей первой встречей, старый! Склерозишь по-маленьку!
* Склерозю, мать, склерозю… Конечно, вначале были Пирожки


Пирожки

Селектор ожил, как всегда, неожиданно. “Врачу А машина сто дыцытьдва”.
А подошел к окошку диспетчера, взял карточку вызова:”Сердечный приступ, невысокий риск”.
“Семисит два годочка, вечно, что-ли, жить хотят?” Во вспоминаемый период, А работал один – фельдшеров не хватало и “молодые” доктора работали без помощников. Не привыкать-знать!
Cтодвадцатьвторая машина – зеленый санитарный УАЗ – cтояла возле самых дверей подстанции, уже пофыркивая двигателем. Водитель – дородный Сан Николаич – уже сидел за рулем.
- Ну, че, поехали? Куды?
- Куды-куды, на муды! Улица стосопсстоссо-ая, дом нумер ссть, фатера ссть.
- А, знаю! И че там?
- Баушке заплохело, еще пожить хочет.
- Дык, все хотят, да не у всех получацца…
- Поможем!
В УАЗике ни один путь коротким не кажется, однако – доехали. Привычно, сумку, мешок – в руки, кардиограф – на шею, и – вперед! Благо – первый этаж. Дверь приоткрыта, но позвонить надо. А нахжал кнопку звонка…
- Входитя, дохтур, скорее!
- Вхожу!
- Что у нас плохого?
Врача встречает старенький дедок, опирающийся на спинку древнего деревянного стула. Передвигается он по квартире, толкая перед собой стул и подволакивая за стулом ноги. Тихая, аккуратная, пенсионная БЕДНОСТЬ.
- Cынок! Чей-то старая со мной не разговариват! Лежит и молчит, а щас синеть начала… Cынок! Куды я , паляризованый, без своей старухи! Сделай хуть что-нито!
- Сделаем, не волнуйся, дед!
В однокомнатной квартирке, на низкой ( сантиметров тридцать от пола) тахте лежит бабушка. Пергаментные щеки, провалившиеся губы, сморщеная, дряблая кожа – это обычно. Однако, бабушка без сознания и, что-то синенькая… “Быстренько – пульс, давление, анамнез, если успею…Успею, наверное, черт!”
- Дед! Давно она так вот?
- С утра, сынок… Она вчерась меня побаловать решила – пирожков напекла, да, видать, газу из духовки нанюхалась и заболела…А с утра уж и не встает… Сынок, мне без старухи моей тожить в гроб ложиться…
“Пирожки, пирожки… Я тоже люблю пирожки… Электроды, заземление, где тут розетка… Пишем первое, второе, третье – ага , инфарктик нарисовался… А давленьице-то, давленьице, ах ты, блин! К нулю стремиться и,ведь, достигнет!”
Все это происходило в такой вот мизансцене: А, стоя на коленях возле тахты, тыкал в кнопки кардиографа, рылся в сумке, злодействовал над бабушкиными венами ( хотя от сумки до тахты было не больше метра – это, все же, два “тындына” в одну сторону и столько же в другую, а “тындыны” – это удары коленок об пол), за его спиной торчал дед со своим стулом, повторяя, по мере возможности, все метания доктора и, при этом, не забывая причитать о пирожках, своей “паляризации”, скором своем сошествии во гроб и об прочем-разном в том же духе.
“Морфин, лидокаин, системка, черт – пузырь в шланге!, дед! Не топчись за спиной, … Где телефон? “
Еще четыре “тындына” до телефона с вытянутой правой рукой – в ней А держал бутылку с физраствором, капающим в бабушкину вену.
- Это 347-й, мне бы реанимацию!
- Диагноз, доктор.
- Инфаркт, кардиогенный шок!
- А возраст? Ага, ну, ждите – они поехали только что на тридцатилетнее отравление ”Роялем”, как освободятся – я их к вам пошлю.
“И-и-и, теперь их хер дождешься! Все, дед, шандец твоим пирожкам! Ты глянь, губы розовеют! Эй, бабуля, глазки открывай, пирожочница ты моя! Дед! Не брякал бы ты своим стулом! Будешь себя хорошо вести, еще поешь любимых пирожков, ей-Бо, ведь получается, ты посмотри!”
- Дедуля, подержите бутылочку – я на пару секунд отлучусь.
- Давай, сынок, нешто я для своей хозяйки не постaраюсь!
Сигарета, в три затяжки выкуренная в подъезде, добавила А оптимизма. “Пожалуй, бабуля выживет. Сплюнь, блин, тридцать три раза!”
Потом пришлось сменить бутыль с раствором – первая закончилась и А “воткнул” глюкозу, потом еще кое-что добавить, потом долго-долго слушать дедовы стоны, разговаривать с пришедшей в себя , бабушкой… И вот, наконец, реанимация – целых шесть рук!
- А чего сам-то не повез? Давление хорошее, бабуля розовенькая. Лентяи на линии работают, уж и до кардиоцентра сами не могут больного отволочь!
Чувствуя себя обосраным, А смотал провода, собрал сумку и пошел к выходу. Проходя мимо кухни, не удержался – заглянул. На столе, покрытом потертой, но чистой клеенкой, гордо стояла тарелка с тремя румяными пирожками. “С капустой”, - подумал А…

Дедушка и Смерть-3
А чтой-то, ты, старый, только свои удачки вспоминаешь? Уж передо мной-то, душой не криви! А? Чего замолчал-то?
-- Мои воспоминания – что хочу, то и вспоминаю! Что не хочу – оно само вспомнится…


Спички

“Опять пятый! Хрущеву лень было приказать дома с лифтами строить! Хорошо хоть, помощник сегодня есть – не все ящики самому переть!”
Привычные мысли на привычные темы, но разве знаешь, куда слепой жребий диспетчера занесет на этот раз? Попробуй предположить – тот час окажешься в такой луже…
“Спички, как на зло, кончились, а экипаж весь - поборник здорового образа жизни – не курют оне, понимаешь, а доктору, теперь, хоть трением огонь добывать! Когда ж эта лестница…”
- Доктор, доктор! Сюда, сюда, к нам, мы вас встречаем-встречаем!
-- Встречать внизу надо! Что случилось?
-- Ой! Доктор, он еще минуту назад дышал! Быстрее, пожалуйста! Сделайте ему укол, хоть в сердце!

А прошел в комнату с занавешенными окнами и тусклой лампочкой под потолком. Здесь толпилось человек пять, а поскольку все они жались подальше от боковой стены, возле которой стоял диван, создавалось ощущение некоторой тесноты. На диване, лицом вверх, лежало тело немолодого мужчины. Дыхательных движений заметно не было…А кинулся проверять пульс на магистральных сосудах – кожа мужчины была значительнее холоднее его собственной, пульсации, естественно, не было и в помине, тоны сердца не выслушивались.
“Минуту назад, как же! Остыл уж мужик-то! Ох ты, блин, как же им сказать-то! Ведь думают – действительно дышал, не понимают, ведь!”
В это время, фельдшер быстро и четко ( у нее опыт в подобных делах уже был) выспросила и записала паспортные данные покойника и стала тихонечко продвигаться поближе к двери.
- Доктор, я не нужна больше?
-- Нет, Лена, спасибо.
-- Доктор! Как это - сестра не нужна?! А уколы, доктор?! Сделайте же хоть какой-нибудь!
-- Извините, к сожалению, уже поздно…
-- Как – поздно,? Да ведь он только что, буквально только что, дышал!
-- К сожалению, Вы ошибаетесь, молодой человек. Посмотрите пожалуйста – кожа холодная, пульса, давления – нет, дыхания – тоже нет…
Проговаривая это, А проверил сухожильные и роговичные рефлексы, демонстрируя их отсутствие и настырному родственнику.
- Доктор, а может еще как-нибудь проверим? Вдруг вы ошибаетесь?
-- Ладно, давай! А, спички кончились, у вас есть?
-- Есть, доктор! Щас!
Метнувшись на кухню, мужичок протянул А. здоровенную коробку хозяйственных спичек “Хозяюшка”. А, с дрожью в руках, приступил к последнему опыту: чиркнув спичкой, плотно прижал разгорающуюся головку к коже трупа.
Вот видите…
“Теперь – быстренько на воздух, быстренько! Господи, ведь вправду – помер… А , может, кома какая-нибудь сверхглубокая? Да какая, на хер, кома? Совсем, что ли, обалдел?! Они – понятно: люди от медицины далекие, родственники покойному, ПОКОЙНОМУ! – понял? А ты-то…”
Они были уже на втором этаже, когда наверху громко хлопнула дверь, раздался торопливый топот и знакомый голос прокричал: “Доктор, обождите!”
Cердце у А. рухнуло в пятки:”Живой…” Их догонял давешний мужичок, протягивая ту самую коробку спичек: “ Возьмите, доктор, пригодится!”

- Ну, старый, ты здесь совершенно ни при чем – просто Я раньше успела. Хотя, видать, и ты “торопился”.
- Не прикалывай, не смешно! Ты на чем ездишь? А мы на чем? Вот тебе и разница: одна дает, друга дразницца! Было ж, что мы одновременно прибывали…
- Было, было. Вспомни, хоть, преподавателя…


“Преподаватель”

“Дежурство, как дежурство, фельдшер толковый, вызова обычные… Щас вот, бабушку быстренько вылечим, тогда и поужинаем. И то сказать, время – полвторого ночи, а баушке плохо – спать давно баушкам пора! Тем более, на пятом этаже!”
Дверь открыла женщина в черном, лет около сорока, с приветливой улыбкой на лице ,с ухожеными руками, с блеском свежего лака на ногтях. Доброжелательность и приветливость так и перли из нее, попадая брызгами даже на подъездную кошку, шмыгнувшую ,вслед за бригадой , в квартиру.
- Ой, ребята, проходите ,я вас жду, как вы быстро приехали – я даже заволноваться не успела!
- Быстро? Так мы можем еще покататься, если Вам волнений не хватает! – шутливым тоном в ответ.
- Да что вы, “доктор” – проходите, проходите! Вот сюда, в маленькую комнату!
В ее голосе отчетливо звучали и кавычки, и маленькие буквы. Хрипы и бульканье из маленькой комнаты слышны были на пороге…
“Попали, кажется! Черт! Нельзя о еде думать перед вызовом, сколько раз себе говорил! Так, блин, отек легких у нас уже есть, посмотрим, что еще плохого…”
- Когда это вот началось?
- Примерно в пол-одиннадцатого, до этого мама разговаривала, кушать просила, все хорошо было.
-А на боль в сердце…
- Да с утра еще, но я дала ей валидол, корвалол, цитрамон – я же знаю, как сердце лечить! У мамы уже был инфаркт, лет тринадцать назад, я тогда, как раз диссертацию писала, не защитилась, правда – все некогда было, все дела да дела, аборт пришлось делать – тошнило меня сильно, прям на изнанку… У вас, девушка, ведь тоже нет еще детей? Вы не замужем?/ Такая красивая девушка! Что же доктор-то? Куда смотрит? Вот я в молодости…
- Извините, Вы, с утра, никуда не обращались?
- Да нет – я же говорю: давала ей валидол, корвалол…
“Так, электродики – ЖЗЛ: желтый, зеленый – лево, остальные – право… Хорошо, хоть ,Ленка все знает – указывать не надо… Давление низковато, но уж ладно – два часа булькает, понятно … Не до жиру…Это, это, это – так, хорошо, в венке, системку, так… Булькает, епть!”
- Заяц, ты спирт по вене пускала раньше?, -- шепотом на ухо фельдшеру.
- Да, -- так же шепотом в ответ.
Развели спирт, ввели, сколько нужно – без видимого эффекта. Все это время за спиной у бригады стояла эта самая дочка и сочным голосом, с выражением рассказывала о своей молодости, о любви, о неудачном замужестве, о себе, о себе, о себе. То, что ей не отвечают, не задевало ее нисколько.
“ Понятно, тетка, что тебе потрепаться не с кем, но заняты мы, ведь, одна можешь, вобще, остаться! Блин! И давление не поднимается… Реанимацию уж десять минут,как вызвали – еще бы столько продержаться!”
-Ребята, а вы институт уже закончили или еще учитесь? У меня много знакомых в медицинском: профессор N, доцент Y, ассистент S! Я тоже в этом немного разбираюсь, я ведь преподавателем работаю в Институте Культуры!
Тут уже явственно слышались Большие буквы – Преподаватель, Институт, Культура.
“Ах, черт, агония! Ленка, заяц! Быстренько …”
- На пол бабку! “Амбу”! Готовь внутрисердечное!
Толчок! Толчок! Толчок! Толчок! Толчок! Вдох мешком “Амбу”, толчок…
“Не заводится, блять, не заводится! Ну, сердечко, милое, я ж понимаю какая была перегрузка, но , ведь, мы ж тоже постарались! Давай, заводись! Заводись, сука! Милое, хорошее, заводись! Ребра хрустят – хорошо, нас так учили: ребра заживут, лишь бы сердце заработало, ну, давай, давай!”
- Доктор, возьмите! – умница уже протягивает А. “двадцатку” c длинной внутрисердечной иглой.
Громом – звонок в дверь: реанимация.
-Что тут у вас?
- Остановка!
- Давно?
- Три минуты по часам!
- Шприц?
-Внутрисердечный!
- Бумажку нам оставили? Свободны.
Уже своим фельдшерам: “ЭКГ, быстренько!”
“Хорошо им – кардиограф на “блоке”, электроды “цапками” крепятся, два фельдшера, укладка поболе нашей вдвое… Смертей, правда, тоже поболе…”
- Доктор! Хорошо, что Вы приехали! Я работаю Преподавателем в…
Уже на площадке, А. услышал голос одного из реанимационных фельдшеров: “Изолиния…” “Не смог, раздолбай!” – подумал А . и руки, подносившие горящую спичку к сигарете, мелко-мелко задрожали…

* Ну, вот! Вспомнил же, сделал даме приятно!
* -- Само вылезло. Было, конечно, куда ж деваться! Кто без греха…
* Однако, вспоминаю я и другое…


“ПОЛ-ВОСЬМОГО”

Любой утренний вызов – не сахар. Особенно – в половине восьмого, за полчаса до смены, особенно – если разбудили после короткого, всего один час, сна, больше похожего на бредовое забытье, особенно – если адрес дальний, один только доезд до которого – не короче тридцати минут, особенно – если повод к вызову – температура в тринадцать лет!
“Что они, не знают, что-ли, какие таблетки давать? Конечно, телефон поликлиники – шесть цифирей, а “Скорой” – всего три!”
* Вера! Поехали, блин, на СусуСаса…
* -- Куда?
* -- Туда-туда, не ослышалась!
* -- Доктор! У меня сегодня в институте с утра “оперативная хирургия”, опять я занятия пропущу, Петров меня сгноит!
* -- Не сгноит, Петров – мужик не вредный, поехали: раньше сядешь – раньше выдешь!
Уже в машине, закурив горькую, со сна, сигарету, А. вспомнил, что хотел сделать, да не успел…
* Док, куда едем-то? – водитель спрашивает.
* -- На СусуСа, Юрок.
* -- О! Ко мне домой! Через дом от меня адрес-то!
* -- Хорошо, доберемся, значит, без приключений.
Полчаса до знакомого дальнего адреса – выспаться не успеешь, а подремать приятно. Сзади, в салоне, сидит нахохлившаяся Вера – девушка среднего возраста, студентка четвертого курса мединститута, фельдшер с приличным стажем, золотыми руками и своеобразным характером. Дуется. Однако, А.
взял за правило: по возможности не ездить на вызовы в одиночку – были прецеденты.
“Доедем – разберемся”, -- А . не любил мелочных конфликтов со своими помощниками. Доехали и А. сто раз успел пожалеть о своей забывчивости.
Обходя лужи в темном мартовском снегу, дошли до подъезда, поднялись на этаж. Звонок! Брякнула сбрасываемая цепочка, провернулся ригель – дверь открылась.
* Заходите, Доктор!
* -- Здравствуйте, что случилось?
* -- Температура у девочки.
* --- Какая?
* --- Тридцать пять и восемь, Доктор, а вчера была – тридцать девять!
* --- Вчера обращались куда-нибудь?
* --- Нет, дала “Аспирин” и – все. У нас вчера гости были, а ее один раз вырвало, она ушла в другую комнату и лежала себе спокойно. На голову раза два пожаловалась и все.
* -- А сегодня на голову жалилась?
* -- Кажется, нет… Света, у тебя головка болит?
Света – совершенно сформированная и отлично сложенная девушка – лежала в большой комнате на диване, разложенном “вперед”, широком, но низком.
Цветом лица, она почти не отличалась от кипельно белых простыней, застилавших ее постель.
“Менингеальные проверяем, черт! Какая ригидность выраженная! Ну-ка, малыш, снимем-ка маечку, да не педофил я, а педиатр, не нужны мне твои сиськи! Повернись на животик… Ой-ей-ей! “Звездная” сыпь! А вот, сознания терять не нужно! Шок, епть! Вот тебе и “оперативка”, вот тебе и пол-восьмого, вот тебе и температура! Да еще и забыл…”
Хорошо, когда фельдшер понимает тебя, даже не с полуслова – с полувзгляда, когда у нее руки тем концом вставлены, когда все знают, кому, что делать. Пока Вера “входила” в вену, А., зарядив систему, погромыхал с четвертого этажа (телефона в квартире не было) вызывать по рации реанимационную бригаду. Машина стояла возле самого подъезда, но А. успел разглядеть два рядомстоящих железных гаража шагах в десяти от дома. “Отметим”, -- подумал А.
* Але, але! Это 695- й, мне бы реанимацию: Менингококковая, инфекционно-токсический шок!
* --- Хорошо, доктор, поняла, но у них вот сейчас – пересменка, они ж с девяти работают…
* -- Понял, дотяну, наверное, но Вы уж их попросите побыстрее!
Сигарета в две затяжки, пока бежал обратно на четвертый, от дверей – вопрос.
* Ну, что, Вер, как дела?
* -- Нормально – капаем, преднизолон ввела, левомицетин разводится, давление – 80 и 40.
* -- Вот и ладушки! Подождем малость: пересменок у них…
“Ладушки, какие уж тут ладушки! Вот-вот, гляди ,еще давленице упадет и почки встанут! Да, вот, хер оно упадет: мы щас еще это и то, и вон то…Вера-то какова! Снаружи – скала! Спокойно и без суеты, а выходит быстрее быстрого – это мне и нравится… И своеобразная же тетка: столько лет на “Скорой” – ни матом не ругается, ни водки не пьет! Хотя, про мат она мне однажды призналась, что один разок не выдержала, брякнула в сердцах:”жопа”, так потом “так стыдно было, доктор, так стыдно!” Выматерилась, то-есть. Бутылочка к концу подходит, бумажки оформил…”
* Доктор, 100 и 60, она глазки открыла!
* -- Я же говорил – ладушки! О! А вот и реманация, как вовремя, теперь пусть свои растворы ставят.
Передача “дел” прошла быстро и без проблем. Спускаясь к машине, А подумал:” Нам-то домой, а Юрке – с песней от дома…”
* А, что , Вер, за “оперативку”-то сильно достанется?
* -- Какая, на хер, “оперативка”, когда мы ребенка…
* --- Спасли, Вера, cпасли – договаривай уж!
Про себя же, А. подумал: “Э-ээ, заяц, и тебя , вон как, пробрало!”
Выйдя из подъезда, А . , прямиком через, набрякшие водой, сугробы, кинулся к гаражам, не замечая, что во дворе уже закипает жизнь. Втиснувшись между железными стенами, А. , наконец, сделал то, что позабыл сделать два с половиной часа назад на станции. Никогда до и никогда после, он не отливал с таким удовольствием!

* Вспомни-и-и-л! Подумаешь, Мне молодых-то и не особенно надо! Я-то, тоже не педофилка!
* -- Надо – не надо, а мой был день!
* -- Этот – твой, а что это ты другой не вспоми…

Так они и переругиваются по сей день, подъелдыкивая друг друга на правах старых знакомцев, правда, Смерть иногда отлучается, да и Дедушке надо – то до ветру, то – на кухню. А на каком свете это теперь происходит – Бог весть, да, разве, это так уж важно?

Примечания
“Слушалка и мерялка” – фонендоскоп и тонометр(прибор для измерения артериального давления)
“Блять”, “Епть” – бранные слова, соответственно --- ….. и .. …. …. .
“Реманация” – так один деревенский дедушка окрестил реанимацию, а, поскольку, слово попроще, то оно и прицепилось.
Почки у людей перестают функционировать (фильтровать мочу) при систолическом (“верхнем”) давлении 60 мм рт cт. .
Оправляться на вызове -- абсолютное и не обсуждаемое “комильфо”
Все эпизоды , приведенные выше, основаны на реальных событиях, все эпизоды сознательно лишены опознавательных признаков, все эпизоды, кроме двух, закончились абсолютно благополучно для пациентов.
В тексте сознательно не приводятся схемы лечения и дозы препаратов.
“Радикально” – окончательное выздоровление.
“Паллиативно” – временное улучшение.
И, вообще, жизнь – сложная , но интересная штука!


А.В.Афиногеев.

Комментарии


Комментировать
Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти или зарегистрироваться