- ВСЕМ ДЕЖУРАНТАМ ПРОЙТИ НА ПЯТИМИНУТКУ!!! – Устало произнесла привычную для себя и всех окружающих фразу диспетчер подстанции Тихонова Светлана Николаевна как раз в тот момент, когда в окошке диспетчерской появилось красное от продолжительного бега на 30-градусном морозе лицо фельдшера Романа Северова.

- Твою  мать, чертов 34-й…Рассвело уже, пока он сюда доплюхал, - матерился Рома.

- Не кипятись, твоя машина еще не приехала, - ответила Светлана Николаевна. Давай переодевайся и дуй наверх, там Виноградова не в духе сегодня что-то.

- Кому сейчас легко… - пробормотал Рома, небрежно взглянув на монитор рабочего компьютера, списывая оттуда время своего прибытия в журнал учета рабочего времени.  8-07, а он еще даже чай попить не успел. Настроение у него было непонятное. Работа для него была как наркотик: на смене он порой был готов отдать все, чтобы сбросить с себя фонендоскоп, разорвать в клочья ненавистные карты вызова и равномерно распихать их по глоткам зануд-пациентов. Зато в свои законные 3 дня между дежурствами его непреодолимо тянуло туда, где матерились друг на друга водители в пересменок, на крыльце курили и заливались заразительным гипоксическим хохотом врачи с фельдшерами, отработавшие дежурство, а на кухне закипал старый потрепанный электрический чайник, щедро раздающий кипяток сотрудникам «03». В общем, на работу он ходил с удовольствием, и все же…Сегодня ночью ему приснился сон, где какие-то мужчина с женщиной пели песню, под которую хотелось плакать, и что-то еще. Ни слов песни, ни другие подробности этого сна Роман никак не мог вспомнить. И этот сон никак не давал ему покоя: почему-то хотелось его посмотреть и забыть навсегда.

Он прошел в комнату отдыха к своей кровати и, едва переодевшись, услышал нервный крик Виктории Васильевны за спиной: - Северов, тебе особое приглашение надо? Он не успел ответить, т.к.старший врач подстанции исчезла в дверях, собирая по одному будущих зрителей краткого утреннего заседания. На пятиминутку идти не хотелось никому, потому что все знали, что обсуждать там будут тоже самое, что всегда: долгое время пребывания на вызовах, стандарты лечения и оказания помощи, про новые способы лечения гипертонической болезни  и про то, что на всех уличных надо снимать ЭКГ.

- Привет, солнышко! – пробасил сзади Руслан. Чур сегодня ты с краю спишь!

- Ага! Только ты спиной ко мне, - улыбаясь ответил Рома.

Они обменялись крепким рукопожатием. В смене из 7 бригад было 2 врачебные, 1 педиатрическая и 4 фельдшерских: Роман, Руслан Садыков, Сашка Сарбаев, Илья Моргунов, Несмотря на их похабные шутки в отношении друг к другу, и к остальным, с ними интересно было поболтать. Они все работали и первыми и вторыми, и ни разу никто не обиделся на них за их подковырки и насмешки, потому что в трудную минуту всегда могли отдать все, ради любого с подстанции..

- Айда курить, хватит краситься!

- Пошли на пятиминутку, пока Бектемиров не спустился, потом покурим.

- Ну милый, потом вызов дадут.

- Смотри, Руслан, дело твое. Я наверх, короче.

Они поднялись наверх и прошли в комнату, где демонстрируют аппаратуру устраивающимся на работу. Там было человек 8 из новой смены и трое из отработавшей. За столом сидел Асгат Батырович  и, красочно жестикулируя, выносил Илью:

- Молодец, Моргунов! 50 минут – среднее время на вызове! Давай, так дальше держать! Стремись, чтобы сегодня у тебя 60 минут было!

Среднее время пребывания на вызове по законам нашей скорой помощи не должно превышать 40 минут, если ты лечишь больного (даешь ему таблетку, делаешь инъекцию кеторола в жопу или же выводишь из кардиогенного шока и альвеолярного отека легких сердечника, держа бедолагу на двух венах и дофамине с заряженным дефибриллятором с одной стороны и кислородным баллоном с другой), и 20 минут, если не лечишь. Никого не волнует ситуация на вызове, здесь главное – статистика. А ведь еще надо писать карту вызова: лист формата А4 с описанием состояния больного, данными осмотра и анамнезом. Писать приходится на вызове, пока фельдшер делает назначения доктора. Писать по дороге в машине умеют далеко не все, не говоря про то, что не все умеют читать то, что писали на ходу в машине.

- Где транексам на кровотечения? Где промедол на переломы? Почему я должен втюхивать в вас одно и то же, а вы игнорировать меня?

- Асгат Батырович… - начал было Леша Силантьев

- А ты вообще помолчи. Помощник смерти, блин! После пятиминутки зайдешь ко мне и расскажешь свою версию, почему приезжает врач по фамилии Силантьев и закрывается ОРВИ, а потом приезжает фельдшер через 9 часов и закрывается смертью до прибытия.

…СЕВЕРОВ, ПРИНИМАЕМ АППАРАТУРУ, 45-Я МАШИНА ПРИБЫЛА

  - Сидеть! – Выкрикнул Бектемиров. 16 число, уличный на Алма-Атинскую, перелом шейки бедра, госпитализированный в стационар, где промедол?!

- В наркоукладке, которую мне не дали, потому что работал один – выпалил Роман.

- Вопросов нет, иди принимайся – махнул рукой Асгат Батырович.

Роман Северов уже несколько месяцев подряд работал в день один и не возникал по этому поводу. Когда работаешь один – все висит на тебе: аппаратура, сумка с медикаментами, сумка с растворами, ведерко для дезинфекции шприцов, именуемое в простонародии парашницей, которая не должна замерзать ни при каких обстоятельствах, а также укладка сильнодействующих препаратов. Работая один, фельдшер или врач должен, придя на вызов, отзвониться о доезде, переписать данные пациента, узнать анамнез, расспросить, поставить диагноз, полечить и чтобы помогло еще, и решить вопрос о госпитализации. И хоть тресни, должен уложиться в 40 минут. Да, и карточку написать…

Дозаправочная… Концентрация суеты и нервотрепки. В этом помещении находится вся аппаратура, запас медикаментов и куча разных журналов. Комната напротив тоже относится к дозаправочной  - там находятся наркотики и все журналы, связанные с ними. Попробуй запятую не там поставь, голову оторвут.

- Так, телефон тебе даю восьмерку, тонометр свой, уши свои, ЭКГ номер десятый новый, попробуй испачкай только, дефибриллятор сорок пятый, АМБУшка вторая, с родовым пакетом, шины, глюкометр+пульсоксиметр сорок пятые, укладка с транексамом восьмерку, - отчеканила Ирина, фельдшер дозаправки. Сумку тебе даю девяносто девятую.

- Атропин отколотый. – сказал Рома. И вообще вся сумка в дерьме: осколки, грязь какая-то…Кто на ней работал? На хер ее, давай мне шестую, мою любимую.

На станции было всего две железные сумки: шестая и десятая. Роману нравились железные за то, что у них откидывалась боковая крышка, которая превращалась в столик, на котором очень удобно было работать. Но в отличие от оранжевых пластиковых они были тяжелые, а так как вторыми номерами работали преимущественно девушки, все выбирали пластиковые, поэтому Ирина с большим удовольствием вручила Роману чемодан с перевязанной пластырем ручкой.

- Да ради бога! Наслаждайся!

Загрузив в салон Газели все, что не замерзнет  и не выйдет из строя в трескучий мороз, Роман отправился на кухню. За одним из столиков сидела фельдшер отработавшей смены Катька Волкова, и стеклянными глазами смотрела на обведенную ее рукой результат оказания медицинской помощи «смерть». Ее начали ставить за врача всего 3-4 смены назад. А вызова на центре не очень то и фильтруют…Роман сел напротив и,глядя в ее красные глаза сказал: «Рассказывай!»

-  Да что тут рассказывать… Дали нам мужика этого : «Боль в груди (кардиобольной) 43года. Мы заходим, он у балкона стоит, говорит дышать тяжело ему. Я отзвонилась и сказала ему, чтобы на кровать лег. Он повернулся, а у него пена розовая изо рта и пот с серого лица стекает… Вот и все, собственно. И стреляли, и качали, и кололи…Все бестолку, – безучастно сказала Катя.

- Так, - сказал Рома задумчиво. У меня где то есть описание такого же мужика, только старше… Отксерил у Сидоровой Н.И. Главное все по минутам расписать и по стандартам. Родственники ничего тебе не предъявляли?

- Нет, они нормальные, все поняли сразу.

- Ну вот и не беспокойся. Карточку напишешь грамотно и иди спать. Если суждено было, там бы и АРБ ничего не сделали, - постарался успокоить Катю Рома.

- Легко тебе говорить…Я как в тумане оттуда приехала. Половину своих манипуляций не помню, все чисто на автомате делала.

У Романа перед глазами пронеслись события прошлого января, когда практически у него на руках умерла молодая женщина в бронхоастматическом статусе. Он помнил этот туман у глазах, помнил синеющие губы в отблеске мигалок и проносящихся мимо фонарей и, как, не взирая ни на какие правила гигиены дышал ей рот в нос, чтобы хоть как то повысить сатурацию. И после этого ему долго снились ее маленькие дочки 11 и 13 лет, которые плакали, и никак не хотели отходить от матери.

- Я тебя понимаю, Катя – сказал тяжелым голосом Роман. -Мне это знакомо все. До боли знакомо. Но тут ничего не поделаешь, такова наша работа. Чаю попей горячего с сахаром, я вот заварил тебе; а то ты бледная сидишь какая то…

- Спасибо, Ром… - ответила с тоской в голосе Катя, и снова принялась за карточку.

Основная масса вызовов на 03 – это бабушки с давлением, которые либо не хотят идти в поликлинику, либо жалеют участкового врача неизвестно за какие заслуги, либо не принимают препараты, которые ей назначил терапевт, и сидят с зажатым в руке полисом, ожидая, что посреди ночи приедет улыбающаяся бригада, которая жаждет послушать россказни про ее скуку, вредных соседей и т.д. После десятка таких вызовов руки и голова начинают отвыкать  от экстренных манипуляций, и по приезде на какой-нибудь шок или другой действительно экстренный вызов, начинаешь теряться, из рук все валится. Зачастую всех бабушек спасает одна таблетка эналаприла под язык или в крайнем случае, магнезия в вену. Ну разве это «Скорая»?

- Айда ХОБЛ обострять! – послышался голос Руслана

САДЫКОВ НА ВЫЗОВ, СТО ПЕРВАЯ МАШИНА САДЫКОВУ!...

- Ну вот! -  в сердцах произнес Руслан. Я же говорил!

- Ладно, пошли, тише едешь, точнее диагноз! – улыбнулся Роман.

На улице медленно выползало яркое слепящее солнце, отражалось в окнах домов перед станцией, серебрились от инея мигалки

- Интересно, сколько сегодня спать будем? – спросил Руслан.

- Заехать бы дали, карточки сдать, а ты «Спать, спать». Сегодня полнолуние ведь…

До «Скорой помощи»  Роман не верил в то, что люди сходят с ума при полной луне; считал, что этой участи подвержены лишь собаки. Но после первого полнолуния, отработавшего за врача, он тут же осознал всю прелесть этого бледно-желтого шарика над домиками поселка.

- У тебя какой пост, Ром? – спросил Руслан.

- Восьмой. Звони, если что.

- Спасибо, учту. Ладно, давай, до завтра! – подмигнул Руслан, направляясь к своей машине.

- Иди ты! – бросил Рома!- Вот и катайся сам до завтра!

Он проводил взглядом 101 машину, увозящую Руслана к пенсионеру-гипертонику, и зашел на станцию. На станции потихоньку оседала утренняя суета – диспетчер сообщал по селектору механику, что ему необходимо снять трубку телефона, из дозаправочной доносилась привычная ругань, со второго этажа о чем-то оживленно споря с пятиминутки спускался народ.

- Да мне насрать на стандарты, - возбужденно говорил Михаил Евгеньевич Поликарпов, доктор с тридцатилетним стажем на «Скорой». – Нам даже в Пироговке в приемнике говорят: «Выдерните эху хрень из вены!!». Почему, если кто-то с верхов пишет работу по этому препарату, мы должны его делать налево и направо?! Новый, неиспытанный препарат с массой побочных эффектов. Списывать буду, делать – уж извините!

Вслед за ним по лестнице спускались Илья и Сашкой.

- Слыхал новость? – спросил Илья, здороваясь, - Мишка Новиков увольняется.

- Да ладно? – удивился Роман. – Он же устроился всего 3-4 месяца назад.

- К себе в район поедет. Он рассказывал, что там платят чуть меньше, зато вызовов меньше в 2 раза и потом у себя дома жить будет, не на квартире.

- В районе его на руках таскать будут, - задумчиво сказал Сашка

- Да вот хрен знает…Это заслужить надо. Представьте себя на минутку в селе, где ты и диспетчер, и водитель, и врач, и фельдшер; под рукой у тебя чемодан, где дай бог треть препаратов от наших сумок, и до ближайшего стационара десятки километров. А если у тебя тяжелый больной, АРБ к тебе не приедет просто потому, что их нет. Конечно тебя на руках носить будут, кроме как на тебя, надежды нет ни на кого. Но упаси боже заиметь тебе смерть в машине или просто в присутствии, будешь ты тогда вечно проклят для них, - мрачно изрек Рома.

Все задумались. Да, он был прав. На самом деле страшно представить себя на месте фельдшера с периферии. Судя по рассуждениям Мишки, он не задумывался об этом. Не задумывался он скорее всего так же и о том, как ему будет уходить со станции. Чем сложнее работа, чем больше она требует нервов и ответственности, тем дружнее коллектив. Ибо в минуты отчаяния порой нужно бывает лишь одно слово, чтобы поставить тебя на место, вернуть в колею, собрать с мыслями. Работа на «Скорой» требует больших затрат физических и умственных сил, огромного морального равновесия, а так же чувство выручки, ответственности. Все это являлось замечательной почвой для крепкой, настоящей дружбы. Мишка работал недавно, но влился в коллектив, шутил со всеми и никогда не обижался ни на какие шутки в отношении него. Именно поэтому, как казалось Роме, уволится ему будет сложно. Тут внезапно перед глазами промелькнул короткий отрывок недавнего сна: «1948 свободен, спасибо за смену!» - «На станцию вам, спасибо, до свидания!» Обычный диалог Первого номера бригады, сообщающего в конце своих суток диспетчеру направлений о том, что с последнего вызова они освободились и едут сдавать смену. Десятки раз Роман освобождался, и десятки раз диспетчер отправлял его домой после смены. Что это могло значить? Этот диалог всегда вызывает чувство свободы, необычайную легкость – ты свободен и никто тебе не даст вызов. Ты едешь на станцию меняться и спать потом. Почему?...

- СОРОК ПЯТАЯ МАШИНА СЕВЕРОВУ, СОРОК ПЯТАЯ СЕВЕРОВУ! – раздался голос дневного диспетчера подстанции Кораблевой Галины Петровны. ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ, ПОЕХАЛИ!!!

- Давай, Ромка, чувствуй себя уверенно! – шутил Сашка! – Здесь – не село, АРБ тебя подстрахует, будь уверен!

АРБ – анестезиолого-реанимационная бригада высылалась старшим врачом смены линейной бригаде в том случае, когда состояние угрожало жизни больного или требовалось выполнение таких мероприятий, которые не входили в стандарты линейщиков. Давалась она довольно редко, только после ругани в рабочий телефон или разговоре через стационарный. Поэтому на ее помощь рассчитывать приходилось далеко не всегда. Роман подошел к диспетчерской, взял карту вызова. Карточка гласила, что на улице Железной Дивизии в доме №12 его ожидала цыганка с отошедшими водами и тремя родами в анамнезе.

- Тьфу! – зло сплюнул Рома. - Ненавижу!

Копаться в промежности наверняка необследованной цыганки по локоть в околоплодных водах и оказывать пособие для новорожденных Роману никак не улыбалось. Еще больше его не прельщала перспектива принимать роды в ледяной машине, поэтому он шустро покидал в машину все, что осталось, взял в диспетчерской запас карт вызова с сопроводительными листами и пошел в машину. В кабине  было чисто, тепло и уютно. Тихо шуршала печка, выдыхая кубометры пахнущего нагретым металлом воздуха, мурлыкало радио, худощавый водитель Сергей заполнял свои водительские бумажки.

- Куда едем, шеф? – спросил Сергей.

- Дивизии 12, первый подъезд, – на автомате выдал Рома

- Дай угадаю, боли в груди у бабушки? – поинтересовался Сергей

- Третьи роды у цыганки, мать ее! – зло буркнул Рома

- Главное чтобы не «третьи роды у цыганки, дочь ее» - улыбнулся Сергей, включая питание на проблесковый маяки. Он любил быструю езду. - Россиянина повезем?

- Смотри, родит в салоне, я мыть не буду потом. – Заключил Роман.

После этой фразы водитель включил желтый тумблер навигатора, дающий старшему диспетчеру информацию о том, что бригада выехала на вызов, взревел мотор и Романа вжало в сиденье.

- Что это ты сегодня опять один? – спросил Сергей. - Так платят что ли больше?

- Так лучше, чем со стажерами – ответил Рома. Он вспомнил, как однажды новенькая фельдшерица ввела больному с острым животом но-шпу на магнезии вместо физиологического раствора. – Да и реанимацию лучше дают.

- Скучно же одному, - сказал Сергей.

- Так мы же вот едем, не скучаем, - засмеялся Рома. – А на вызове бабки скучать не дадут, там наговоришься вволю.

- Да, это ты верно заметил, - согласился с ним водитель. – Да и в кабине просторней.

- Ну вот! А ты говоришь!

Так, за разговорами они добрались до адреса. Водитель включил красную кнопку навигатора, говорящую о доезде бригады на вызов, и заглушил двигатель. Роман повесил на плечо рабочую сумку, взял родовый пакет и медицинскую сумку и пошел к подъезду. «Нда, эдак за пару месяцев и накачаться можно» - подумал водитель, глядя на уходящего фельдшера. Роман зашел в квартиру, где на кровати со страдальческим выражением на лице сидела цыганка с большим животом, а вокруг нее десяток родственников, поочереди объясняя, в какой роддом ее надо везти. « 1948, доброе утро, Валентина Сергеевна! Доезд!» «Здравствуйте, 1948, доезд, ладно!» Не обращая внимание на окружающих, Роман начал опрашивать роженицу:

- Воды отошли давно?

- Цаса цри уже, - на ломанном русском ответила роженица

- Схватки каждые сколько минут?

Ответа не последовало. Твою мать, понаехали сюда рожать, даже с горем пополам общаться не могут.

- Когда последние месячные? – попытался узнать Роман

Посовещавшись 7-8 секунд с родней цыганка ответила:

- Сяс!

- ЧЕ ЩАС?? – сорвался Рома. – Месячные  сейчас были? Срок какой у тебя?

Жестами она дала понять, что как раз сорок недель. Фельдшер не стал расспрашивать, какого хрена она сидела дома до последнего и почему не вызвала, когда отошли воды. Бесполезно потому что. Роман измерил артериальное давление, записал данные паспорта роженицы в карточку и сел писать сопроводилку, приказав им собираться поживее. Да, в такие дома одному приезжать страшновато. Неизвестно, что у них на уме. Приходиться одним глазом глядеть на сумку с препаратами, другим смотреть, как бы тебя не прирезал кто сзади. Вдвоем здесь спокойнее.

- Кружку, ложку, сменку, туалетную бумагу и простыню, - сказал Роман. – Остальное подвезете потом.

- Нам надо в роддом Кардиоцентра, - заявил цыган, по-видимому, муж роженицы.

- А мне в бассейн и на массаж, – ответил Роман.

- Мы заплатим, сколько надо, отвези нас в Кардиоцентр, - повторил цыган.

- У меня определенный график стационаров, дежурных по городу, а также свое начальство, которому я склонен подчиняться больше, чем вам. А если хотите заплатить – вызывайте такси. У меня нет цели за деньги катать вас по городу – машинально ответил фельдшер.

- Мы будем жаловаться! – заявила цыганка с большим пузом, судя по всему главная в таборе.

- Да ради бога! – равнодушно ответил Рома. – Не поедете со мной, пишите отказ от госпитализации, будете рожать дома.

Фельдшеру всегда хотелось таких пациентов госпитализировать на ЖД вокзал. Цыгане всегда качали свои права, скандалили и всем своим видом пытались доказать, что скорая помощь – нечто среднее между развлечением и прислугой, об которых можно вытирать ноги. А сделать никто ничего не мог. Попробуй нагруби – будет жалоба и прощай премия. Тут лучше делать все по стандартам. Можно без любезностей.

- Как соберетесь, выходите вниз в машину – сказал Рома, укладывая папку в сумку. – Буду ждать минут 7-10, не выйдете – сочту за отказ от госпитализации, отзвонюсь и поеду. Не маленькие уже, чтобы я вас уговаривал.

Роман вышел из квартиры, оглядев комнату на предмет забытых вещей и пошел к лифту. Он знал, что он даже не успеет дойти до лифта, как эта роженица догонит его полностью собранная и готовая к поездке. И, точно, к дверям лифта они подошли уже втроем.

- Может быть как-нибудь договоримся? – начал было цыган.

« Не доперло до него…» - подумал медик, не глядя в его сторону и, даже не моргая. Не любил он ездить к цыганам и все тут. Привычным движением закрыв дверь газели за цыганами, Рома набрал номер диспетчера направлений.

- …второй подъезд третий этаж, минуточку! - говорила кому-то диспетчер направлений Муравьева Валентина Сергеевна. – Вызов  58, девять двадцать четыре принят и передан.Алло?

- 1948 повезли россиянина в 21 отделение – доложил Рома

- 1948 в двадцать первое, ладно.

- Пора в путь-дорогу, - пропел Роман строчку из знаменитой военной песни. До 21 отделения ГКБ №1 было езды около 10 километров. Ему нравилось работать с этим водителем. Он так же, как и Роман, любил быструю, но не безрассудную езду. И потом ему не надо было говорить, как везти пациента. Тяжелых он определял за версту и его Газель неслась как ласточка в дежурный по району стационар, разбрасывая по району отголоски сирены и блики синего маяка.

- Нет проблем, - ответил Сергей, переключая синий, транспортировочный тумблер навигатора.

«Как было здорово, наверное, работать без навигатора…» - подумал Рома. Так называемые навигаторы поставили на машины пару лет назад, и водители со стажем забывали их включать. Они мешали всем. Они не давали преимущества ни в чем. Они жрали зарядку аккумулятора, передавали сведения о движении машины на центр и, если вовремя не включить нужную кнопку,можно было лишишься премии. Выглядел он так: на приборной панели справа от спидометра находилось 3 переключателя – синий, желтый и красный. Поехал на вызов – включи желтый, приехал – красный. Повез кого-то – синий. Пользы от них не было практически никакой, поэтому некоторые их звали «нафигаторами». По дороге до роддома, Рома дописал карту вызова и сопроводительный лист, посмотрел в салон на больную, которая молча смотрела в окно. Стало скучно. Он спросил:

- Серега, а ты давно на «Скорой» работаешь?

- Десять лет почти. До этого инструктором в автошколе – ответил он.

- А почему именно «Скорая»? Что здесь тебя привлекает?

- Не знаю, - пожал плечами Сергей.

На этот вопрос многие не могли ответить. Сложная, опасная, не очень то и оплачиваемая работа, была для всех как второй дом. Тут были друзья, враги, учителя, ученики, любовницы, любовники, кухня, спальня… Через этот мирок проходили и горе, и радость. И порой возникало ощущение, что люди сюда идут не за работой, а за тем, чтобы почувствовать себя нужным, суметь помочь и подарить радость людям. В голове опять завертелись обрывки сна, увиденного им ночью

ДА УЙДИ ТЫ С ДОРОГИ В КОНЦЕ-КОНЦОВ! – прокричал в матюгальник Сергей брюнетке, крутящейся перед ним на серой «Ауди»

- Сволочь, еще по телефону разговаривает, - злился водитель.

За окном показались ворота Первой городской больницы. Роман застегнул куртку и вытащил папку из сумки. В роддоме  приезду Скорой не обрадовались как всегда. Тем более, такой пациентке.

- Что привез? – с неохотой спросила акушерка

- Перелом бедра со смещением, – пошутил Рома

- Район, срок? – никак не отреагировала на шутку акушерка.

- Ваш, ваш – протянул доктору сопроводилку и карту вызова для росписи представителя приемного отделения Рома.

- Она с русским языком хоть немного дружит? – спросила врач

- Дружит. Но пока еще только на «Вы» - сочувственно заметил Рома

- Езжайте, - вздохнула акушерка, оставив в карте свою закорючку.

На стационар по правилам отводилось не более 15 минут. Он справился за 4. Обычно в это время врачи дописывают карточки, но у него все было дописано.

- Курим? – спросил Сергей

- Курим – согласился Роман. – Угостишь? А с меня чай!

- Травись на здоровье, жалко  что ли, - протянул водитель пачку красного«Мальбро» Роману. Будешь отзваниваться, попросись на АЗС

- Ага, - ответил Рома. – Вот у вас горючка зимой летит наверно…

- Не то слово, - вздохнул Сергей. - Считай не глушим вообще

Сзади подъехали еще одна машина «Скорой», и они решили докурить по дороге. Рома набрал диспетчера

- 1948 свободны, поехали на АЗС.

- Так, 1948, - протянула хрипловатым голосом Валентина Сергеевна. – Хорошо. Заправитесь, езжайте на станцию без отзвона, там фельдшер к вам пришел, заберете.

- Ясно, поехали, - сказал Рома и положил трубку.

За окном 45 Газели проплывали дома, перекрестки, магазины. Проносились мимо встречные и попутные автомобили, всюду мелькали прохожие. У них у всех была своя жизнь, свои проблемы и заботы. На смене Роман почему-то считал всех людей потенциальными пациентами и при встрече с человеком он смотрел людям не в глаза, а на кисти и локтевые сгибы на случай быстрого и удобного венозного доступа. Глядя на человека, он смотрел не на то, во что он одет, а на цвет кожи, состояние зрачков, шатается ли он или нет, искал ассиметрию лица или нарушение речи. Все получалось так быстро и неосознанно, что его это веселило одно время. Потом он начал замечать это не только на смене, но и в обычной жизни. Когда он поделился своим мнением с ребятами со станции, выяснилось, что это есть у всех. Некоторые даже во сне пальпировали живот своих спящих рядом девушек. Скоропомощник – это диагноз. Так было, есть и будет.

- Вот скажи мне, - нарушил мысли Романа Сергей, - Вот куда она прется и какая в этом необходимость?

Они не спеша ехали по крайней правой полосе шоссе и поэтому им замечательно было видно, как с пешеходной дорожки в сторону проезжей части через полутораметровый коричневый от грязи сугроб карабкалась бабка лет 80 с клюшкой в левой руке и довольно большой алюминиевой лестницей в правой. До ближайшей остановки в обе стороны было метров по пятьсот, не меньше.

- Нда… - протянул Рома, - и ведь поди спроси у нее попробую про эту ситуацию, матом обольет с ног до головы. А придет домой и вызовет на боль в груди. И будет охать и ахать, жалуясь что ходить не может.

На станции были медики, которым больше нравилось ездить к бабушкам с давлением, на автомате засовывая им таблетку эгилока или энапа в беззубый рот, описывая по четко отработанному шаблону карту вызова на гипертонический криз. Рома же такие вызова любил только тогда, когда в его папке были недописанные карточки с непонятными больными. Криз описать недолго – минут за 5 можно успеть. Все остальное время шло на описание «долгов». Ему нравились тяжелые больные: травмы  с шоками, инфаркты, инсульты и, впрочем, все, где надо было быстро работать головой и руками. Ну и еще он любил плохие вены. Не раз он слышал у окошка диспетчерской мат молодых фельдшеров, которые узнавали, что работают с ним. «Да что ты переживаешь, он хороший парень!» «Хороший… Вся хрень по району наша теперь…».

На подстанции никого не было. Роман отметился у диспетчера, сдал написанные карточки и пошел заваривать в термосе обещанный водителю чай. Из кухни ему навстречу выщла Светка Кежватова

- О, приветик, Ром! Ну что, поработаем?

- Как 2 пальца об асфальт! Раствор в сумку кинь на всякий.

- Само собой!

Роме нравилось работать со Светой. Вообще, надо сказать, было очень мало людей, с которыми он не любил работать в смене. Он находил контакт практически со всеми. Работа со Светой ему нравилась потому, что она была равнодушна ко всему происходящему на вызове. Никогда не шла на поводу у больных, слушалась только врача; пусть не всегда с первого раза, но попадала в конце концов в любые вены. И не ныла по поводу сложных вызовов.

- СОРОК ПЯТАЯ МАШИНА СЕВЕРОВ НА ВЫЗОВ, СОРОК ПЯТАЯ СЕВЕРОВУ!

«Черт, наркоту не взял!» - пронеслось у него в голове. Он заварил чай и побежал за укладкой. В дозаправке его ждала прямоугольная металлическая укладка и 2 листа бумаги. Проверив содержимое укладки, Роман расписался в нужных местах и сунул укладку в карман. Потом взял карточку в диспетчерской и направился к выходу. Бригада уже ждала его в машине, оживленно споря на счет зарплаты.

- …за такие копейки! Как на войне каждый день. Хоть бы больные благодарили что-ли! – говорила Света

- Ага! – отвечал Сергей. – Кого еще ты хотела тут увидеть, кроме благодарных больных? Куда едем,Ром?

- Черемшанская 236, второй подъезд, - ответил Рома,откинувшись на кресле.

На этот раз Газель класса «С» увозила бригаду к задыхающемуся онкобольному. Это значило, что там на них будут смотреть с надеждой в глазах, просьбами помочь человеку. И совсем никого не будет волновать то, что не положено по стандартам делать слишком много препаратов больному, который в любом случае умрет. Не скажет им бригада фразу: «Не забудьте полис с собой взять!», потому что не возьмут они его в машину. Даже если возьмут, не примут их в стационаре, несмотря ни на какие слезы, потому что не положено. И, если он начнет умирать при них, не вылетит к ним на помощь АРБ, да и реанимировать его тоже не положено. Гребаные стандарты!! Как же они мешаются в машине, на вызове и под рукой фельдшера, желающего помочь больному.

- Алло? – устало прозвучал женский голос в домофоне.

- Скорая! – ответила Света.

Домофон пропикал и впустил их в заплеванный подъезд. У лифта их встретила женщина лет 40, и сразу повела их в нужную комнату. На таких вызовах бригаду в основном встречали молча. Все всё знают, говорить не о чем. На диване на левом боку лежал бледный дед с практически полностью атрофированной мускулатурой и жадно хватал ртом воздух. Напротив на кресле лежал старый серый пес, который вяло повернул голову в сторону вошедших.

- Собаку убирайте! – машинально сказал Рома.

- Он вам ничего не сделает, доктор – сказала женщина. - Он старый, даже по комнате не передвигается.

Больной сделал движение рукой в его сторону, видимо пытаясь защитить пса.

- Тихо, дед, не разговаривай! – быстро сказал медик, разматывая провод пульсоксиметра. – Все вижу, все понимаю. Сейчас сделаем все, что сможем.

Пока прибор включался, Рома измерил артериальное давление. Было 60/0.

- Сатурация 78, - сообщила Света.

- Значит так! Два дексаметазона струйно, доступ и флакон туда, только не слишком быстро, вену разорвешь; я за кислородом схожу – быстро сказал Рома и направился к выходу.

- Куртку наденьте, холодно ведь – произнесла женщина ему вслед.

Он махнул рукой на ее слова и вышел в подъезд, набирая на телефоне номер диспетчера. Черт, как дед с собакой похожи друг на друга… Как зеркальное отображение, оба старых, оба умирающих и оба серые. Жалко обоих, видимо пес всю жизнь рядом с дедом провел.

- 1948 доехали! – Сказал Роман.

- 1948 доезд, хорошо!

Рома взял двухлитровый баллон с редуктором и пошел обратно.

- Что, надолго там? – Спросил Сергей?

- Онкобольной, - сказал фельдшер. - Сейчас подышим и поедем, больше мы тут не сделаем ничего.

В комнате на столике стояла раскрытая сумка с препаратами, Света фиксировала катетер в нежной вене, а тетенька стояла у окна с флаконом в руке. За всей этой картиной внимательно наблюдал пес с кресла.

- Если что, говори – сказал Рома.

- Да я все уже, - сказала Света, налепляя последний кусок лейкопластыря. – Женщина, принесите пожалуйста швабру, я пока подержу флакон.

Роман одел на деда маску, подсоединил кислород и открыл вентиль. Зашипел кислород, глаза деда немножко успокоились, цифры на пульсоксиметре стали расти.

- Так лучше, дед?

Дед кивнул головой. Рома взял со столика амбулаторную карту и начал ее изучать. Ничего хорошего там не было: резекция левого легкого 4 года назад по поводу онкологии, метастазы в правом, в печени и левой почке, 6 курсов химиотерапии и облучение. Болезнь медленно пожирала его. Тут шипение стало тише.

- Твою мать! – Ругнулся Рома, вставая с кровати. – Вот она – цена бешенного пересменка!

В машине оставался еще один баллон, литровый. «Плевать!» -  подумал он и пошел к выходу. Когда он вернулся со вторым баллоном синего цвета, шипения не было, 8 миллиграмм дексаметазона были внутри дедушки, потихоньку капал физраствор. Он прикрутил второй баллон и померил давление. Оно поднялось до 90/40.

- Сейчас лучше уже – еле слышно произнес дед.

Фельдшер похлопал его по руке и вывел женщину в коридор.

- К сожалению, мы не в силах сделать что-то большее – печально произнес Роман. – Состояние крайне тяжелое, но везти мы его никуда не можем, его нигде не возьмут. Могу порекомендовать приобрести кислородную подушку в медтехнике, на кислороде ему гораздо лучше.

- Я понимаю, - сказала она. - Как думаете, сколько он еще протянет?

- День, может быть два. – Роман не любил врать тяжелобольным и их родственникам. Не получится потому что. В таких случаях все написано на твоем лице.

- Мы так же думаем, – сказала она, глядя то не деда, то на собаку через приоткрытую дверь.

Когда они вернулись в комнату, сатурация поднялась до 92, дед стал слегка поживее.

- Дай им коробку, Лен – сказал женщине больной.  – Ребята чайку хоть попьют с конфетами.

- Хорошо, конечно, папа! – Сказала женщина и убежала на кухню. Флакон заканчивался, кислород зашипел потише. Светлана сложила сумку, дождалась пока в фильтре системы не останется ничего – вышла из вены, залепив место инъекции пластырем. Они оделись и подождали, пока из маски не перестанет идти воздух. Собака равнодушно смотрела в одну точку.

- Спасибо вам, ребята! – снимая маску произнес дед. - Мне правда лучше!

- Жалко тебя, отец! – пожал руку больному фельдшер. – И пса твоего жаль. Но мы должны ехать. Актив в поликлинику я передам.

Они вышли с вызова молча, молча спустились в машину и расставили аппаратуру по местам. Рома пропустил фельдшера в центр, взял сигарету у водителя и отошел в сторону. На душе было мрачно. Надо было как-то развеяться, впереди была еще большая часть дежурства. Сзади подошла Света.

- И собака вечером умрет – выдавил Рома.

- Ром, мы тут уже час почти, – произнесла Света.

- Да плевать! Сейчас возьмем обед и пополнение заодно – сказал Рома, доставая рабочий телефон из нагрудного кармана.

- 1948 свободны, хотим на обед и пополниться заодно – отчеканил фельдшер.

- Так, 1948 свободны, сейчас посмотрю, - задумчиво протянула диспетчер. – А что пополнить хотите?

- Кислород издышали и систему одну надо – доложил Рома.

- Так что же вы на онкобольного весь кислород израсходовали? – спросила Валентина Сергеевна

- Мы тут большой кучкой вроде как людям помогать собрались! – зло ответил ей фельдшер. – Дадите обед или нет?

- А на живых не хватит потом! Езжайте, - был ответ.

- А  какого хрена такие вызова принимать тогда, а? – вспылил доктор. Но в телефоне были короткие гудки.

- Ладно, не срывайся, - сказал Сергей, стоявший неподалеку. - Побереги силы, еще вся жизнь впереди.

Бригада уселась по местам и машина, гремя пустыми баллонами стала продираться между машин к подстанции. В голове так и стояла эта картина: бледный дедушка на левом боку, и такая же собака напротив на правом. Надо приходить в себя. Рома закрыл глаза, откинувшись на кресле и начал в уме составлять описание карты вызова. Тут неожиданно раздался вой сирены сверху. Медики даже подпрыгнули. Водитель громко изрек в открытое окно:

           Уходи с дороги, бабка,

           Убирайся, старый дед!

           Видишь – «Скорая» несется,

           Значит дали нам обед!

Ребята засмеялись, глядя на обалдевших бабок, которые пытались перейти дорогу на красный свет. На душе у всех троих стало полегче. Все-таки здорово, когда в бригаде стараются помочь друг другу. На станции оказались Илья с Сашкой.

- Мы на обед, Галина Петровна! – бросил на ходу Рома, пробегая в сторону смеха друзей, мимо диспетчерской.

- Давай-давай, не подавись смотри! – Ответила диспетчер подстанции.

На кухне заливались от смеха Сашка, Илья и их водитель.

- Ты прикинь, – икая от смеха пробасил Сашка, - Поднимаемся с чемоданом в квартиру, а эта коряга нам выдает: «Дверь не запирайте, я скорую помощь жду!» Она уже второй раз нас с Илюхой за сантехников принимает!

- Правильно, вы ей прошлый раз небось магнезию воткнули у укатили, а трубы то ей и не починили – предположил Рома.

- Да она вообще прошлый раз меня вызывала лампочку вкрутить – смеясь, сказал Илья.

«Спасибо за смену, 1948, до свиданья!»… Пронеслось в голове у Романа подобно экстрасистоле. Он так и завис с ножом в руке, занесенной над куском сала. Что ему снилось? Почему эта фраза преследует его? Нет, это определенно видение, вещий сон. Когда-то он услышит это и неизвестно, какие мысли будут у него в тот момент. Может это будет завтра утром после смены? Или через месяц? Или когда буду увольняться?

Видимо он задумался надолго. На сколько точно, он не знал. Пока он думал про свой странный сон, на станцию приехал Руслан, и ребята успели поделиться последней новостью с ним. Обнаружив, что товарищ не вступает с ними в контакт,ребята принялись обсуждать причину его ступора. За дело принялся Руслан.

- Да нет, всего лишь ДЭПчик. С кем поведешься, от того и наберешься,Ром?

- А? – Отошел Рома. – Да нет, просто задумался немного. А ты что тут делаешь,а?

- Так, просто запустили – ответил Руслан.

- А ну-ка вали отсюда, не видишь, люди обедают, - шутливо сказал Рома, угрожающе указывая на дверь рукой.

СТО ПЕРВАЯ МАШИНА САДЫКОВУ, ВЫЗОВ УЛИЧНЫЙ!!!

Взрыв хохота потряс подстанцию. На станции разрешалось обедать не более, чем двум бригадам одновременно, поэтому все те, кого запускали просто так, не задерживались особо. Но все это совпало слишком здорово. Театрально. Такого не ожидал даже сам Роман. Руслан посмотрел на него обиженными глазами, потом злыми, потом недоумевающим… Но, поскольку все просто катались от смеха, Руслан не выжержал и тоже засмеялся. Рука Романа все еще указывала в сторону двери, хотя и тряслась от смеха.

- Вот ссука… - произнес Руслан и скрылся в проеме.

Все они любили свою смену. Любили жестокие шутки друг друга, этот хохот на кухне, описание сложных карт вызова по ночам. Среди них рождались анекдоты, укоренялись способы лечения и росла их дружба. В трудные моменты они созванивались между собой и консультировались по поводу лечения и тактики. Чем труднее работа и сложнее условия труда, тем крепче и дружнее коллектив. В противном случае нервы людей не выдерживают и все рушится. Только на доверии и огромной взаимопомощи строится ТАКОЙ коллектив. Никогда среди них не было, чтобы один послал другого всерьез, обидел чем-то или обманул.

За эту смену ребята виделись последний раз. Руслан уехал на уличный, отвез избитого бомжа в нейрохирургию и поехал есть и, заодно, мыть машину после него. Потом полечил гипертонический криз у 40-летнего мужика, потом, по дороге в 21 отделение принял роды в машине, съездил на пересменок водителей в 19-40 и уехал кататься дальше. Поужинать ему дали в 2-00, после обеда уехал и не возвращался до утра. Илья с Сашкой после обеда съездили на пару детских вызовов, обслужили 6 бабушек и две драки. Под утро попали на геморрагический инсульт с комой и долго ждали АРБ. Роме со Светой повезло больше всех. У них было 3 инфаркта, 1 инсульт, 3 уличных вызова (из них 2 – без сознания), непонятная кома. И утром в 7-10 по рации им дали вызов «Роды» в другой конец района. Все обедали в разное время. Пересечься на некоторое время удалось лишь молодой фельдшерице Наташе и Роману. Он сидел на кухне; на столе стояла остывшая чашка с пельменями, которыми его угостила его фельдшер Света и покрылся пленкой прохладный чай в стакане. На коленях у него была папка с пятью недописанными картами вызовов. На столе, рядом с тарелкой лежала описательная сторона карты вызова пустая, без единой буквы. Судя по всему он просидел так весь обед.

- Да-а-а! – задумчиво произнеста Наташа. – Дали нам прикурить. Ты на обеде или так?

Рома молчал, тупо глядя в карту вызова.

- Ром? – Спросила Наташа. – Что с тобой? У тебя что, в присутствии кто-то помер?

В ответ на это Рома написал цифру 56 в графе «Сатурация».

- Твою мать… - изрекла девушка. – Успел сдать реанимации?

Фельдшер снова ничего не ответил словами. Он снова взял ручку и подчеркнул внизу карты вызова фразу: «Транспортировка на носилках». Наташа молча положила ему руку на плечо.

СОРОК ПЯТАЯ МАШИНА СЕВЕРОВУ, ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ!!!

Он встал, накинул на плечи фонендоскоп и вышел, слегка шатаясь. В лотке принтера его ждала очередная кома. Он взял карту вызова, разбудил Свету и они уехали. И так было почти каждую смену.

А после работы его ждал институт, где преподают те, к которым он иногда привозит больных, спорит и ругается в стационарах, зачастую выигрывая спор. Здесь они все умные такие сидят, чистенькие…А шагни чуть в сторону от их узкой специальности, как внезапно великий профессор превращается в обычного человека, размахивающего руками с криками: « ВРАЧА, ВРАЧА!» Романа, а в прочем и других студентов-скоропомощников веселили такие моменты.  Он вспомнил, как однажды Анжела, его коллега привезла в стационар сильное носовое кровотечение, которое не удалось остановить дома, и как на нее начал ругаться отоларинголог. «Да вы вообще от медицины далекий человек!!» - кричал на нее доктор. Анжела не обращала внимания на него. У нее было много писанины. За десятки лет работы на скорой она научилась не обращать внимание на таких людей. В этот самый момент какой-то парень из очереди дает серию развернутых эпиприпадков. Что случилось после этого с глазами злого и умного доктора сложно изобразить. Весь этаж заметался вокруг парня, начали выкрикивать самые разнообразные советы, звать реаниматологов. А Анжела посмотрела в его сторону задумчиво и продолжила писать карту вызова. Здесь, в стационаре помощь оказывается силами стационара, «Скорая» тут отдыхает.

- Что же ты стоишь?! – закричал на нее тот самый доктор. – Не видишь, тут человек загибается на твоих глазах, помоги ему!

- Я?!? – отвлеклась от карточки Анжела. – Я, человек далекий от медицины и ничего не смыслящий в ней, буду вмешиваться в вашу работу? Я Вас умоляю, Доктор. Давайте как-нибудь без меня тут.

Дрожь в руках доктора усилилась троекратно. Он почувствовал себя ничтожным и беспомощным.

- Ну хоть подскажите, что вы делаете в таких случаях – взмолился он. – Вы ведь с этим работаете ежедневно.

- Ага! Уже на «Вы» - торжественно заявила Анжела. – Вколите ему реланиум в вену, или, если не сможете, хотя бы в мышцу. И голову держите, чтобы не разбил он ее.

Через полминуты реланиум был введен в вену, парень успокоился.

Но таких моментов было мало. И все же, чувствовать себя студентом после суток на «Скорой» очень противно. Не очень приятно, когда в течение суток к тебе обращались на «Вы», ждали от тебя решения, доверяли тебе свое здоровье, а порой и жизнь, давались в подчинение два человека; и тут тебе приказывают измерить бабке давление, температуру, заставляют возить каталки из корпуса в корпус и вообще не считают тебя  за полноценного человека.

В группе ничего не изменилось за прошедшие двое суток: его товарищ Женя, сидя в кресле, спал после ночного дежурства, девчонки болтали о своем, а Артем подкалывал над блондинкой-одногруппницей.

- Здорова, «Скорая!» - сказал Роме Алексей, будущий уролог. – Как покатался?

- Привет, привет, Урология! – ответил Рома. – Всю ночь катались, не запускали совсем.

- Я и смотрю, ты бледный какой-то – заметил тот. – А  мы сегодня всю ночь спали с 11 часов. В 7 проснулся катетер поставил один и смена пришла.

Он был невероятно везучим и весьма нагленьким человеком. Он любил похвастаться тем, сколько он «срубил бабла» за очередной поставленный периферический внутривенный или мочевой катетер, как он всех там посылает налево и направо; как он отдыхал всю ночь и ему не дала нормально выспаться хлопающая в приемном отделении дверь. Он не знал как это, крепко уснуть во время разговора с больным, увидеть сон, проснуться и чтобы больной ничего не заподозрил в этот момент. Не представлял как можно полечить нескольких людей, написать на них карты вызова и не вспомнить про это с утра. Он ничего этого не знал. Но у Романа (и у других одногруппников) давно выработался иммунитет на него.

- Пойдем к нам, хоть сутки со мной покатаешься – предложил Рома, заранее зная ответ.

- У меня график на работе плотный – серьезно ответил Алексей. – Все забито поминутно, я бы с удовольствием с тобой покатался.

- Ладно, - махнул рукой Рома. – Про меня тут препод не вспоминал?

- Да его и не было еще – ответил Артем. – А вчера обещал, что к больным пойдем.

Артем неплохо учился, но нигде не работал, поэтому от практической медицины был далек.

- Осточертели они, эти больные – зевая сказал Рома. – Разбудите, как придет, хорошо?

- Правильно, ты работаешь, тебе все это знакомо – сказал Артем.  – Спокойной ночи, не переживай.

Приблизительно через 30 секунд со стороны Романа раздался храп.

- Сразу видно, кто работает по ночам – ткнула пальцем в бок Романа Аня. Тот перестал храпеть. – Не то, что некоторые там, в урологии…

Перед глазами Романа тут же возник круг манометра, на фоне которого нарисовалось жалобное лицо какой-то бабушки, бланки карты вызовов и сопроводительных листов. Раздавались голоса диспетчеров с дневной и ночной смен одновременно, диктуя адреса и номера карт со скоростью пулемета. Голосом Артема громко смеялась фельдшер Света. «Доктор, я две рюмки выпил, честкое слово, ик, я же не пью вообще!» - заикаясь мямлил водитель ночной смены Роману. «Где промедол на травмы, я тебя спрашиваю?!?» - рычал голосом Асгата Батыровича 8-летний мальчик с аппендицитом, которого Рома отвез в детскую хирургию в позапрошлую смену. «Так, будем писать!» - говорила Виноградова каким-то чужим и в то же время знакомым голосом. «Седьмая палата справа, женщина лежит, ее прооперировали вчера. – продолжала чужим голосом Виктория Васильевна. – Собрать анамнез и спросить, что она ела сегодня». Роман уже собрался что-то ответить ей, но получил тычок в бок ручкой Артема и окончательно проснулся.

- Проснись же ты наконец! – ворчал он.

- Всем все ясно? – продолжила преподаватель. – через полчаса жду здесь, доложите больных, потом отпущу.

Одногруппники зашевелились, гремя фонендоскопами, направляясь к двери.

- Ухх, - выдохнул Рома. – Сегодня пораньше отпускает. С чего это?

- На часы посмотри, - сказал Артем. – Ты вырубился намертво. Мы даже на перерыв тебя разбудить не смогли.

Часы на телефоне показывали 14-00. Это означало, что он проспал 4 часа на занятии. Голова отказывалась работать напрочь. Следующие сутки  после отработанных можно было вычеркивать из жизни сразу. Отходняк от смены был всегда жестоким. Рома взял  тонометр и направился к седьмой палате. Опросив ее по своей стандартной схеме за пять минут, он  вернулся в кабинет досыпать. Проснулся он от смеха.

- Представляешь, захожу я в палату к своей больной – бурно рассказывала Юля под всеобщий хохот, – А там сидит зомби в халате Ромки и спрашивает у нее: « С какой целью вызвали скорую?»

- Вот блин, - смущенно произнес Рома. – Ничего не помню…

- Вернулись? – спросила преподаватель под затихающие смешки. – Тогда начнем. Давай с тебя, Рома.

- Давайте! – не спеша произнес Рома, судорожно пролистывая тетрадку, в которой должен был записать результаты осмотра. На глаза ему попалась его рабочая папка из которой торчала карта вызова на эту женщину, которую он описал автоматически, не задумываясь о действиях.

- Больная поступила в стационар неделю назад с жалобами на боли в подреберье справа и горечь во рту – читал Роман, с трудом разбирая свой сонный почерк. – По результатам УЗИ поставлен диагноз…

- Дай-ка листок, – перебила его преподаватель.

Студент протянул ей карту вызова со своими каракулями.

- Крупноволновая фибрилляция, плавно переходящая в асистолию, - заметила преподаватель. – На какой подстанции трудишься?

- На второй. – четко ответил Рома.

- Ты мужика бородатого привозил дня 4 назад? – спросила она

- Я - вспомнил  Рома. – А  что?

- Умер он. – сказала преподаватель. – Два дня стабильный был, потом крованул так, что все стены уделал. За несколько секунд ушел.

- Я знаю, - ответил Рома. – Я к его матери вчера приезжал на аритмию. На фоне стресса, как узнала про сына. Реланиум делали, чтоб успокоить.

- Ясно – грустно заметила преподаватель. – У кого есть вопросы по больным?

Все молчали. Преподаватель дала задание на следующий день и отпустила. Рома на автопилоте добрался до общежития. В комнате сидела его девушка Мария, которая прыгнула на него, отчего он чуть не сложился, подобно телескопической удочке.

- Привет, чудо мое! – выпалила Маша, теребя Ромин нос.

- Мозгов у тебя нет, и чувства жалости тоже – хмуро ответил Рома, - и все равно люблю тебя, засранка моя!

- Сам засранец! – обиженно сказала девушка, тыкая его в бока пальцами. – Я скучала между прочим, и еду тебе приготовила. Так что бегом в душ, пока я разогреваю, потом поешь и спать. А то вон рыбы все попрятались в аквариуме, глядя на тебя. Крыша у тебя съедет с этой работой своей.

- Ты, между прочим, даже не представляешь, как это интересно – увлеченно начал Рома, переодеваясь. – Мне работа в несколько раз больше института дает

- По башке она тебе дает больше института – сказала Мария. Она ненавидела его работу. – Давай в душ и спать потом.

О, да! Никакие блага мира не могут сравниться с душем после суточного дежурства на «Скорой»! Казалось, что после душа он стал в несколько раз легче своего веса. И вместе с тем тело стало каким-то тяжелым и ленивым. Он дошел до комнаты, поел  и выключился в теплых нежных объятиях.

Следующий день обещал быть скучным. У них шел цикл госпитальной хирургии, где вся группа сидела и тупо писала за врачей истории болезни по давным-давно отработанному шаблону. В середине занятия пришел преподаватель, опросил всех, поставив две тройки – Роме и Алексею (как всегда, впрочем), а остальным четверки и пятерки. Он никогда не следил за своими оценками, потому что не считал это показателем знаний. «Первый три года ты работаешь на зачетку, а потом она на тебя» - гласила известная поговорка. Роман трактовал ее несколько по-другому. Он считал, что если зубрить первые три года химию, физику и биологию, получая пятерки  и четверки на экзаменах, то на старших курсах тебе будут делать поблажки и ставить оценки просто так, глядя на предыдущие оценки в зачетке. Так оно и было. А это расслабляет. И поэтому из института зачастую выпускались врачи с замечательными знаниями по предметам, которые нафиг никому не нужны, но от практической медицины они  были далеки. И Рома часто мечтал о том, чтобы приехать на свой любимый шоковый вызов с одной одногруппницей-отличницей. У нее на лице милая улыбка, руки нежные и накарашенные ногти. И она дико обижается на преподавателя, когда тот ставит ей «4».Роману представлялась следующая ситуация: пьяный мужик с сильным артериальным кровотечением из бедренной артерии, бледный без давления и почти без сознания. Вокруг суетятся родственники, ожидая Роминых приказов. А эта милая девочка с нежными дрожащими руками растерянно роется в сумке, доставая то одну ампулу, то другую…

- И какого хрена мы ждем, а? – спросил бы ее Рома.

- Там…вены плохие…я катетер потоньше ищу… - заикаясь произнесла она в Ромином воображении

- Конечно плохие – бурчал Рома. – 10 минут в сумке ковыряться…На кой мне нужен тонкий, если мне надо ОЦК бегом восполнить?А ну отойди отсюда, где-нибудь в сторонке пластыря мне оторви 4 куска по 10 сантиметров каждый.Только быстро!

И вот точным движением установлен зеленый катетер в спавшуюся на низком давлении локтевую вену, и весело потек изотонический раствор в пьяное нутро ослабленного кровопотерей организма.

- Тонометр надень на другую руку – быстро сказал Рома. – И меряй каждые 3 минуты. Как будет 90 – тормозни до капли в секунду или мне скажи ясно?!

И посмотрит она на него с уважением тогда, И почувствует она себя после этого таким маленьким гномиком в медицине оттого, что какой-то троечник сориентировался в десятки раз быстрее нее, и будет спрашивать на занятиях про все экстренные ситуации в задачках… Но это были лишь плоды воображения. Пока еще тебе можно сидеть за партой и с умным видом цитировать заученные с вечера формулы, препараты и определения. И задирать нос перед всеми, кто получил оценку хуже тебя. Все можно, пока тебе на шею не повесили фонендоскоп. Повесят – посмотришь на мир по-другому. Потому что в нем ответственность лежит. И из-за нее этот фонендоскоп ой, какой тяжелый!...





«ВРАЧУ ПОЛИКАРПОВУ ВЫЗОВ ОТМЕНЯЕТСЯ!» - прогремел динамик голосом Кораблевой.

- Ром, ты сегодня работаешь в день со студенткой на 147 машине, - сказала Галина Петровна вошедшему на станцию Роману.

- Да без проблем – ответил фельдшер.

Для него работа со студентами была по настроению – иногда нравилось, иногда – нет. И смотря, какие студенты. В принципе, если тебе дали студента, значит тебе доверяют, т.к. он, скорее всего придет в итоге работать сюда чуть позже. А когда объясняешь что-то студенту, сам это укрепляешь у себя в памяти. Поэтому Роман так подробно рассказывал больным про их заболевание.

Он получил аппаратуру, осмотрел машину и пошел на кухню.Там все было, как обычно – отработавшая смена рассказывала про свое дежурство, довольная до смерти, что не прогремит больше в течении ближайших трех суток их фамилия в селекторе, а новая смена заваривала чай, внимательно слушая коллег.

- К Пугачевой опять ездили – сказала Сашке Сарбаеву Олеся. – Плохая бабка стала совсем. К ней неврологи наши приезжали недавно, инфаркт ей ставили.

- Да, инфаркта ей не хватало как раз – протянул Саша. –Жалко ее…

Пугачева – хроник, которую знали все на ближайших станциях. Когда-то раньше работала медсестрой, потом поставили рак груди, прооперировали, но он дал метастазы в другую грудь, затем мерцалка, гипертоническая болезнь и тяжелая форма бронхиальной астмы. И требовала она постоянно эуфиллин, верапамил и трамал. И, видимо, начал постепенно отказывать мотор от эуфиллина, и поставили ей инфаркт. И ругались с ней, и матерились, получив рано утром вызов на «Задыхается». Но последнее время бабка сдавать начала. Все жалели ее и успокаивали на вызовах. И системы ей ставили, и делали трамал.

- А я к ней приехал прошлый раз, а она плачет – добавил Рома.  – Я говорю «В чем дело, бабуль? Болит?» А она мне – «Жалко вас, ребята! Не даю я вам покоя…Спали бы сейчас, а тут я… У меня ничего не болит, мне хорошо, помог беродуал на этот раз. Мне вас жалко и стыдно за себя, ребятки…»

Все ненадолго замолчали. Действительно, так жить – врагу не пожелаешь: лежать в комнатке в одиночестве, терпеть боли, задыхаться и чувствовать, как твое сердце работает через раз, думая, что вот-вот встанет навсегда. Позвонишь на 03 в панике, приедут двое, сделают пару уколов и станет легче на несколько часов. И потом опять по новой. А каждые 2-3 часа вызывать неудобно. Но жить надо как-то.

- СЕВЕРОВУ ПОДНЯТЬСЯ К СТАРШЕМУ ВРАЧУ! – выдал селектор голосом Наташи Капитановой.

Рома вздохнул, поставив чай на холодильник, рассчитывая быстренько отвертеться и пойти пропустить по сигаретке с ребятами на крыльце.

- Требования на вазелин заполнил? – поинтересовался Сашка Верясов.

- А у меня свой личный – ответил Рома, поднимаясь по лестнице.

- …занимаются у нас бригады на вызовах! – заканчивала Виктория Васильевна в тот момент, когда в дверях показался наш главный герой.

- Что ты там учудил опять, Ромка? – полюбопытствовала Эльвира.

- Не знаю – пожал плечами Роман. - Сейчас посмотрим

- Обзваниваю я, значит, адреса – степенно начала Виктория Васильевна. -  Звоню бабушке на Магистральную, спрашиваю, во сколько приехала бригада, как обращались,и т.д. А она мне даже договорить не дала! Говорит со слезами на глазах – такой мальчик мол приезжал, он так на пианино играет чудесно…

- Виктория Васильевна… – начал Рома, медленно краснея

- Так! – Прервала его старший врач подстанции. – Ты устраивался сюда зачем, вопрос можно задать?

- Виктория Васильевна, я сделал все по стадартам: полечил давление, снял ЭКГ, предложил госпитализацию, даже актив от постели передал – Отчеканил Рома.

- А ты в курсе, что у нее дочка на пианино играла? – Спросила Виктория Васильевна

- Ой, правда? – Воскликнул Рома.  -  А я думал на арфе…

- Ничего смешного тут нет. -  Твердо сказала она.  - Дочка погибла в автокатастрофе несколько лет назад, и поэтому к этой бабушке был повтор после тебя на нестабильную стенокардию.

Фельдшер опустил голову. Да, такое он предсказать не мог. Стало стыдно.

- Где этот гастролер хренов? – прогремел Асгат Батырович сзади. – Разъезжает тут на «Газели», концерты дает…Закончишь тут, зайди ко мне.

- Понял, хорошо! – Ответил ему Рома. Настроение его медленно портилось. На холодильнике остывал его вишневый чай, из окна доносился хохот коллег с крыльца.

- Викторияя Васильевна, все понял, больше такого не повторится – пообещал Рома.

СЕВЕРОВУ СРОЧНО ПОДОЙТИ В ДИСПЕТЧЕРСКУЮ!

«Слава богу!» - пронеслось у него в голове.Чтобы отделаться от старшего врача столь быстро, нужен был либо очень важный повод, либо куча наглости, потому что она все говорила, говорила и говорила…

- Ну иди, иди!  - Сказала она. – Карточки аккуратнее пиши.

- Хорошо! – крикнул Рома, стучась в кабинет к заведующему подстанции.

- Асгат Батырович, звали? – Осторожно спросил фельдшер.

- Да, заходи! -  не глядя в его сторону кинул он. – Ты сегодня с кем работаешь?

- Не знаю – пожал плечами Рома. – Галина Петровна сказала, что с какой-то студенткой…

- Так, хорошо! – Задумчиво ответил заведующий. – Нам на станцию прислали кучу идиотов, причем из них половина хочет работать у нас. Покажи им аппаратуру, пусть потрогают кнопочки, переключатели, но только под твоим контролем.

- Ну почему же сразу идиоты? – попытался заступиться за студентов Рома.

- Пройди во второй кабинет, если время не жалко – порекомендовал Асгат Батырович. – И спроси их по аппаратуре, они там сидят щас… Сам увидишь.

Романа разобрало дикое любопытство. Он прошел в кабинет, где обычно проводили пятиминутки. Там сидело человек 6-7, из них двое парней, и сравнивали картинки на методичках и дисплеи на аппаратуре.

- Здорова, народ! – поприветствовал их Рома. – Чем помочь?

- Здравствуйте! – ответили хором они. – Да вроде тут понятно все…Кроме дефибриллятора.

- Ой, господи! – воскликнул Рома,направляясь к столу с аппаратурой со 105 машины. – Самый простой аппарат. Сейчас покажу. В общем включаем его вот этими кнопочками, загорается дисплей, на котором высвечиваются его заряд по умолчанию, время, степень зарядки аккумулятора, и в каком режиме он стоит. ДКИ Н-08 по умолчанию грузится на 100Дж., в асинхронный режим. Что такое асинхронный режим?

Ребята, слушавшие его с любопытством замерли в той же позе. Видимо, они не знали, что это за режим. Рома хотел уже объяснить, но один из них начал ответ…

- Ну,это, когда оба электрода, грудинный и верхушечный стреляют одновременно – это синхронный, а когда по отдельности – то асинхронный…

Рома завис. До его мозгов никак не могло дойти, как положительный и отрицательный электроды могут выдавать разряд по отдельности.

- Так, идиоты! – в кабинет вошел Асгат Батырович с большой и толстой пачкой листов. – Полчаса вам на эту методичку. Приду проверю.

- Да-да, учите… - растеренно пролепетал Рома, выключая дефибриллятор и направляясь к выходу.

- Ну что? – спросил заведующий фельдшера вне кабинета

- Асинхронный режим, это когда ложки дефибриллятора выдают разряд по отдельности – сказал Рома.

- Странно – задумчиво произнес Асгат Батырович. – А я всегда думал, чтобы двух больных сразу стрелять… Короче, задачу ты понял, свободен.

Рома вспомнил, как он устравивался на «Скорую». Вспомнил, как неоднократно приходил на центральную подстанцию, чтобы пройти собеседование с главным врачом, вспомнил, как его гоняли по аппаратуре и по различным неотложным состояниям.Вспомнил, как он попросился у знакомых с центральной подстанции покататься с ними ночку только для того, чтобы не придти туда «чайником». Как можно придти работать настолько тупым после всего этого? Судя по всему сейчас устроиться гораздо легче, чем два года назад. Интересно, как эти бравые ребятишки будут работать, когда их начнут ставить за врача?...А начнут ведь. И не так уж и долго ждать придется.

Внизу у диспетчерской ерзали Сашка и Руслан с кружками чая в ожидании друга

- Спасибо,друзья! – поблагодарил Рома. – Лучше в лифте с цыганкой застрять, чем там…

- Ты теперь мне и Руслану должен по шоколадке! – заявила Наташа.И, глядя на вопросительное лицо Романа продолжила – Руслану за идею, мне за ее исполнение!

- Ээх, Ребята! – Радостно изрек Рома. – Пошли лучше завтра посидим после работы?

- Посидите, посидите! – на удивление всем сзади на удивление всем раздался голос Асгата Батыровича. – Вот объяснительные напишете и посидите! Ты (он указал на диспетчера) пишешь объяснительную на тему нафига на станции скорой помощи нужен селектор, а ты, Руслан…Что-нибудь придумаю!

Под сдержанный хохот Сашки на Северова уставились 2 пары глаз.

- Ну что, пошли покурим? – осторожно предложил Рома

- И шоколадку прихвати на обратной дороге, – строго сказала вдогонку Наташа.

На крыльце было красиво: утреннее солнце освещало серебристо-белые макушки немногочисленных деревьев микрорайона. Перила и другие металлические предметы были заключены в мягкий чехол из инея. Что ожидало друзей на этих сутках предсказать никто не мог. Завязался обычный разговор.

- Ты с кем сегодня? – спросил Рома Руслана.

- Пока один, но обещали кого-то прислать – ответил Руслан. – А ты?

- Мне студентку дали

- Красивая?

- А фиг ее знает…Главное, что бы смышленая попалась. Хотя так нет наких наверняка, - задумчиво произнес Рома, вспоминая недавнюю беседу со студентами

- Ты как того хрена тогда довез, кстати? – спросил Руслан

- Какого? – задумался Рома. – А, который башку об зеркало себе расколотил по пьяни? Запросто. Я его посадил сначала сдуру, он мне в ответ на это действие зрачки и сфинктеры расширил. Пришлось его положить и голяком на носилки. А в машинах наших жара, зимой особенно, сам знаешь. Его там так тряхануло, что он вмиг на холоде все сосуды сжал. Получается двух зайцев одним ударом – и давление подняли, и кровотечение остановили.

- Садюга ты и есть садюга! – заключил Руслан.

- Кому сейчас легко – сказал Рома

СТО СОРОК СЕДЬМАЯ МАШИНА СЕВЕРОВ НА ВЫЕЗД!

Каждый диспетчер объявлял по своему, но практически все без чувства юмора. За исключением Галины Петровны. Она отработала около сорока лет и могла одной фразой рассмешить любого сотрудника на несколько часов.

- Делаем ставки! – громко сказал Рома.  – Почечная колика 35 лет баба.

- Нарушение функции цистостомы 80 лет мужчина – раздался неизвестный девичий голосок за дверью.

Оба удивленно уставились на открывающуюся дверь. Оттуда показалась маленькая фигурка в идеально выглаженном костюме, на который наспех была наброшена курточка белого, как снег цвета.  Ее темные волосы красиво развевались морозным зимним ветерком. На лице девушки было загадочное выражение, отражающее юношескую игривость и вместе с тем какую-то задумчивость, как бы ожидание встречи с неизвестностью. Над правой бровью красовалась родинка, величиной с вишневую косточку. В ее руке была зажата карта вызова.

- Кто из вас Северов? – произнесло создание нежным голоском

- Я – произнес Рома.

- Ну давайте знакомиться тогда! – сказало создание, протягивая руку фельдшерам. – Меня зовут Вика, а вас?

- Петя…Ой, Саша – растерянно сказал Рома.

- А меня можно Игнатом звать – изрек Руслан.

- Ну правда, ребята! – обиженно произнесла Вика. – Хватит меня разыгрывать. Хотя чувство юмора есть, это хорошо!

- Ладно – махнул рукой Рома. – Меня Романом зовут, можешь звать, как хочешь. Это – Руслан!Тебе часы практики отработать или правда интересно?

- Я работать тут хочу! – немного смущенно ответила Вика.

Руслан протянул руку к ее лбу, словно хотел измерить температуру.

- Странно… – протянул он. –И нистагма вроде нет…

-Да ладно, брось! – улыбнулся Рома. –Может в ней правда великий фельдшер дремлет, а мы тут глушим его с тобой. Итак, великий фельдшер Вика! Найди куртку какую-нибудь настоящую и поедем. По дороге поговорим.

Вика исчезла в дверях, а Руслан весело подмигнул товарищу и тоже исчез в дверях. «Лучше бы шок дали, чем эту хрень…» - пронеслось в Роминой голове. Хотя попасть на шок со студенткой ему в принципе тоже не сильно улыбалось. Но там, правда, не пришлось бы позориться. На этом вызове ему сулило с умным видом покачать головой и предложить стационар. Поскольку у деда цистостома, следовательно он не ходячий. И спускать его в машину, конечно же, желающих не будет, поэтому они откажутся. И придется им, передав актив, медленно выходить с вызова, ощущая тяжелый взгляд родственников, которые ждали помощи, но ее не получили. Рома зашел на станцию и взял запас сопроводительных листов и карт вызова. Интересно, успеет ли он израсходовать их сегодня?... Сзади раздалась трель соловья, что звучало немного необычно при трескучих морозах. Эту трель издавал водитель 147 машины – Володя. Веселый мужичок, который годился в дедушки Роману, но общались они на «ты» и очень уважали друг друга.

-Здорова, Володя! – поприветствовал его Рома.

-Привет, привет, хлопец! – Откликнулся весело тот. – Куда путь держим?

-Ташкентская 92, первый подъезд – отчеканил фельдшер

-Ага, к врагам, значит? – спросил Володя, сосредотачиваясь на карте города.

- Ну да… Все они враги в какой-то степени – согласился Рома, выходя со станции.

-Ты сегодня опять один? – спросил Володя, глядя в карту вызова, где пустовало место, где обычно указан табельный номер фельдшера второго номера.

-Ну как сказать – замялся Рома. – Нас… полтора…

- И что, если у меня маленький рост, еще совсем не значит, что я – пол-фельдшера – возмутилась сзади Вика.

- Не обижайся, - успокоил ее Рома. – Просто если ты студент – значит тебя нет в карте вызова, то есть я работаю вроде как один по документам. Поэтому наркотики мне не выдают.

-Бюрократия одним словом – подвела она итог.

-Наркоконтроль одним словом, - поправил Рома.

Они втроем сели в ледяную машину. Володя прогрел двигатель, включил печку и тронулся. В кабине запахло нагретым металлом из печки, за перегородкой в салоне загремели кислородные баллоны, исполняя бригаде свою песню про раздолбанную машину. Им хорошо подыграли носилки и крышка инфузионного блока в крыше. «Хренов самотлор» - в голове Романа всплыла фраза с главной странице сайта «Фельдшер.ру». Бесшумно эти машины могли передвигаться только на похоронах.

- А что тебя привело на «Скорую»? – поинтересовался Рома

- Тут же здорово! – оживленно ответила Вика, почесывая свою родинку, – Все такие важные, катаетесь по городу с мигалками, от вас шарахаются все в разные стороны…

- От нас шарахаются потому, что воняет от нас мочой да бензином…хреновым – ответил Володя. – того и гляди из-за этих «уа-уа» влетишь в кого-нибудь.Или в тебя влетят. А романтика твоя пройдет, останутся будни.

- А вот и неправда! – возразила Вика. – Вас уважают, и все говорят «Смотрите, Скорая приехала!»

-Ротозеев дохрена, поэтому и смотрят.А помошников – с Гулькин хрен. – с грустью в голосе подтвердил Володины слова Рома.

- А вот ты, например, почему тут работаешь, если говоришь что тут так плохо? – хитро спросила студентка, затеребив образование над правой бровью в два раза быстрее.

- Скорая – это наркотик – сказал Рома. – А пошел я сюда, потому, что не могу сидеть в одном и том же кабинете ежедневно одно и то же время. Да и школа здесь такая, каких не найдешь нигде. Так быстро ориентироваться и принимать верные решения только здесь научат, потому что ты отвечаешь за жизнь. И зачастую – не за одну.

- А ты роды принимал? – спросила Вика.

- Принимал… - хмуро ответил фельдшер. Ковыряние родинки начало действовать ему на нервы. Его любимая Маша просто обожала исследовать его лицо, в поисках прыщей, который незамедлительно уничтожались после их обнаружения. Роме это не нравилось,и он, почему то, начал проводить аналогию с этой процедурой.

- А что же тогда с твоим голосом? – удивленно спросила Вика. – Ты же радоваться должен, ты помог человеку родиться, это ведь как…я не знаю…Ну словно мама

- Лучше бы я рожал тогда – последовал ответ.

- Почему?

- Потому что слава богу, что он родился и закричал сам. А если бы ребенок в родах погиб? Если бы мать в родах погибла, скажем, из-за кровотечения или еще чего? А если тазовое предлежание или вообще поперечный плод? А если цыгане с ножом рядом? Не задумывалась? – набросился на нее с вопросами Рома

Вика замолчала, отстав от своего лица. Для нее было непонятно, как вообще можно угрожать людям в белых халатах, которые приехали спасти твоих близких. Да, многое ей предстояло еще увидеть и узнать…

- Все равно, не все же к вам так относятся, есть наверняка и те, которые благодярят… Или я не права? – спросила Вика. Ее рука опять потянулась к правой брови.

- Конечно есть! – отрезал Рома. Его терпение лопнуло, - Да отстань же ты наконец, от нее, что ты прикопалась к этой родинке? Щас доиграешься, как отвалится, ищи ее потом по салону..

- Все свое ношу с собой! – ответила студентка немного обиженно, но руку убрала.

В это время Володя аккуратно лавировал между припаркованными машинами, подъезжая к подъезду так, чтобы бригаде было меньше идти.

- Вот немногие так делают! – воскликнул Рома. – Редкие единицы подъезжают к подъезду так, как ты, Володя! Спасибо тебе за это! Nota Bene (обрати внимание, лат.), Вика!

- Набегаетесь еще за сутки – ответил он, переключаю тумблер навигатора. – Доезд не забываем отмечать!

- Конечно, Володь! – сказал Рома, выбираясь из протопленной кабины и открывая студентке дверь в салон, чтобы взять кардиограф и сумку.

Дом пятиэтажный, лифта нет. Рома не любил, когда смена начинается с пробежки наверх. «16 квартира, 4 квартиры на этаж, значит на четвертый этаж, дверь направо» - автоматически выдал Ромин мозг. Очередная дурная привычка скоропомощника. Такая же, как и при встрече с человеком подсознательно искать вены. Дверь ему открыла женщина лет 55-60. Судя по всему дочь больного.

- Здравствуйте! – поздоровался Рома.

- Здравствуйте, ребятки! Проходите – сказала женщина.

- Будьте добры, две табуретки, полис и стакан воды из под крана – машинально выдал Рома, набирая номер диспетчера направлений на рабочем телефоне.

- А у нас все готово, доктор! – ответила женщина, показывая на названные предметы.

- Ну и славненько! – сказал Рома, показывая пальцами Вике, какие данные и куда нужно записывать.

В телефоне прозвучали два длинных гудка и затем взяли трубку

- …хорошо, возвращайтесь! – пропел тоненький голосок в трубке. – Але?

- Здравствуйте, Любовь Александровна! – радостно сказал Рома. – С выходом Вас на работу! Мы доехали!

О, этот милый, незабываемый голосок… Диспетчера направлений Любовь Александровну Демидову мало кто видел в лицо, но ее голос способен был зажечь огонек в самой угрюмой человеческой сущности! По голосу ей было лет 17-18. На самом деле у нее был стаж на «Скорой»  в несколько десятков лет. Романа она знала по голосу, и ему необязательно было представляться.

- Здравствуйте, Роман! – так же радостно прозвенел голосок в трубке. – Нашли тоже с чем поздравлять! – и рассмеялась.

- Хорошее дежурство сегодня! – сказал Рома! – Я соскучился по Вам

- Спасибо вам, Роман! – поблагодарила она его. – Удачной смены вам!

- Вот! – сказал Рома, положив телефон в карман. – Вот теперь давайте знакомиться!

- Ой, знаете, доктор, – начала повествовать женщина. – он у нас не разговаривает е не встает уже почти год…

« ОНМК в правой гемисфере от прошлого года, как следствие афазия и горизонтальное положение. В анамнезе ишемическая болезнь мозга, дисциркуляторная энцефалопатия третьей стадии, аденома предстательной железы. Постоянно ничего не принимает, потому что хрен его заставишь…» - сформулировала Ромина голова для себя. Остальной разговор в принципе будет длиться потому, что так положено…

- Инсульт был? – спросил Рома.

- Да, в прошлом году – сказала дочь. – А еще у него аденома предстательной железы, вот трубку ему вставили, а он взял ее и выдернул ночью.

- Ну может неприятно ему было, - предположил фельдшер, освобождая живот деда для осмотра. – Он ни на что не жаловался случайно? Может жестами показывал что-нибудь?

- У него что-то белое текло накануне, и температура поднялась – вспомнила женщина. – Невысокая, правда, 37,4 всего.

«Нарушение функционирования цистостомы. Это в гнойку.»

- Какие препараты постоянно принимает? – машинально спросил Рома

- Да разве его заставишь? – отчаянно произнесла дочь. – Он ведь выплевывает все, не нравится ему.

Рома показал Вике, как снимать кардиограмму и сел за карточку. На ЭКГ был нормальный ритм, небольшая тахикардия, говорящая за температуру и все.

- В общем поступить здесь можно слудеющим образом – заключил Рома. – Можно на носилках с помощью людей, которых вы найдете спустить его в машину и отвезти в гнойную хирургию. Но, судя по вашему взгляду, в вашем подъезде живут одни старики. Поэтому, скорее всего поступим так: вы даете мне ваш квартирный телефон и я вызываю к вам участкового врача на сегодня. Что скажете?

  - Ой, - растерялась она. – Скорее всего вы правы. А вы ничего не сделаете нам? Может укольчик какой?

- Вам обоим? – поинтересовался осторожно Рома.

- Вы поняли меня! – не поняла шутки женщина. – От температуры или может катетер поставите?

- Температуру ниже 38,5 лечить медикаментозно не нужно, мы только грохнем ему иммунитет – сказал Рома. – А катетер ставить…Это дело стационара, мы только уретральный поставить можем через мочеиспускательный канал. Не думаю, что он будет в восторге от этой процедуры. И потом если ставили стому, то через канал лезть туда нет смысла, надо ставить постоянный снова и следить, чтобы он его не выдергивал.

- Ясно – грустно заметила женщина, протягивая доктору телефон.

Рома передал актив в поликлинику, дописал карточку и сделал жест Вике, чтобы она начала собираться.

- А если я найду мужчин его можно будет в стационар? – спросила дочь больного

- Можно – согласился Рома. – Но у вас на это есть 10 минут. Нас очень строго держат, положено быть на вызове не более сорока минут.

- Кошмар какой – удивилась она. – Как собачки на поводке, вы уж извините меня. А повторно можно вызвать будет?

- Да ничего страшного, так и есть – махнул рукой Рома. – Можно, только предварительно найдите людей, которые понесут.До свидания!

Женщина попрощалась и закрыла за ними дверь.

- Вот тебе пожалуйста! – сказал Рома . – Основной контингент вызывающих. Ну почему поликлиника к таким не ходит, а?

- Ну… - протянула Вика. – Они думали ты им сделаешь все, как они хотят.

- Ага, таблеточку волшебную дам от всех болезней – съязвил Рома. – Мы не поликлиника, и мы не лечим. Мы спасаем.

Они спустились вниз и сели в кабину «Газели». По радио играла песня «Я тебя никогда не увижу» Юнона и Авось. И тут словно молния сверкнула в голове Романа. Замелькали обрывки того самого сна, который ему недавно снился. Непонятно откуда повеяло грустью. И почему-то встал комок в горле…

- Всех вылечили? – спросил Володя, убавляя приемник.

- Подожди, подожди – взволнованно заговорил Рома. – Прибавь пожалуйста песню…

- Да на здоровье! – сказал водитель, выкручивая регулятор громкости на полную мощность.

К великому сожалению Романа песня закончилась и пошла реклама. В голове опять заклинила фраза «Девятнадцать сорок восемь свободен, спасибо за смену, до свидания!» Что в ней такого? Рома положил папку и свою рабочую сумку на торпеду, вышел на улицу и закурил. В голове был беспорядок. Смешались лица товарищей по работе, больных и т.д и т.п. Надо было отогнать от себя эту сумятицу. Надо работать, еще только первый вызов обслужен. Именно тогда он начал осознавать,как ему тяжело будет увольняться отсюда. Может это какое-то подобие вещего сна?.. Впереди новая жизнь, новая работа, и он знал, что он никогда не сможет забыть своих коллег с этой станции. И они его не забудут, если захотят. Тогда он поклялся себе, что его уход со станции не останется незамеченным  и тихим. Парочкой тортов тут не обойтись. Надо сделать сувенир… Тут внезапно зазвонил телефон в его нагрудном кармане. «Вызывает ПОСТ 5», гласила надпись на телефоне.

- Але? – спросил Рома.

- Ром, это Руслан – ответил товарищ. – Слушай, тут у меня такая вот хрень… Щас приехал к бабке, вызвала на «боль в груди». Не пойму, то ли хрипит она, то ли булькает…Дерганная какая то вся, и давления нет почти.Уложить ее пытаюсь, а она встает, убежать намеревается, говорит хуже ей,когда лежит Все в туалет просится…

- СИДЕТЬ! – закричал Рома так, что обернулись прохожие вокруг. – Не вздумай ее класть, слышишь? Посади немедленно. Это отек легких на низком давлении, они все в туалет просятся, пусть сидит и не рыпается.Если она у тебя уйдет в туалет, выносить ее оттуда будут ритуальщики,понял?! В две вены херачь допамин с изокетом. Лазикс ампулы четыре. Морфин по вене,гепарин, аспирин, ну в общем стандарты, и вызывай реанимацию, скажи, отек на низком давлении, понял? Перезвонишь потом! Отбой!

В такие минуты он словно сам оказывался на вызове. Он входил в ситуацию с головой и ему наплевать было на обстановку (если, конечно, его больной не был более тяжелым). За товарищей он всегда переживал горячо, от всего сердца. Он все время вспоминал, как сильно ему помогали ребята, когда его только-только ставили за врача. Его друг попал в жопу и он должен был его выручить. И делал он это с большим удовольствием. Такая уж у них у всех работа, вытаскивать народ из задницы…

Его руку обжег тлеющий фильтр, он выкинул бычок и залез в машину.

- 1948 свободен!

- Пишем, 1948 – сказала дипетчер направлений. – Заводское шоссе 58 первый подъезд, на лестничной площадке травма головы 28 лет в сознании. Номер 218, вызов принят и передан в 9-55.

- Понял, поехали! – ответил Рома, убирая рабочий телефон в карман. – Ну что, товарищ молодой фельдшер, поехали теперь на вторую половину нашего контингента!

- Поехали, поглядим! – невозмутимо ответила Вика.

И снова побежали кочки, сугробы и светофоры мимо белой газели с красными полосками по бокам. «Что же мне так хреново то, а? – спросил сам себя Рома». Внутри было непонятное предчувствие чего-то нехорошего. «Ну кровотечение может быть, - начал рассуждать молодой доктор, - ну шок. Все что в силах сделаем, отвезем в нейрохирургию и счастливо!». В принципе, его не сильно пугала медицинская обстановка на вызове, он был уверен за себя. Даже если Вика встанет, как вкопанная там, он все равно сделает все сам. О чем еще волноваться? Видимо, повод был, потому что успокоиться ему так и не удалось.

- 1948 доезд! – Сообщил Рома из подъезда, стоя рядом с телом.

На лице были свежие и несвежие кровоподтеки, несколько ссадин и пустые пузырьки перцовки, который продавались за дешево в любом табачном ларьке. Одет парень был не слишком бедно и не слишком богато.

- Так, дружище! – громко сказал Рома, - Давай садись и рассказывай, что случилось!

- БЭ-Э-Э-Э-Э,МЭ-Э-Э-Э-Э!  - промычал «дружище» в ответ бригаде.

- Нашатырь! – не поворачивая головы, сказал рома Вике.

Ватка с наштырем сделала свое дело и через пару минут тело начало разговаривать.

- Что тебя беспокоит кроме тошноты и головной боли? – спросил Рома.

- Я…это…мне надо…короче отвези меня в суперскую больницу! – извлеклось из рта пациента.

- Не вопрос, пошли! – согласился фельдшер, прикидывая, как к такому подарку отнесутся в стационаре. – Сам идти сможешь?

- Каж-жется смогу… - ответил больной.

- Уколы тебе делать будем? – поинтересовался Рома, в надежде услышать отрицательный ответ.

- Ну давай, коли приехал! – прозвучало в ответ.

- Ну пошли тогда в машину, там сделаем! – нехотя ответил фельдшер, помогая встать телу.

С горем пополам они добрались до машины, Рома посадил его на сиденье и стал набирать препараты для инъекции. Вокруг было полно нетрезвых подростков и взрослых мужиков. И, скорее всего, еще и наркоманов вдобавок. Ему не терпелось поскорее уехать из этого района.

- Черт, фонендоскоп на лестнице оставил! – в сердцах произнес Рома.

- Не беспокойся, я сбегаю! – выпалила Вика, и скрылась в подъезде.

- Итак, препараты переносишь все хорошо,есть аллергия… - начал было Рома

- Заткнись, док! – внезапно раздалось сзади.

Рома почувствовал, как ему в спину уткнулся какой-то металлический предмет, скрытый под ветхой курточкой.

- Скажи своему водиле, пусть выйдет из машины и обнимет вон ту карусель! – приказали сзади. – А ты, доставай наркоту и клади ее в бардачок. Бегом, твою мать!

В этот момент полуживой пациент радостно вскочил с носилок и начал рыться в железном чемодане, в поисках маленькой укладки с долгожданным для него содержимым.Роме совсем не улыбалось расставаться с этой укладкой. Он постарался протянуть время, обыскивая карманы и свою рабочую сумку. «Твою мать ублюдки! – пронеслось у него в голове». Он знал, что наркоманам наплевать на все и терять им нечего. Прирезать человека для них – это будни. Тут внезапно за его спиной раздался звук включившегося дефибриллятора.

- А ну отоди от него! – дрожащим голосом приказала Вика, прислоняя электроды к наркоману.

Нападавшие застыли в шоке. Такого оружия они не знали и, видимо поэтому, решили не рисковать.

- Отойди от него, сука! – крикнула Вика, сжимая ублюдка с двух сторон ложками дефибриллятора. – А то я сейчас из тебя такой костер сделаю, скотина…

В этот момент сзади внезапно появился Володя с монтировкой и мигом придал пациенту то состояние, на которое их, собственно и вызвали. К троице Рома-наркоман-Вика он подойти не решился, боясь испортить ситуацию.

- ТЫ?!? – Удивленно произнес наркоман, глядя то на товарища, то на странный аппарат, - Этим кардиографом??

- Последний раз предупреждаю… - прошептала Вика и нажала на кнопку набора энергии.

«8 секунд время набора энергии»  -  промелькнуло в Роминой голове. Он знал, что аппарат был полностью заряжен, и если он заряжался так долго, значит скорее всего она набрала 360 джоулей. Заряд в пять с половиной киловольт такой энергии его бы точно поджарил. Наркоман решил не испытывать судьбу и отпустил фельдшера.

- А теперь, взял своего товарища на закорки и пошли к черту отсюда, мрази! – сквозь зубы проговорила Вика.

Нападавший не заставил долго ждать. Он схватил своего соучастника за воротник куртки и они быстро исчезли в подъезде. Вика все еще стояла с заряженным дефибриллятором и слезами на глазах. Рома осторожно взял электроды из ее рук, разрядил и выключил аппарат.

- Вика… Володя…Ребята...,- промямлял Рома.  – Спасибо вам…

В ответ на это водитель молча кинул монтировку куда-то в салон, а студентка разрыдалась и уткнулась ему в куртку.

- Гребанная ваша работа!!! – рыдала она в истерике. – Чертовы уроды… Мы ведь спасать приезжаем…

- Вик, успокойся! – пытался подобрать слова фельдшер. – Ты молодец, ты…Ты жизнь нам спасла, понимаешь? Успокойся, прошу тебя… Все позади уже, он убежал, ну давай же,ну! Володя, с меня ящик чего хочешь…

Водитель так же молча отмахнулся рукой от него, а Вика никак не унималась. Рома с трудом оторвал ее от своей куртки, посадил ее в машину и приказал Володе ехать на станцию. По дороге он позвонил старшему врачу и потребовал наряд милиции на это адрес. «Урод чертов!! – размышлял Рома. – Что у него там было? Пушка? Обломок трубы? Мрази, мы ведь правда помогать ездим…Ну попадись ты мне, скотина, на вызове когда-нибудь…Я все тебе припомню…

Володя вплоть до самой станции молчал. Лишь по возвращении на базу, он сказал привычную для Романа фразу: «Первый пошел!»

Вика убежала в свою комнату, а Рома отметил приезд и закурил. Ему приходилось сталкиваться на вызывах с агрессивными людьми, но чтобы такое… В основном обижались на несделанный укол или отказ в госпитализации по требованию. Бывали даже  случаи избиения бригады, но сам он сталкивался с этим впервые. Он уже повернулся к двери подстанции в тот момент, когда она распахнулась так резко, что шарахнула по перилам крыльца. Мимо пронеслась Вика в своей курточке, наброшенной на костюм. Она пробежала метров 5-7 и встала.

- Ром… - сказала она тихо, разворачиваясь. – Ты, это…доработаешь один?

- Не бери в голову, - так же тихо ответил Рома. – Не только на наших вызывах полным-полно разных ублюдков, они повсюду. Ты поступила невероятно по-геройски, далеко не каждый человек, работающий здесь среагировал бы настолько быстро и правильно… Сходи домой, отдохни и успокойся. Если что, приходи, я тебе объясню и покажу тут все.

- Извини… - сквозь слезы выдавила Вика и убежала.

С тех пор Рома ее больше не видел ее на станции. Он представлял, каково ей сейчас. А может и не представлял до конца. В любом случае этот поступок восхищал.

- Не вернется девчина,– изрек Володя сзади. – Не повезло ей, с собой бы чего не сделала.

- И не говори… - согласился фельдшер.

- Нам вызов, Ром. – сказал Володя, направляясь к машине.

- Хорошо, сейчас приду – сказал Рома, заходя на станцию.

Он забежал на кухню, захватив несколько конфет из тарелки на столе и вышел на улицу. На этот раз карточка сообщала бригаде о бабушке с больным животом после операции. Он прикинул, сколько ему понадобится времени на написание карт вызова в дороге и достал телефон из кармана. Там висело сообщение от его любимой, что завтра она вместо картошки приготовит гречку, и очень ждет его домой. Каким же, все-таки, спокойствием обдало его изнутри после этого сообщения…Там ведь так уютно, тепло и пахнет какой-нибудь очередной вкуснятиной. Он отправил ей поцелуй и открыл папку. Там его ждала всего одно карта с последнего вызова. Поскольку бригада была послана в тар-тарары пьяным мужиком, на написание карты вызова ушло секунд 35-40. Плохое настроение потихоньку начало отходить.

- А тебе супруга не наложила в этот раз соленых арбузов? – поинтересовался Рома.

- А я тебя еще не угостил? – расстроенно воскликнул водитель. – Ээх, дырявая голова…

Ладно, не переживай – успокоил его фельдшер. – Сейчас обслужу ее по-быстрому и посидим, отдохнем.

На этот раз красная кнопка навигатора включилась около старой двухэтажки, недалеко от железной дороги.

- 1948, доезд! – Доложил Рома, аккуратно присаживаясь рядом с кроватью бабушки и протягивая руку к ее амбулаторной карточке.

Карточка гласила, что бабушка недавно  перенесла холецистэктомию, и у нее в правом подреберье стоял дренаж. Беспокоили ее, как обычно, боли в правом подреберье,нарушение отхождения жидкости по трубке и  повышение температуры до 38 градусов. Думать тут не о чем, только писанина.

- Так, вы ей дочерью приходитесь? – спросил Рома женщину, которая стояла недалеко от кровати. – Ситуация крайне понятная, мне что-то объяснять надо?

- У вас носилки мягкие есть для транспотрировки? – поинтересовалась она.

- Есть, - ответил Рома, радуясь, что его быстро поняли; и достал сопроводительный лист.

- Хорошо, - сказала дочка и замолчала, не двигаясь с места, что показалось ему странным. Обычно после этой фразы все начинают суетиться и искать тех, кто понесет больного. Но она не пошевелилась.

- «Хорошо», в смысле? – не понял Рома. – Ищите трех человек, сейчас поедем.

- А может потом, как-нибудь? – спросила дочь.

- В смысле потом? – опять не понял он. – А я зачем приехал тогда?

- А задала Вам вопрос, Доктор, и вы на него ответили – ответила она, краснея. – Я теперь знаю, что носилки у вас есть, поэтому можно на неделе найти несколько человек, которые ее будут грузить в машину и с машины.

- Так вы вызвали «Скорую помощь», чтобы просто…СПРОСИТЬ???

- Я хотела у диспетчера спросить, - начала оправдываться женщина, - а она мой адрес спросила и трубку положила, вы уж извините…

Рома удивленно посмотрел в ее глаза с таким выражением, что сразу опустила голову. Потом снова подняла и уставилась на него, так, словно пыталась еще что-то сказать. Не отрывая взгляда, Рома достал рабочий телефон.

  - 1948 свободен! – не моргая сказал Рома.

  - Быстро вы! – ответила Любовь Александровна. – И очень кстати. Боль в груди возьмете через дорогу от вас? Там какая-то жена волнуется за мужа.

  - Давайте, - не отрывая взгляда от глаз напротив сказал Рома.

  - Так, минуточку…-протянула диспетчер, - а, вот он. Пишите: Олимпийская 12-6, первый, второй,11-22, 11-41, номер 402.

  - Записал, поехал, - сказал Рома, не глядя на записываемые им данные.

  Он сложил свои вещи и молча направился к выходу. Он не отреагировал на то, что женщина попыталась незаметно для него подложить ему в сумку небольшую шоколадную плитку. Он сел в машину, сказал Володе адрес и они снова поехали.

- Вот не люблю такие вызыва, мать их за ногу… - зло плюнул на пол Рома. – Целых 17 минут на него потратил.

- Вот и не люби! – ответил Володя. – А на пол нечего тут у меня плевать, не ты мыть будешь потом. Или ты?

- Ладно, не кипятись – успокоился Рома. – Не буду больше.

Они подъехали к обыкновенной серой пятиэтажке, Рома вскинул кардиограф с сумкой на плечи, направился к подъезду.

- Удачи тебе там, доктор! – язвительно заметил Володя ему вслед.

- Спасибо, конечно, - остановился фельдшер, чуя неладное. Володя никогда не говорил ему эту фразу, - А что?

- Да ничего особенного, говорю же тебе! – лицо водителя расплылось в улыбке.

- Черт, точно! – опомнился «Доктор», и развернулся за забытым в салоне чемоданом. – Спасибо!

- Доезд ставить не забываем! – отчеканил водитель свою привычную для всех фразу и захлопнул за собой дверь в кабину.

Рома поднялся в подъезд и сразу почувствовал что-то не то. Дверь в квартиру открыла полная женщина лет 55-60 на вид. Она была взволнована, на лице был испуг.

- Здравствуйте, доктор! – начала она, провожая фельдшера в зал, - Вы знаете, мы вот собрались к брату его съездить, а он вдруг вспотел как-то странно, на улице-то не жарко вроде, сказал, что дышать ему тяжело и потом в туалет побежал… А у него ведь гипертония…

- Где он?! – быстро спросил Рома, бросая свои куда попало и набирая номер старшего врача на рабочем телефоне. Он на 99 % был уверен в том, что его мозг сформулировал диагноз правильно.

- В туалете… - растерянно произнесла жена, обеспокоившись такой реакцией доктора.

Рома прижал телефон к уху и полез за тонометром.

- Алло, я вас слушаю? – раздался голос старшего врача.

- Здравствуйте, это бригада 1948, - быстро в приказном тоне отчеканил Рома, - Я один, мне срочно нужна бригада АРБ, у меня инфаркт с кардиогенным шоком. Давления нет совсем, налаживаю инфузионную терапию.

- Подождите, подождите, - спокойно сказала старший врач, - давайте спокойнее, какое давление говорите?

- Никакого нет! – прокричал в трубку Рома,пробираясь к туалету, – Давайте бригаду, у меня нет ни рук лишних, ни времени. Бледный, мокрый задыхающийся пациент

- У меня нет реанимации свободной, пришлю линейную, - ответила старший врач.

Рома бросил трубку. «На хрена мне твоя линейная нужна? – подумал злобно Рома».

Он резко распахнул дверь в туалет. Как он и ожидал, на стуле сидел мужчина с лицом земляного цвета, с его холодного лба крупными каплями стекал пот, вся одежда на нем была мокрая, на лице был неописуемый страх смерти. «Твою мать, как по учебнику! – подумал Рома». При резком понижении давления расслабляются все сфинктеры, а поскольку человек еще в сознании, воспитание ему не позволяет недотерпеть до туалета. Фельдшер четко знал, что если больной просится на горшок при такий кардиогенных делах – это признак близкой смерти.

- Так, быстро его на диван, - приказал Рома, запихивая в рот больного таблетку аспирина. И, видя, что жена медлит, громко добавил – Вы не слышите, что я говорю, да? Бегом в зал, я систему налаживать побежал.

Фельдшер или врач скорой помощи всегда боится, что в экстренной ситуации растеряется, и сделает что-то не так. А ведь порой достаточно забыть всего лишь один какой-нибудь пунктик. Но в таких ситуациях все делалось как-то автоматически, с машинной точностью. Роме потребовалось не более полминуты, чтобы установить флакон на швабре, приготовить несколько отрывков пластыря и приготовить катетер. Осталось войти в вену и открыть систему. Фельдшер помог женщине уложить больного на диван, и трудом нашел вену на левой кисти и включил на полную. Сразу после этого он развернул аппарат ЭКГ и начал снимать кардиограмму. Он ожидал там увидеть огромные провалы и расширенные комплексы, но… там ничего не было, за исключением тахисистолической формы мерцательной аритмии. Но это не могло быть следствием мерцалки, которая была на ЭКГ. Может сахарный диабет? Нет, он бы в коме был, или сопор хотя бы. Да и запахов Рома тоже не учуял. Это определенно кардиогенный шок, просто изменений на ЭКГ пока нет. Флакон уже наполовину прокапал, фельдшер померял давление – оно по прежнему не определялось. Он вскочил и побежал за ампулой допамина. Больной начал стонать от болей за грудиной. Нет, это инфаркт, определенно инфаркт. Тут больной начал ворочаться и пытаться встать.

- Ты куда собрался? – грозно спросил Рома. – Лежи и не двигайся. Если тебе неудобно лежать – скажи, я переложу, как скажешь. Никаких движений, ясно? Голову повернуть – скажи, руку переложить – скажи. Не шевелись только, понял?

- Я в туалет хочу, - прохрипел мужчина, пытаясь оттолкнуть фельдшера - Я схожу и обратно.

- НЕТ, Я СКАЗАЛ! – прокричал Рома! – Не смей, слышишь? Лежи спокойно, тебе говорят! Нельзя тебе в туалет сейчас, ты туда на своих ногах приползешь, а оттуда вынесут, понятно? Тебе система нужна, не мешай мне работать! И сам умрешь, и меня в тюрьму посадят. За себя не страшно, - меня пожалей!

Но мужчина не слушал его. Стоны перешли на крик, на лице появилось непередаваемый страх смерти. «Дело – дрянь, - пронелось в голове доктора».

- Так, - обратился фельдшер к жене больного, - Слушайте меня внимательно! Я за дополнительной аппаратурой в машину, а вы уговаривайте его, как хотите, но он не должен ни вставать, ни шевелится, понятно?

- Хорошо, хорошо, попробую – растерянно и быстро произнесла женщина.

Володя сидел и мирно читал книжку в отсутствии доктора. Тут внезапно в машину влетел ураган в бардовом костюме,после которого в салоне исчез дефибриллятор, сумка с растворами и мешок АМБУ.

- Тебе может помочь чего? – крикнул водитель в ему вслед.

- Сейчас другая бригада приедет, - донеслось уже из подъезда, - пусть они поближе встанут, уступи им место, может успеют…

Рома залетел в квартиру, когда мужик уже сидел. Крики уже были невыносимы и  флакон с физраствором быстро вытекал на кровать из выдернутого периферического катетра.

- Твою мать, только не это… – побледнел Рома. – я же не найду больше ее.

Он быстро нацепил кислородную маску на лицо мужчине, открыл вентиль на балоне  и начал искать вену, но безуспешно: пациент метался по кровати, мешая манипуляциям медика, вены спались, у него начали трястись руки.

- Сейчас еще одна бригада придет, - сказал Рома жене, услышав за окном звук двигателя Газели, - Будьте готовы открыть дверь.

Через несколько секунд позвонили в домофон, а еще немного спустя, в зал вошел врач линейной бригады, спокойный и весьма солидный на вид. За ним зашла фельдшер с сумкой и носилками. Рома взял себя в руки и подробно доложил о ситуации. Врач посмотрел кардиограмму, попытался опросить больного и приказал женщине искать четверых мужчин для транспотрировки.

- Что делал? – спросил врач Рому

- Да, собственно, ничего не успел, расстроенно произнес Рома, - Аспирин дал, гепарин сделал, флакон прокапал почти весь, хотел допамин, но не успел, он катетер выдернул, пока я за аппаратурой бегал. Пока пытался найти – вы приехали. Вот и весь анамнез.

- А морфин? – поинтересовался доктор.

- Был бы, сделал, - развел руками Рома, - я один ведь, у меня нет его.

- Точно, блин, – ругнулся врач. – Кубик морфина и дроперидол в вену, - скомандовал он своему фельдшеру.

Фельдшер занялась выполнением указания, а в это время больной начал постепенно затихать; начала синеть голова, глаза стали закрываться.

- Вы стрелять если будете, стреляйте моим, чтобы время не терять – предложил Рома, - Черт, опять не поверили мне, что мне реанимация нужна!

-  Ты не переживай, ты все, что мог сделал. – успокоил он Романа, разматывая провода не дефибрилляторе, - Марьям, АМБУшку и воздуховод!

Фельдшерица бросила набранные шприцы и протянула врачу мешок для ИВЛ.

- А воздуховод? – нервно спросил доктор.

- У тебя нет, случайно? – тихо спросила Марьям Рому.

- Есть, - протянул требуемое Рома, - вот, держи.

Пока фельдшер дышала за больного, врач прислонил ложки дефибриллятора к груди пациента.

- Ритм есть, - сказал доктор, - некуда стрелять. Ты собирайся, уезжай, а то ты долго тут уже.

- Да пошли они, - изрек Рома, - Я просил реанимацию, а не вас, вы уж не обижайтесь на слова. В реанимации один врач и два фельдшера, следовательно у нас тут и получается такая картина, так, что пусть подавятся своим телефоном.

Несмотря на сказанное, фельдшер начал собираться. Ему не хотелось быть в этой комнате, когда зайдет женщина. Конечно, тут и реанимация, скорее всего, ничего бы не сделала, но он приехал помочь, а сделать этого не смог, и поэтому чувствовал вину на себе. Они договорились с врачом, как закрывать карточку, чтобы не было расхождения диагнозов, потом Рома взвалил на себя всю аппаратуру и вышел. У подъезда на лавочке сидела женщина – дочь бабушки с предыдущего вызова, и разговаривала со своей соседкой о том, что к ним тоже недавно Скорая приезжала.И тут случайно встретилась глазами с Ромой. Видимо, лицо у него было слишком уставшее, и вид слишком грустный, потому, что та прервалась на полуслове. Фельдшер прошел мимо нее, не сказав ни слова.У машины его встретил водитель.

- Живой? – спросил он, открывая дверь.

- Скорее всего, уже нет – тяжело ответил Рома.

- Да я не про него, я про тебя! – воскликнул Володя, - Он то, понятно, что нет!

- А что мне будет? -выдавил из себя Рома, - Сейчас пообедаем, и дальше кататься поедем.

- Эх, Ромка-Ромка! – только и сказал водитель.

Рома хотел уже залезать в кабину, как тут вспомнил про шоколадку. Он достал ее из сумки  и подошел к женщине.

- Ваша шоколадка? – спросил он

- М-моя – растерялась она, - А что?

- А теперь возьмите, и отнесите ее в ту квартиру, откуда я только что вышел, - со скорбью в голосе произнес Рома, - Адрес вы знаете, я его при вас записывал. Возьмите ее, и вручите ее той женщине, к мужу которой я не успел. И прежде чем набирать эти две цифры впредь, подумайте, действительно ли ваш вопрос настолько важен, чтобы пожертвовать дорогим временем доезда до таких вызовов. И правда ли, что Скорая помощь, сломя голову, должна мчаться именно в ВАШУ квартиру, а не в ту, из которой через несколько минут раздастся раздирающий душу вопль.

Фельдшер положил шоколадку на скамейку рядом с ней и пошел в машину. Жешщина молча сидела с приоткрытым ртом в той позе, в которой застыла при первом взгляде на Рому. «И все равно она ни хрена не поняла – подумал фельдшер, забираясь в машину».

- Не задался сегодня день маленько – сказал Рома, набирая номер диспетчера направлений.

- Я вас слушаю? – ответили на том конце.

«Черт, я думал, хоть ее голос меня успокоит, а там другая засела – подумал Рома, надеясь услышать Любовь Александровну»

- 1948 свободен! – сказал фельдшер, - пустите нас пожалуйста на станцию, а то так покакать хочется, а нечем!

- Езжайте, - ответила диспетчер направлений. Этой фразой она была загнана в тупик, и отказать она не могла.

- Ну ты и выдал! – расхохотался Володя.

- А иначе бы не пустила, - уверенно пояснил Рома.

Он пытался шутить, но на душе было очень тяжело. Слишком глубоко он проникал в проблему пациентов, чтобы от них так быстро избавиться. Но надо было работать дальше. Нельзя было показывать другим больным себя изнутри, не надо себя выставлять расклеенным и депрессивным перед ними, потому, что увидев отрешенность и нерешительность в глазах доктора никто не захочет лечиться именно у него.Или будут крутить тобой, как тряпкой по полу.  Ведь проблемы врача никогда не будут волновать пациента,  уже совсем не говоря про проблемы других пациентов. Поэтому, как бы врач не смеялся и не шутил в какой-то конкретный момент, у него где то там, глубоко в груди безудержно рыдает второе «Я», оплакивая своих пациентов, которые умерли на его руках, в его присутствии. Или, какой это тогда  получается врач, равнодушный к смерти леченных им людей?.. И с другой стороны, станешь тут неравнодушным, когда тебе то ножом в спину пытаются ткнуть, то просто пригрозить. И все это на фоне постоянных угроз и отборного мата. Не очень то и хочется вникать в души разных ублюдков и помогать тем, родственники которых грозятся тебя убить. В голову опять залезла ситуация с наркоманом и Викой. Он вспоминал ее угрозы негодяям и недоумевал, как человек, который пришел с училищной парты, оказавшийся первый раз в таких условиях мигом сообразила что и как надо делать. Да, с ней Рома был готов работать постоянно. Молодец, девченка! Далеко пойдет!

- Ну что ты себя все терзаешь, Ром? – спросил наконец Володя, пытающийся изгнать из доктора сие настроение.

- Все вспоминаю эту историю с наркоманом на Заводском Шоссе  - задумчиво сказал фельдшер, - нас ведь и грохнуть могли, а она сориентировалась. ОНА, которая ни разу не работала до сегодняшнего дня на скорой нашла истинное применение нашей аппаратуре во спасение двух неизвестных ей людей. Она бы могла и не выбегать из подъезда и не…

- Ты знаешь, Ром, - перебил его водитель, - я достаточно долго работаю на скорой помощи, я видел много девочек, мальчиков, наркоманов, алкашей, фельдшеров врачей,и т.д.и.т.п. И никогда еще не было такого, чтобы за тебя не вступились свои. Чем сложнее условия труда, тем сплоченнее коллектив. Ты приходишь утром на смену, тебе в первую очередь доверяется не больной, а вручается жизнь моя, водителя, и фельдшера. ТЫ ответственный сначала за этих двух человек, а потом уж и за больных. И чтобы не случилось с бригадой, ты главный, и ты  стоишь горой на пятиминутках, когда пытаются лишить премии твоего фельдшера, за грязный салон, или когда заведующий выносит твоего водителя за то, что он, мол, не переключил кнопку навигатора вовремя. Или не так? Так, по глазам вижу, что так. Так же фельдшер на пятиминутке тебя выгородит перед начальством, которое обзванивает больных и спрашивает, как себя вела бригада, а водитель, в свою очередь подтвердит, что ты разговаривал вежливо и учтиво с истеричной теткой на уличном вызове, которой стало плохо в очереди. И все это мелочи, которые мы делаем как бы с ходу, не задумываясь. А теперь представь, что кому то угрожают из твоей бригады? Говорят, например, фельдшеру, что если она не попадет с первого раза в вену, ей разобьют лицо. Что ты сделаешь? Правильно, тебя охватит ярость, ты найдешь, что сказать и выгонишь этого хрена за дверь. У нас не такая работа, чтобы отсиживаться в стороне, когда другим угрожает опасность. Когда с человеком находишься рядом в течении суток, ты начинаешь видеть его изнутри. Видишь манеры, привычки, какие то особенности, не видимые с первого раза. Когда приходит вызов, и объявляют твою фамилию по селектору, твой фельдшер и водитель, чем бы они не занимались в тот момент, откликаются на ТВОЮ фамилию и идут на вызов, словно они с этой фамилией прожили не один год. По сути образовывается маленькая семья, готовая постоять как за себя, так и за других. И Вика сразу вошла в эту роль. Жаль, что она убежала, ей тут самое место. Я бы с удовольствием поработал бы с ней и не одно дежурство. Поэтому не удивляйся геройству со стороны коллег на смене, в этом и заключается наша работа. Мы втроем – как один человек. МЫ – БРИГАДА!

- Ты прав, как всегда, Володя, - сказал Рома, отвернувшись к окну. Все было сказанно совершенно правильно, и он поступал именно так, как описал водитель. Он просто, так сказать, достал его мысли из головы и выложил перед Ромой на подносе.

- Первый пошел! – громко сказал Володя, и потом добавил ,– И единственный. Слушай, ты в магазин пойдешь если, захвати мне кефирчику там, ладно?

- Хорошо, не вопрос! – растерянно произнес Рома. Для него во дворе подстанции они оказались как то уж совсем неожиданно быстро.

«Мы – бригада!» - пронеслись в голове два заветных слова. До этого разговора он придавал им немного меньшую роль. Для него бригада, несомненно, играла очень большую роль.На этой скорой помощи не было разделения на бригады по номерам и, соответственно, не было постоянных бригад, работающих в одном составе, поэтому за свой недосгий срок работы на скорой помощи Рома успел поработать со всеми. С одной стороны это очень сближает весь коллектив, с другой стороны за длительный срок в одном составе вся бригада привыкает друг к другу и начинает понимать все практически без слов: врач уверен в фельдшере, что ему не надо будет помогать в поисках вены, а оба уверены, что любого проблемного больного их довезет профессионал-водитель, который с первого взгляда определит, как нужно веззти пациента и в какой стационар. И все-таки где-то подсознательно он считал братьями и сёстрами тех, кто садится с ним в одну кабину на сутки. Теперь, после Володиных слов, он точно уверен, что бригада – это семья на сутки. И помощи, кроме как от нее, ждать неоткуда в случае чего.

Благо, рыночек находился прямо за забором подстанции, далеко ходить не надо было. Там было все, как всегда: все те же продавцы, здоровающиеся с Романом, все те же бабки-хроники, пытающиеся влезть перед Романом несмотря на то, что он был в бардовом костюме и скоропомощной куртке с фонендоскопом на шее. Хотя у добрую половину их Рома успел навестить за год, выслушивая их жалобы на то, что они и десяти метров пройти не могут, задыхаются… Ладно, хрен с ними, на обед выделяют полчаса, и нужно было потратить их с толком.

- Здрасте вам, Марина! – поприветствовал продавщицу фельдшер.

- Здравствуйте, доктор! – улыбнулась та. – Вам как всегда?

- Ага! Только кефирчик пробейте еще литровый.

- Ну тогда с вас как обычно, плюс за кефирчик!

Рома протянул деньги, попрощался и ушел. На станции были еще Руслан и Сашка.

- Приятного! – громко сказал Рома, заходя на станцию.

- Спасибо! – ответили ребята хором.

- Бутербод будешь? – заботливо спросил Руслан.

- Ну давай, коль не жалко, - сказал Рома, - я не скромный, я слопаю ведь!

- Ой, слава богу! А то залежался, бедненький… еще с прошлого месяца, выкидывать жалко, а съесть противно.

- Скотина! – улыбнулся Рома под дружный хохот.

- Как тебе новенькая? – спросил Саша Рому. – Говорят на станцию к нам придет потом?

- Вряд ли, - хмуро ответил тот. – А хотелось бы, чтоб осталась.

- Все Машке расскажу! – пообещал Руслан.

  - А про что рассказывать? Да и потом, это тебе боком выйдет, я же не рассказывал ей про нас с тобой…

И снова дружный хохот. Блин, как же здорово, когда такие приколы идут без обид друг на друга. Естественно так похабно они шутили только в своей компании.

- Тебе, говорят, Катьку Кирилову в подмогу дали? – спросил Сашка.

- Да ты что?! – не веря своим ушам спросил Рома.

- Ага! Она тоже одна, вроде, работала.

Это был действительно праздник. Во-первых, ему не особо часто давали в подмогу фельдшеров, во-вторых Катька хоть и фельдшер по образованию, но была она в разы грамотнее многих врачей, не то, что фельдшеров. В-третьих, она находила любые вены, выполняла любые процедуры, сказанные врачом беспрекословно. И последнее, она была на редкость спокойным человеком на вызывах и в коллективе, что делало ее просто дорогой находкой для профессии «Скорая помощь». Настроение Ромы достигло высоты за эту смену. Оно омрачилось после того, как выяснилось, что он забыл грушу от кардиографа на злополучном вызове с кардиогенным шоком. Правда нос повесить он не успел.

- Привет, Ром! – раздался сзади радостный голос Кати. – Тебе сказали…

- Здорова, Катька! – перебил ее Рома, быстро сграбастав в свои объятия, – Наконец-то с Настоящим Человеком поработаем! Мне теперь ничего не страшно!

- Ура, Ромка! – тоже радовалась Катька, - и не говори! Правда мы с тобой одиночке всю жопу по району собирали, а теперь вы вдвоем…

- Кому действительно суждено, того и реанимация не спасет – сказал Рома, - Так что ШОКИ, ИНФАРКТЫ, ИНСУЛЬТЫ, МЫ ВАС ЖДЕМ!!!

- Да заткнись ты, в конце-концов! – сказала Катя, не радуясь такой преспективе.

- И все-таки одно голова хорошо, а две…

- …А две уже некрасиво! – закончил за него Сашка. – Пошли морозным воздухом через фильтр подышим.

- Кать, чемодан заправлен, иди отдыхай! – отдал первое распоряжение Рома

- Слушаюсь, Доктор! – как всегда беспрекословно повиновалась приказу Катя.

Дежурство проходило спокойно, были экстренные вызыва, на корорых они действовали, как один, на детских – смеялись и веселили больных детишек после болезненной «литички»… в общем работали на славу. В 20-00 они сменили водителя, который пожелал им как обычно первых этажей и щедрых больных и уехали дальше. Затем они попали на вызов в соседний дом, и, вследствие возникшего настроения пришлось поведать обо всем Кате.

- Эх, Ромка-Ромка… - вздохнула она, -у тебя всегда что ни вызов – то кошмар какой-то. Я бы вообще там в истерике забилась.

- Врешь ты все. Ты бы лучше меня там справилась, я психовать начал, кричать на него…

- А вот и не лучше! На них пока не крикнешь порой, они вообще ничего делать не станут по-твоему. Не терзай себя так, ты молодец, ты все сделал, как надо, а оперативный отдел будет знать, как одного фельдшера на такие вызыва посылать.

- Спасибо тебе, Катюха! – сказал Рома. – Хорошо все-таки, когда такой человек, как ты с тобой в бригаде работает. Огонь, вода…

- …И медные трубы – улыбнулась Катя. – Давай, успокойся, а то эту гипертоничку мы точно не спасем с такой миной на докторском лице.

-  МЫ – БРИГАДА! - снова вспомнились Володины слова с его интонацией, которые совершенно случайно соскочили с Роминых губ.

- Мы три гада! – смеясь сказал Сашка – водитель ночной смены. – Давайте идите уже, а то развели тут траурный аромат.



Да, теперь Рома знал точно, ради своеи бригады он готов на все. Никто не мог помочь в трудные моменты, кроме твоего фельдшера и водителя, запертые в тесном помещении салона машины.

Ночью им удалось поспать минут 40, и за это время Роме приснился сон про то, как он будет забирать грушу с того тяжелого вызова. Ему снилось, что больной так и лежал на диване в том положении, в котором его оставил Рома на попечение врачебной бригады, прибывшей на помощь, что его жена лежит в соседней комнате с высоким давлением и постоянно плачет, ругаясь на Рому за то, что тот не сумел его спасти. Снилось, что рядом стоит старший врач и объясняет, как нужно писать эту карточку… Он проснулся с комом в горле. Вместе с ним проснулся Илья, которого объявили на вызов.

- А ты что вскочил? – спросил он Рому. – Дрыхни, вы следующие после меня.

- Пойдем, покурим, Илюх, - предложил Рома. – Расскажу кое-что…

Рома вкратце описал ему, что с ним произошло сегодня, включая этот сон.

- Не грузись ты так – сказал ему товарищ тяжело, - Как ни крути, не то еще будет. Завтра отвезешь, потом отойдешь ближе к вечеру, не принимай так близко к сердцу, беда у тебя прямо с этим.

- Это точно, - согласился Рома.Он действительно уж слишком реагировал на такие случаи.

- Давай, дружище, иди спать, все пройдет – успокоил его Илья, похлопав рукой по спине.

- Спасибо, Илюх! – серьезно сказал Рома. Внутри стало гораздо спокойнее.

Заходя на станцию, Рома услышал тройной выстрел пули  в диспетчерской – с таким звуком приходили вызыва ночью на диспетчерский компьютер. Рома машинально протянул руку к лотку принтера. Там была «Головная боль, 62 года Ж»

- Тебя объявлять? – спросила Света

- Да не надо, я своих сам разбужу, а остальных нечего пугать.

Он потихоньку разбудил Катю, обрадовав ее поводом, и пошел за водителем. Сашка уже, зевая стоял напротив диспетчерской, разглядывая карту.

- Вот скотина, не спится ей… - сонно протянул тот. – Щас по этим курмышам крутить до утра.

- И не говори, - сказал Рома, зевая.

Они сели в холодную машину и уснули сразу же, не взирая на мороз. Их разбудил водитель, переключая красную кнопку навигатора.

- Приехали, эскулапы! Теперь моя очередь спать!

Дом, в который они приехали, был весьма богатым. На втором этаже коттеджа сидела упитанная женщина, с головной болью, головокружением  и давлением, выше рабочего на 20 единиц. Неврологической симптоматики, в прочем, как и любой другой у нее не было, так же, как и сил ругаться с ней по поводу необоснованного вызова в такой холод и такую рань. Но делать дорогостоящий мексидол Рома не хотел из принципа. Еще кому-нибудь пригодится. Пока Катя сматывала аппарат ЭКГ, Рома набрал в шприц 10 кубиков физраствора и протянул Кате.

- Сейчас мы сделаем вам препарат, который улучшает мозговое кровообращение – объяснил Рома. – Возможно будет металлический привкус во рту. Так же он еще и давление вам понизит до нормы.

На последней фразе Катя внезапно посмотрела в глаза Роме. Она все поняла сразу без слов, обманывать пациентов она не любила, несмотря на то, что пациентке нужен был факт инъекции, а не препарат. Она поколебалась некоторое время и, все-таки, сделала инъекцию.

- Ой, как хорошо, доктор! – сказала женщина через 5 минут, - мне гораздо лучше стало, спасибо!

С этими словами они сунула руку в карман Роме. В руке было зажато 500 рублей.

- Не надо, вы что! – запротестовал фельдшер, - оставьте, я не возьму.

- Не возьмете, обижусь! – сказала она. – Берите, от подарков не отказываются.

Теперь уже сам Рома почувствовал себя неловко. Он еще несколько раз попытался вернуть деньги, но безуспешно. Он обвел «актив» в карте вызова, они попрощались и ушли.

- 1948 свободны, поехали на АЗС! – сказал Рома.

- Хорошо, езжайте! – сказала диспетчер направления.

На заправке Рома разменял деньги и отдал половину Кате. Она не сразу взяла свою долю.

- А знаешь, я ведь хотела туда мексидол набрать, – призналась она.

- Правда, не хорошо получилось, – согласился хмуро Рома. – самому не по себе теперь.

Ну вот и испорчено настроение в семье. Сразу возникло ощущение, что он, глава семьи, подал плохой пример остальным ее членам. Он решил больше так не делать. Хотя бы на тех вызывах, где с бригадой вежливо общались. Лишь водитель был не в курсе, он монотонно напевал какую-то песенку, стараясь объезжать кочки на дороге.

Смену они доработали практически молча, Рома даже испугался, что Катя обиделась на него за тот вызов. Но утром она поблагодарила его за смену, крепко обняв, и пожелала быть сильным на адресе с забытой грушей.

Когда Рома зашел в квартиру, где был накануне, моментально вскочил комок в горле. Дверь ему открыла жена…нет, уже вдова.

- Здравствуйте, - выдавил из себя он.

- Здравствуй, сынок, - всхлипнув, сказала она. – Проходи, не стесняйся. Вот, ты оставил вчера…

Рома как тяжелая туча прошел в зал мимо нее, взяв грушу из рук женщины. Посередине комнаты стоял гроб, в котором лежал его пациент. Человек, которому он делал инъекции накануне, с которым разговаривал и пытался успокоить. Он теперь лежит спокойно, не кричит и не просит о помощи. Он умер, все труды остались позади, на заднем фоне.

- Я ведь просил не вставать… - сквозь слезы сказал Рома. Он не в силах был сдерживаться, слезы сами по себе текли из его глаз.

- Не спас ты его, сынок – сказала вдова. – Да что бы ты еще сделал-то, один.

- Извините, если что не так, - глухо сказал Рома.

- Это не твоя вина, ты сделал все, что мог, - прошептала женщина.

Ромины руки как-то сами по себе нащупали в кармане нелепый утренний заработок. Несмотря на отсутствие денег дома, он протянул деньги вдове.

- Это, конечно, не ахти какая сумма, но больше у меня с собой нет – виновато сказал Рома, кладя их в ноги покойному. Ему хотелось хоть чем-то помочь. Была бы бОльшая сумма - отдал бы не раздумывая,

- В вашей религии принято в гроб класть? – спросила вдова. – Просто у нас нет такого.

- Извините еще раз, - пробормотал Рома, протягивая их женщине. – Если вам что-то понадобится, касающееся медицины, звоните, не раздумывая, помогу всегда, слышите?

Он оставил номер телефона и, попрощавшись, ушел.

Он молча доехал домой, решив пропустить занятия, сходил в душ и лег на диван.

- Здравствуй, дорогой мой! – пропела Маша,вбегая в комнату. – Как отработал?

- Сложно сказать, - ответил Рома.

После этого он повернулся лицом в стенке и зарыдал. Да, Илья был прав, он действительно, слишком сильно сближался с больными на вызывах. Маша молча легла рядом и крепко обняла его сзади. И он опять уснул в объятиях самого дорогого человека на свете.





Так шли сутки за сутками, обслуживались больные один за одним, шли месяца, подходило к концу его обучение в университете. Был выпускной, выдан диплом врача, который он приносил на работу похвастаться. Все хвалили и поздравляли. Лишь юморная диспетчер подстанции Кораблева Галина Петровна, сказав:

- Ведь это твой билет с нашей подстанции, Ром…

Да, это было действительно так. Уезжать от этого милого, замечательного коллектива ему не хотелось. За последний месяц его помотала судьба, словно выдавая ему на прощание все, что не успела за два года – на каждой смене у него была смерть в присутствии, оперативный отдел испугался и стал высылать к нему реанимацию по первому его требованию. И каждый раз, когда он приходил на одну из последних смен, его спрашивали «А ты правда увольняться собрался, говорят?»

- Да что вы мне все душу надрываете, в конце-концов? – в сердцах говорил он.

Он пытался заглушить чувства, возникающие в его голове, но коллеги не давали это сделать. На последнее дежурство он ехал вместе с Ильей на маршрутке.

- Эх, Ромка, вспоминать-то хоть будешь нас?

- Риторический вопрос. Это не забудешь, я никогда не потеряюсь.

- Дай бог бы, не забыл.

- Интересно, кто в последнюю смену будет в оперативном?

- Кто-кто… Кто бы ни был, житья нам не дадут.

- А представляешь, отзваниваюсь я утром диспетчеру о доезде, а там тоненьким голоском «Здравствуйте, Роман! Я слышала вы увольняетесь, решила с вами попрощаться, и вышла из отпуска ради вас. Удачной смены вам, доезд поставила!»

- Мечтай побольше. Муравьева будет, и последнюю смену ты запомнишь надолго!

- А пусть и она будет, я по ней тоже скучать буду. По всем буду.

По дороге с маршрутки они зашли в магазин и купили два больших торта – такая уж была традиция, на какие-то свои события приносить торт для смены, чтобы его переживали все, так сказать поделиться чувствами со своими. Эти торты предназначались отработавшей смене. Для своей смены он купит еще. И для той смены, которая будет сменять его утром.

На станции царила обыкновенная утренняя суета: просьбы диспетчера подойти к телефону механику, напоминания о несданых картах вызова и крики из дозаправочной. Рома подошел и отметился последний раз в журнале о приходе на работу и пошел переодеваться. В его дежурство обещал приехать из области Мишка Новиков, чтобы покататься возможно последний раз с товарищем. Сашка Сарбаев, несмотря на то, что был с дежурства, напросился дежурить в ночь. Роме было приятно до невозможности, что он все-таки сумел заработать уважение на станции. Его все любили и он всех любил. Они – его семья, они его смена, они все - БРИГАДА!

Рома выполнял утренние дела, и понимал, что он последний раз расписывается здесь за аппаратуру, последний раз ему дают наркотическую укладку, последний раз он берет комплект карт вызова и сопроводительных листов…Все в последний раз. Он набрался сил, и решил превратить дежурство в праздник. Фельдшером у него была невысокая Настя, которая когда-то ездила с Ромой в качестве студентки.

- А ведь мы с тобой первый раз работаем! – заметила она.

- Ну, тогда тоже можно было назвать совместной работой, ты ведь тоже ходила по вызывам, тоже делала уколы…

- Да, но ответственности я никакой не несла!

- Всю ответственность за последнее дежурство на себя беру я! – смеясь сказа Рома

Они с Настей приехали на первый вызов к истеричке, которая где-то в состоянии алкогольного опьянения подвернула ногу. Рома потребовал полис, и набрал диспетчера направления.

- Але? – ласково пропел знакомый голосок в трубке

- Любовь Александровна… - растаял Рома, - вы знаете… У меня сегодня последнее дежурство, и я по дороге на работу я мечтал о отм, чтобы вы сегодня вышли на смену.

- Да вы что? – удивилась она. – И куда в отпуск?

- Не в отпуск, я совсем увольняюсь, - произнес Рома и проглотил ком.

- Эх, жалко, - сочувственно сказала она так, что Рома представил ненадолго ее лицо.

- Ладно, мы доехали, Любовь Александровна!

  - Хорошо, Роман, поставила доезд вам.

Раньше, Рома думал, что в последнее дежурство он будет творить с больными – что хочет: будет посылать открытым текстом всех хроников, алкашей, будет хамить тем, кто хамит ему, а не выслушивать разную гадость, которую извергали сотни вызывающих на бригаду... Думал, но не смог. В последнее дежурство он вел себя,как обычно, вежливо и учтиво общаясь с пьяными, истеричками и хрониками. Благо, в эту смену никто не пытался испортить настроение бригады. А с таким диспетчером направлений оно не могло испортиться никак. Они обслуживали вызов за вызовом, после каждого заезжая на подстанцию. Практически каждый дом, который они проезжали, ассоциировался у фельдшера с какой-нибудь сложной ситуацией на вызове: вот двухэтажка, где на втором этаже живет-поживает бабушка с диабетом, ожирением 3 степени, которую Рома с Катей Кириловой спасли от ТЭЛА, вот в этом доме живут щедрые цыгане, единственные на весь район обслуживания, вот железнодорожная станция, на которой он, будучи фельдшером приезжал на вызов с линейным врачом Леной Комоловой,где дед ухитрился вывихнуть коленный сустав, попав ногой между платформой и вагоном. Вон в той пятиэтажке живет одинокий дед, у которого Рома с Сашкой Сарбаевым забыл неврологический молоточек. Он, кстати, через неделю был возвращен обратно владельцу – по чистой случайности Самшка туда ездил на повтор, и увидел его там. А вот в этом доме жила бабушка с мерцательной аритмией, которая всегда угощала бригады СП чаем со своими пирогами. Жалко ее, не спасли от очередного приступа тахикардии… А в этом доме Рома принимал роды на девятом этаже…А вот здесь находится проходная авиационного завода, в котором Рома с Ильей и студентом-практикантом вытаскивали из ожогового шока двух парней, которые красили како-то бак изнутри, и не понятно почему краска воспламенилась. Тогда ушла вся наркота, все растворы, все бинты с салфетками и половину гормонов. Эх, повеселились в свое время… Все было, все прошло. И эта смена пройдет, останутся лишь воспоминания. Ночью практически никого не дергали. Все сидели на крыльце, курили и смеялись. И все было, как обычно, и на душе у Рома было тепло и приятно, от того, что рядом свои. На последний вызов они уехали в 6 утра. Правда он был немного не таким, каким он представлял его ранее. Они попали на вызов к молодой тетке, у которой рома был пол-года назад на отравлении корвалолом. Тогда, будучи в очень сильном опьяненном алкоголии у нее закололо в груди, и она решила выпить 3 пузырька вышеупомянутого лекарства. Тогда он вызывал реанимацию на кому, от которой впоследствии отказался, потому что состояние резко улучшилось. Теперь она вызывала на «Задыхается. Бронхит». Никакого бронхита там, конечно не было, и дышала она свободно. И была она, конечно, пьяная. Рома молча написал карту и ушел с вызова, сказав, что передаст актив. Он надеялся, что он еще поедет на вызов. Но ошибся. За 5 минут до смены он позвонил диспетчеру направлений.

- Алло? – ответила сменившаяся диспетчер направлений.

- Это бригада 1948, можно Любовь Александровну к телефону?

- Минутку, – недоумевающе ответили с той стороны.

- Любовь Александровна, тут вас приватно просят… - донеслось в телефоне.

- Я слушаю вас, - прозвенел голосок.

- Любовь Александровна, я попрощаться звоню…

- Роман, дорогой мой, - словно колокольчик прозвенел голосок, - удачи вам в вашей жизни, в вашей карьере, чтобы все у вас всегда получалось, ну и не забывайте нас! Мне очень приятно было с вами поработать. Спасибо вам за смену!

- И вам спасибо, Любовь Александровна, - сказала тяжелая Ромина грусть  вслух. – Спасибо за эту смену, за все предыдущие и за пожелания. 1948 свободен, до свидания!

- До свидания, Роман! Всего вам хорошего!

Так вот, что снилось ему! Вот что всплывало в сознании и навевало тоску и заставляло задуматься… Теперь все ясно, он начал скучать по подстанции и работе заочно. И он всегда будет помнить этих ребят и небольшое двухэтажное здание во дворах, в которое он два года назад так робко вошел впервые. Остался еще один последний звонок с рабочего телефона.

- Слушаю! – прозвучал грубый усталый голос старшего врача смены

- Доброе утро! – сказал Роман, пытаясь говорить официальным голосом. – Это бригада 1948 беспокоит.

- 1948 говорите!

- Я, собственно, не по делу немножко звоню, - замялся Рома.

- А в чем дело?, - строго спросила старший врач? – Мне больше заняться нечем что ли?

- Я с вами попрощаться просто хотел. – твердо сказал фельдшер. – Это была моя последняя смена,которая только что окончилась.

- А, ну что ж, - немного растерянно, смягчив голос сказала старший врач, - ну прощайтесь!

- Прежде всего, я хотел извиниться за те хлопоты, которые, возможно, вам доставлял. Хотел поблагодарить вас за ваши рекомендации, за то, что мы не написали друг на друга ни одного рапорта!

- Спасибо вам, Роман Дмитриевич! Я, в свою очередь, желаю вам хорошо устроиться на новом месте, никогда не болеть и не теряться в сложных ситуациях. Думаю, наша скорая помощь стала для вам хорошей школой.

- Вы абсолютно правы, спасибо вам! Спасибо всему оперативному отделу. Прощайте!

- Всего хорошего, доктор! Удачи вам!

И три коротких гудка в конце. Все. Больше он никуда не позвонит по нему. Он прошел в дозаправочную, сдал аппаратуру и наркотики, расписавшись за инвентарь. Потом он собрал всех на кухне и подарил две ручки с гравировкой – на одной красовалась надпись: «Диспетчерская п/с 2. От 1948 на память!» , на другой – то же самое, только она адресовалась дозаправочной, сделали общую фотографию и по традиции поели торты, купленные ночью в круглосуточном магазине. Заведующий подарил ему дорогую иностранную книгу – пособие по реанимации, подписав ее на первой странице и просил позвонить, когда Рома приедет в гости. На первом этаже его ждали коллеги – друзья, которых он пригласил в парк, посидеть и выпить за здоровье друг друга и за обязательные дальнейшие встречи коллективом подстанции. Он знал, его тут ждут и будут ждать всегда. Это его второй дом, а вокруг братья и сестры. И уже потом, спустя несколько часов после смены, сидя в парке, они вспоминали трудные смены и веселые моменты из жизни подстанции. Перед Ромой за считанные минуты пролетела вся его жинь с этим коллективом. Он вспомнил, как тряслись руки на его самом первом вызове, как спокоен был доктор Поликарпов в цыганском поселке, когда им угрожали цыгане, как принимал первые роды, как они писали карту вызова на сломавшийся чайник, как сидя в парке Татьяна Абдувалиева, которую Рома знал еще с интитута, она призналась ему, что считает его странным,не похожим на остальных и что раньше она избегала с ним общения из-за этого. И как после этого разговора, кстати, они стали лучшими друзьями. Вспомнил,как однажды ему пришлось справляться с судорогами и апноэ у подростка на фоне алкогольной интоксикации, когда он поехал на вызов вместо нее один, потому что та не смогла проснуться.Припомнилось, когда они с Ингой Вячкилевой ели шашлыки на дне рождении Тани, всплыло в памяти также и то чувство, которое называется крепкой искренней дружбой,когда они с Сашкой и Русланом приехали в гости к Тане, где клятвенно пообещали присутствовать на дне рождения друг у друга; громкие крики Асгата Батыровича за неправильное лечение больных. Также стоя молча почтили память двух водителей второй подстанции – Алексея Нестерова и Ермакова Сергея. За два года прожита большая жизнь. В семью приходили новые и уходили старые. Кто на пенсию, кто – навсегда. Он всех помнит и будет помнить их всегда. И его тоже будут помнить, он был уверен в этом на все сто процентов. Это был самый грустный день – уход со станции. И самый счастливый…





* **********************



ВСЕМ ДЕЖУРАНТАМ ПРОЙТИ НА ПЯТИМИНУТКУ! – Раздалось в селекторе подстанции. На крыльце стояла отработавшая смена, и рассказывала про выдающиеся вызова, по подстанции бегали врачи и фельдшера, готовясь к предстоящим суткам на колесах. На дворе стояла осень, и желтый ковер листьев покрывал асфальт там, где крайне редко проезжали машины, над подстанцией кружились перелетные птицы, готовясь к сложному опасному путешествию.

У открытой машины с большими цифрами «25» на бортах стоял пожилой доктор и проверял готовность аппаратуры. Водитель проверял работоспособность двигателя, наполовину погрузившийся в недра машины.

- Ну как, все в порядке? – спросила молодая фельдшер, устанавливая сумку с медикаментами в ячейку. – Я сегодня с вами на сутки.

- Ну и замечательно! – сказал врач. – Сумку пороверила? Сейчас понесется…

- Конечно проверила, как же иначе? – удивилась девушка, - Меня Викой зовут, а как вас?

- Рома, - задумчиво сказал врач, протягивая руку.

- Неудобно как-то, - засмущалась фельдшер,пожимая морщинистую руку врача - Ваш стаж на скорой вдвое больше моего возраста… И все-таки, как вас звать по имени-отчеству?

- Рома, - повторил врач.

- Смешной вы! – сказала фельдшер, - и простой какой-то! Вас даже главврач на «ты» не называет. Так почему вы это позволяете обычному фельдшеру?

На глаза врача попалась полустертая надпись на дефибрилляторе: «БРИГАДА 25». Цифры со временем стерлись, поэтому осталась одна надпись «БРИГАДА»

- Потому что мы – БРИГАДА! – твердо сказал врач.

Он уселся на сиденье врача в машине, взял тангенту с радиостанции и нажал кнопку передачи.

- «ВЕНЕРА, ПРИЕМ!»

- «ВЕНЕРА, СЛУШАЮ ВАС!» - прохрипела рация.

- «ВЕНЕРА, ДОБРОЕ УТРО ВАМ, И ХОРОШЕЙ СМЕНЫ ЖЕЛАЕТ БРИГАДА… ДЕВЯТНАДЦАТЬ СОРОК ВОСЕМЬ!» - медленно, словно о чем-то задумавшись произнес врач.

- «КАКАЯ-КАКАЯ БРИГАДА, НЕ РАССЛЫШАЛА?» - спросили с той стороны.

- «БРИГАДА 25 ГОТОВА К СМЕНЕ!» - исправился врач, немного смутившися.

- «ХОРОШЕЙ СМЕНЫ, ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ!» - сказала диспетчер оперативного отдела и отпустила кнопку передачи.

«Пора бы и на пенсию что ли?Сколько можно уже?...» - задумчиво сказала пожилая, совершенно седая диспетчер оперативного отдела, почесав родинку над правой бровью и, тут же отдернув от нее руку. Большую родинку, с вишневую косточку величиной…



10 августа 2011г.

---

Комментарии