Гипертонический криз
Ординаторская первого этажа. Новый, купленный на деньги докторов диван. На нем удобно лежит Леня Минский и смачно сопит. Неожиданно для него входит медсестра...
— Леня, иди. «Скорая», — предупредила она Минского.
— Ага. Сейчас иду, — сказал Леня и перевернулся на другой бок.
— Леня, я по сто раз повторять не буду. «Скорая» ждет.
Но Леня чихать и плевать хотел на «скорую», на медсестру, на работу и на все, что связано с больницей, где он работает всю свою жизнь. Они ему настолько надоели, насколько только можно. Нежелание работать превышало его возраст в сотни раз.
А возраст его был равен шестидесяти пяти годам. Из них минус пять лет на обучение, восемнадцать до института — итого работает он ровно сорок два года.
— Леня, «скорая» ждет.
— Люда, подпиши сама. Я занят.
— Все понятно. На пенсию уже пора, Ленечка. Спать нужно дома. Освобождай место молодым.
На все слова он только сопел и пухкал при вдохе и выдохе.
Чуть позже.
— Рома, иди ты посмотри больную. Я «скорую» отпустила. Подписала лист. Давай иди.
Но Роман Владимирович только начал вчитываться в строки свежей газеты. И ни малейшего желания куда-то вставать не было написано на его лице.
— Рома, Леня, идите посмотрите больную. Она в смотровой и ждет доктора. Рома, она платежеспособная. Я так поняла.
Леня Минский спит и видит все, что происходит вокруг него. Услышав слово «платежеспособная», резко поднялся. И сказал:
— Я сам посмотрю больную. Где она?
— В смотровой! — крикнула медсестра.
Роман все еще читал жадно новые строки свежей газеты. Не прошло и трех минут, как Леня Минский вернулся в ординаторскую и принял прежнее положение на диване.
— Рома, там больная сидит. Ждет тебя. Пойди, зашей рану. Она там платежеспособная. Я посмотрел. Все нормально.
На эти слова, как и на все другие в мире, Рома реагировал одинаково. С глубоким пофигизмом и реалистичностью. Он прекрасно понимал, что никаких денег ему не дадут и работу, которую подошла очередь выполнять Лене Минскому, автоматически и нагло переложили на него.
Роман не спеша встал. Зашел в предоперационную, вымыл руки, надел маску с халатом. Снова вымыл руки и отправился принимать пациентку с ушибленной раной подбородка. Зашив рану и успокоив пациентку, которая сильно переживала за будущий рубец, отправился в ординаторскую обратно к газете. Но по пути следования от предоперационной к ординаторской из собственного кармана достал стодолларовую бумажку и сунул ее в нагрудный карман.
Не спеша подошел к Лене Минскому, якобы разбудить его, и показал ему эту заранее спрятанную купюру. На что у Лени расширились зрачки. Доктор не мог поверить, что коллегу так отблагодарили. Но мозг понимал происходящее. Жаба, давившая его, давила все сильнее и сильнее. Через минут пять Рома дочитывал страницу, а Леня, вместо того чтобы лежать, метался по коридору и искал больных. Еще через минут пять-десять медсестры измеряли ему давление.
— Двести верхнее. Давай уколем, — предлагала медсестра Лене. Но тот отказывался. И еще через полчаса, как померили последний раз давление, Леню забрали с гипертоническим кризом в отделение терапии.
— Рома, так и убить человека можно, — говорили ему медсестры и санитарки.
— А что я такого сделал? На меня перекинули работу. Я ее выполнил. Ну, пошутил над ним, а у него повысилось давление. Каждому по заслугам.
Наутро докладывал дежурство Роман в гордом одиночестве. Леня Минский с капельницей пролежал всю неделю, борясь с гипертоническим кризом от зависти.
Источник здесь: http://funny-medicine.livejournal.com/170805.html#cutid1