2-я часть рассказа про интернатуру.

Я вам пишу, чего же боле... Несмотря на плохие отзывы о первой части, все-таки выложу вторую, ибо есть таки чувство незавершенности. Ну уж если и это не пойдет, тогда умолкаю. Сам терпеть не могу графоманства...


Я вам пишу, чего же боле... Несмотря на плохие отзывы о первой части, все-таки выложу вторую, ибо есть таки чувство незавершенности. Ну уж если и это не пойдет, тогда умолкаю. Сам терпеть не могу графоманства, и становиться одним из графоманов ну никак не хочется. Стану постарше, опыта накоплю, напишу книжку, как Врайтов или Сидоров. А пока... Не судите строго, как говорится)





Ну вот, все наконец кончилось, предварительное распределение прошло, прошло и окончательное. Мы успешно сдали последний, самый главный междисциплинарный государственный экзамен (я даже умудрился получить пять с отличием), отгуляли выпускной, и были зачислены в свои интернатуры с ординатурами в приказе. На носу был сентябрь и начало учебы. Изначально предполагалось, что люди, идущие доучиваться «в город», предоставлены сами себе, никто их ничему не учит, а сразу бросают их в палату, на стадо больных, и говорят лечи, засранец! И лечи как хочешь. А вот у людей на кафедре, ситуация совсем другая! Ну абсолютно. Их водят на лекции, устраивают им семинары, таскают на конференции и другие научные сборища, пинают чтобы они занимались научной деятельностью и так далее. В общем, из кафедральных, то есть клинических интернов и ординаторов вырастают умные, читающие и трудолюбивые врачи, знающие все в теории, и умеющие носить портфель куратора на неопределенные расстояния. К больным их правда, не очень-то пускают. Зато они презентации красивые делают. И информативные, аж жуть берет!

А вот из городских интернов и ординаторов, на которых всем по фигу, которыми никто не занимается, Вырастают ленивые сволочи, паразиты и приспособленцы, нифига не знающие теорию, но зато все умеющие, не боящиеся глядеть в глаза больному, общаться с родственниками, и бить смерть по рогам. Эти люди по глазам видят, когда больной аггравирует (от лат. aggravatio — отягощение, утяжеление — преувеличение больным какого-либо симптома или болезненного состояния), а когда говорит правду, нюхом чуют, будут ли на них жаловаться, и при виде бутылки коньяка начинают рефлекторно совершать хватательные движения. Зато лечат они, как бог на душу положит, зачастую. Потому что не читают нифига, некогда им. А когда время есть читать, они все равно не читают, потому что лениво им читать, а пнуть их не кому. Идеальным в данном случае является сплав первого и второго типа интерна или ординатора, но такой богоподобный доктор встречается крайне редко, только на некоторых кафедрах и только у некоторых научных руководителей, которые работают как на западе, и дерут с подопечных по тридцать три шкуры, заставляя и больных лечить, и книжки читать и статьи писать и доклады готовить. Таких крайне мало, их ценят и знают.

Я, соответственно, направился в интерны клинические, на кафедру, подчиненную моему родному педфаку, постигать непростую специальность врача скорой помощи. Зачем я ушел из педиатрии, я уже рассказывал. Потому что был дурак и ничего не знал, про сертификаты. А кафедра все ж таки занималась неотложной и поликлинической педиатрией, должны же там были дать сертификат, позволяющий работать на педиатрических бригадах. Не дали. Правда, выяснил я это тогда, когда что-то изменить было уже невозможно. Ну да ладно. Что сделано, то сделано. По крайней мере, меня там должны были хоть чему-то научить. Ну хоть теории. Практику я и так более-менее представлял. Недаром со 2-го курса подвизался работать в ургентной медицине. Руки что-то знали. Дополучить свой кагал практических знаний я планировал, устроившись работать в «городскую» скорую, на время обучения. Как вы уже знаете, фиг я куда устроился. Послали меня оттуда, как не имеющего фельдшерского сертификата. Сказали, своих дураков девать некуда, а тут еще всякие залетные денег хотят, да еще и без надлежащих бумаг. В общем, бюрократия цвела махровым цветом, а волосатой лапы, могущей прорвать ее заслоны, у меня не было. Кафедральные тоже, как вы понимаете, помочь не смогли. Призрак голодной смерти отступил, когда я чисто случайно напоролся на коммерческую скорую, остановившуюся у нас во дворе, потому что что-то там у них в фольксвагене заело. А я как раз в магазин шел, и проходя мимо, подумал, а что я теряю? За спрос, как известно не бьют, и денег не берут. Ну я и спросил. Судьба стала совсем благосклонна ко мне, прислав к сломавшейся машине старшего фельдшера компании. К ней я и подошел со своим вопросом. Тетка улыбнулась, наговорила страшно соблазнительных вещей (в итоге, конечно, процентов 70 из них оказалось наглым враньем, но я на нее никогда не обижался за это.), и обещала взять меня на работу, буде мою кандидатуру одобрит начальство. То есть страшный врач и гендиректор. Они одобрили, и я стал работать. Знаете, на официальной, государственной 03, принято относиться к коммерческой скорой как к пугалу. Мол, дурачье одно работает, деньги им платят огромные, неизвестно за что, и ящики у них полупустые, и наркоту им не дают, и лечить они не умеют, а чуть что зовут на себя ту же государственную 03. Я с таким мнением не согласен, и готов поспорить. Нагрузки у коммерсантов конечно меньше. И наркотиков в укладке нет. Ну и что? У них есть трамал, буторфанол, налбуфин. А на реанимационной бригаде даже пропофол и ардуан с листеноном есть. И знаете, этого хватает. Не помню ситуации, за год работы на реанимационной бригаде, где бы нам понадобился фентанил или морфин. А бывало всякое. И автоаварии, и смерти на вызовах, и реанимационные мероприятия. Не думаю, что кому-нибудь, на государственной 03 приходилось возить человека с 95% ожогов тела из Сергиева посада в Москву, и при этом довезти его комбустиологам в 36-ю ГКБ живым. Я возил. И переломы позвоночника, и разрывы позвоночного столба, когда позвоночник в грудном отделе разваливается на две, несвязанные друг с другом части, разошедшиеся между собой сантиметров на 5, если верить рентгену. И повторный крупноочаговый инфаркт миокарда, с начинающимся кардиошоком мы живым доперли через всю Москву по пробкам. И в Одессу и Екатеринбург, и в Минск и в Израиль мы больных возили. И трое суток тянули с того света, сменяясь, старого армянского деда, которого отказались лечить немецкие врачи в клинике Франфуркта-на-Майне. Всякое было. И мне за мою работу там не стыдно ни капли. Кстати. Денег там платят копейки. Я работал фельдшером, 15 смен в месяц (и это еще не рекорд!), и ни разу не уносил оттуда больше 35 штук. Так что, по нагрузкам, коммерция с официальной СМП может и потягаться, я думаю.

Но от темы мы отошли как-то. Вот, наступил конец августа, и я явился на, теперь уже свою кафедру, на кафедральное собрание, получать инструкции по дальнейшему прохождению службы. На кафедральном, мне подробно объяснили, что халявы я не дождусь, что меня будут всюду контролировать, обучать всему и вся, и даже заставят дежурить в симуляционном центре кафедры, где проходят переквалификацию врачи и фельдшера станции скорой помощи города Москвы. Забегая вперед, скажу что в симуляционном центре, первый и последний раз, я побывал через месяц после начала обучения. Там же, я с удивлением узнал, что интернов по моей специальности на кафедре аж 5 штук, вместе со мной, и что все кроме меня, заканчивали 1-й мед, а не второй. Каким ветром их занесло на детскую кафедру, да еще и принадлежащую 2-му меду, мне выяснить так и не удалось.

Симуляционный центр кафедры был скроен по тому же проекту, что и пещера Али-бабы. Там было все. Количество оборудования, представленного в нем, подсчету не подавалось, а примерная стоимость такого центра, думаю, приближалась по стоимости к машинному парку той коммерческой скорой, где я работал. Одни манекены за 300 тыщ евро каждый, чего стоят. А было их там четыре или пять штук. Эти манекены, умели кричать от боли, закатывать глаза, кашлять, давиться, часто дышать, стонать, симулировать судороги, синеть, учащать и замедлять пульс, прощупывающийся где надо, сужать и расширять зрачки. У них были вены, в том числе и центральные, их можно было интубировать, качать, стрелять дефибриллятором, тискать за сосок, брать артериальную пункцию, проводить плевро- и перикардоцентез вместе с дренированием плевральной полости. У манекенов были заменяемые руки и ноги, с торчащими напоказ, и разъятыми внутри костями, для симулирования переломов. Даже был один манекен, полностью симулирующий внезапные роды. Со сменными вульвами, чтобы студенты не привыкали к одной и той же роженице. А уж ребенок в этих родах мог идти как угодно преподавателю. Кроме того, была у них в одном зале, натуральная задница от фольксвагена. Я имею ввиду, медицинский отсек фольксвагена-крафтер, сборки компании Сикар-м. Со всем положенным оборудованием и укладками. В натуральную величину. С выкатывающимися носилками. Чтобы можно было симулировать действия бригады скорой помощи на уличном вызове, с любым поводом, и последующую терапию в машине, по дороге в стационар. До сих пор, я жалею, что побывал в этом благословенном месте только один раз, и это, кстати говоря, самая большая моя обида на кафедру за всю мою интернатуру. Никогда им этого не прощу. Столько пугали ребенка такой офигенной игрушкой, и в итоге, всего один раз дали подержаться за игрушкину задницу, даже не дав ее толком рассмотреть, ощупать и попробовать на зуб…

Попугав меня на кафедральном собрании тотальным контролем и фатальной занятостью, заведующий разрешил мне гулять, наказав, согласовать мое расписание с куратором. Этим, мое участие в жизни кафедры исчерпалось. Через пару дней, утряся расписание прохождения интернатуры, я был морально и физически (как мне тогда казалось) к прохождению обучения. Хочу заметить, что расписание мое выгодно отличалось от расписания прохождения интернатуры у какого-нибудь выпускника мосфака. «Москвичи», должны были весь год крутиться в одном и том же стационаре, откуда им периодически придавали теплого, отеческого пендаля в сторону какой-нибудь подстанции. Примерно раз в полгода, по месяцу, их сажали на бригаду. Ощущаете драматизм, да? Человек, готовящийся следующие три года отработать на скорой, за время обучения проводил на ней всего 2 месяца и те урывками. Мое же расписание, выглядело примерно следующим образом: 4 месяца во взрослой больнице (7 отделений за 4 месяца, это по 2 недели на отделение примерно, классно, да?) далее 4 месяца в детской больнице (тут ситуация была попроще, всего-то 4 отделения.), затем 3 месяца на подстанции, и наконец месячный отпуск с последующей выдачей сертификата специалиста. Ну и где-то в промежутках между этими метаниями по городу планировались промежуточные аттестации (которых не было), квалификационный  экзамен, ну и прочие мелочи жизни, типа походов в симуляционный центр, и посещения конференций с конгрессами, на которых докладывались сотрудники кафедры. Командирским решением куратора, меня отправили проходить взрослую практику в больнице, которую я давно знал и любил. В этой больнице, наш поток довольно плотно заседал в течении обучения на 2-м и 3-м курсе. Кроме того, я, с компанией однокашников, будучи на втором курсе университета, поддежуривал там, в одном из хирургических отделений. Во время этих «дежурств», я научился колоть внутримышечно, мерять бабкам давление, смачно курить в сестринской, и пить водку на смене. Керосинили мы знатно, до сих пор вспоминаю с удовольствием и удивлением, как мы никого не угрохали тогда. Наша веселая студенческая ватага спаивала дежурную смену на счет раз. Правда, они были люди опытные, и работу свою умели выполнять даже в глубоко пьяном виде, но дела это не меняет. После этих посиделок я раз и навсегда запретил себе выпивать на работе, какая бы ситуация не складывалась. Потому что запас удачи конечен, и однажды не пронесет. Либо на контроль нарвешься, либо больного потеряешь по собственной пьяной дурости. В общем, жисть найдет, какую пакость подготовить излишне самоуверенному гражданину.

Ну вот, наступило 1-е сентября, и я явился в давно знакомую мне больничку для прохождения. Явившись, я сразу погнал в отдел кадров, где вручил свои направляющие документы одной из теток, замещающей главврача. Тетка долго вглядывалась в мои документы, мычала, и в конце-концов потребовала с меня полный пакет документов для трудоустройства на работу. Тут я испытал культурный шок в первый раз. Нет, пакет документов-то у меня был. Но трудоустраиваться в эту больницу я не собирался совсем. После моего осторожного вопроса, зачем же тетке нужны мои документы, да еще и в таких количествах, тетка сделала круглые глаза, и сообщила что шутки-шутками, а трудовой договор придется подписать. Я еще раз спросил, зачем мне что-то там подписывать, сделав особый акцент на то, что я пришел учиться. Тетка внимательнее вчиталась в документы, и вообще решила нарушиться. Она искренне не понимала, чего я от нее хочу. В последствие, выяснилось, что она просто приняла меня за очередного выпускника московского факультета. Я же говорил уже, что они весь год сидят в одной больнице? Ну вот их там для простоты дела, и выплаты стипендии (она у мосфака, кстати, не чета нашим, бюджетным копейкам, а целых 18000 тыщь!), приспособились брать на работу в качестве старшего помощника младшего санитара. А тут тетка увидела здорового лба, который заявляет, что он пришел учиться, но при этом не знает порядков, не слышал про трудовой договор, и вообще хочет странного. Дескать, 7 отделений ему надо пройти, и мало того, он почему-то хочет пребывать в больнице всего 4 месяца вместо 11 положенных! Тем временем, пока ответственная за судьбы мира мадам тихонько нарушалась прямо на рабочем месте, у меня в голове что-то натужно перещелкнулось, и я догадался о причинах нашего взаимонепонимания. Спешно, не дожидаясь появления судорог и пены изо рта у несчастной женщины, я начал объяснять ситуацию. Рассказав, где я учился, что закончил, и какую кафедру представляю, я немного внес ясность мышления в закипающие мозги замглавврача. Она даже почти поверила, что я не с московского факультета, и на баланс к ним становиться не собираюсь. Для уточнения этого факта, она три раза сбегала в отдел кадров, один раз к главврачу, и совершила несколько звонков по телефону. Охренеть, думал я, наблюдая эти метания. Неужели, думал я, это у них тут впервые так, что явился человек, не с московского факультета? Да не, видимо тетка недавно приступила к своим обязанностям, и просто не в курсе дел. Как потом выяснилось, я жестоко заблуждался. Описанная мною ситуация, повторялась каждый раз, когда я менял отделения. Эпический рассказ о том, кто я и откуда взялся, а так же чего я хочу, повторялся в кабинете каждого завотделением, и в каждой ординаторской, у каждого врача к которому меня прикрепляли. И каждый был в искреннем удивлении и поначалу отказывался верить. Переспрашивал и уточнял по тридцать раз. Особенно бесило, когда где-то в ноябре месяце, заведующие начинали интересоваться, а чего я так поздно приперся? Ноябрь на дворе, а интернатура начинается с сентября! Хотя, у каждого на столе лежал приказ из отдела кадров, где русским по белому было написано, кто я, откуда на какой срок в отделении, ну и далее по списку. Я сам его видел, и даже в нем расписывался об ознакомлении. Как в первый раз все, честное слово. Со временем, я отшлифовал свою летопись до такой степени, что ответ на вопрос с моей стороны, звучал раньше, чем очередной слушатель, успевал его задать. Ну да это все лирика. Не хочу подробно расписывать все 7 отделений. Это уже книга получится. Скажу только, что реально что-то делать, я научился только в реанимации. Там давали подойти к больному, если хорошо попросишь. Все-равно ему скоро помирать, так что ему уже все равно кто его пойдет переинтубировать и ставить подключичку. Ну я и интубировал. И подключички ставил. И пункции артерий делал. Однажды, даже вытащил с того света одного молодого алкоголика, и даже умудрился два раза его заинтубировать, и оба раза без особенных трудностей. Кстати, через три дня, когда я его переинтубировал, он в меня плевался и посылал в пешее эротическое путешествие в недры женского организма. Так что, реанимация, я считаю была в общем успешная. Вот. А во всех остальных отделениях, я только дневники писал. Больше там делать было нечего, да и никто особо не стремился мной заниматься. Пришел Максим, ну и х.й с ним. Не пришел Максим, да то же самое. Сами понимаете, что поступая в интернатуру на кафедру, я был готов совсем не к этому. Вернее, я был совсем к этому не готов. По моему мнению, меня должны были принудительно ставить в позу номер два, все мимо проходящие. А они, сволочи, даже попыток таких не делали. Тогда я обиделся, и начал по-черному забивать. Тем более, что темпы работы на коммерческой скорой, по хорошему говоря, времени на учебу особо не оставляли. Значительно позже, я понял, что если ты хочешь, чтобы тебя ставили в позу и нагружали работой, надо ходить за всеми, и всем предлагать. И становиться самому в упомянутую позу. Тогда люди впечатлятся, и сядут тебе на шею. Неудобно, но все-таки лучше, чем тотальное безразличие окружающих к твоей персоне. Впрочем, до этого я не дошел. Меня на тот момент слишком интересовала новая работа. Было чем заинтересовать. Но вообще-то, я с тайным нетерпением, ждал когда же придут те, благословенные летние месяцы, когда я наконец, по генеральному кураторскому плану, буду заниматься тем, чему меня тут весь год «учат». Уж там, думал я, я себя покажу. Уж там, думал я, я ни разу не пропущу дежурство. Знаете, сколько раз я там появился за три месяца? Не смейтесь. Три раза. Объясню почему. Там меня захотели поставить в ту самую позу. Да еще и на шею сесть. Все одновременно я бы не вытянул. Там ведь еще и на хвосте работа болталась. И вот за нее-то деньги платили! А в натуре, все это выглядело так.

В дату, назначенную мне куратором, я приперся на центр, к кадровикам. Хотя бы им не потребовалось ничего объяснять. Они, как не странно, все знали. Запихнули они меня на эти три месяца, на ту самую подстанцию скорой помощи, на которой сидел мой любимый собакообразный куратор. Он там вел занятия по циклу скорой помощи у 6-го курса моего родного 2-го меда, который, кстати, тоже находился практически через стенку. На той самой подстанции (кстати, куратора моего там знали как облупленного, и постоянно над ним ржали не стесняясь меня), я познакомился с тамошней заведующей, которая дала мне почитать приказ, о моем назначении к ней на подстанцию, расписаться в инструкциях, и сказала купить форму. Да. Купить. Выдать они мне не смогли. Вернее не стали морочиться, как я сейчас понимаю. Нет, и списанной у них тоже нет. Пришлось срочно выкладывать денежки в ближайшей медтехнике. Работать в форме своей компании я бы не смог. Она была вусмерть неуставная, и линейный контроль, случись он по дороге, имел бы вопрос, и даже не один. Но главную проблему составляло не это. Главной проблемой, как водится, стала маленькая, сраная бумажка. Приказ о моем назначении, который я уже читал. Видите-ли, я ж работал, и довольно ударно, как вы помните наверное. По этому, я прямо с порога у заведующей спросил, могу я совмещать работу и учебу? Вот мой рабочий график, уважаемая заведующая, вот в эти числа я прийти на подстанцию не смогу. А во все остальные дни, хоть каждый день. Но лучше бы сутками. И вам удобно, и мне проще жить. Сначала она с моим, разумным в принципе предложением, согласилась. Но подсознательно, я чувствовал какое-то западло будет. И оно стало. Когда я пришел на подстанцию в следующий раз, уже в новой форме, заведующая со старшим фельдшером, обрадовали  меня сообщением, что работать я должен, согласно приказа. То есть никакой мне линейной бригады, никакой БИТ. Закончил ты педфак, да? Да. Ну так вот, в приказе написано распределить тебя на педиатрическую бригаду. Будешь кататься с педиатрами. Ну да и ладно, подумал я. Сказали, крокодил – птичка, значит будет летать. Но жопа только начала показывать свой звериный оскал.

- И вот еще что, по поводу графика! Я похолодел. Ты должен выработать ставку, 160 часов. Я сглотнув согласился. И тут они произвели контрольное изнасилование. Ты, сказали мне, не имеешь права, работать сутками. Ты ж студент! Студенты, на практике, сутками права работать не имеют. Только полусутками. Через день, как по ТК положено!

Я почувствовал, что матка у меня сейчас точно выпадет и сама вывернется мехом вовнутрь. Извините, проблеял я. Это же 17 смен в месяц получается?! Да, а что? Сказали мне. Но так я не смогу работать на основной работе! Они пожали плечами. А что я жрать буду, извините? А почему мы должны об этом думать? Спросили меня в ответ. Тут я, ничтоже сумнящеся, спросил: А вот, если я, скажем, ну это, ну… ну не приду в общем? Что мне за это будет? Ну от нас ничего, сказали они. «Мы вас вообще не контролируем, и нам в принципе все равно, есть вы на подстанции или нет (опять та же песня), но вот на центре есть один гражданин (один пидарас, мысленно исправил я), который написал этот душещипательный приказ и вообще вас, интернов, контролирует, так вот он, может позвонить на подстанцию, и проверить нас на наличие присутствия. - И если меня нет?» Спросил я. – «Вам дадут п.ды!» - Радостно сказали мне. «Нам не дадут, мы за вас не отвечаем. А вот у вас будут неприятности». Я рассвирепел и начал названивать куратору. Куратор, пробормотав что-то о высоких идеалах и необходимости учиться, сказал в итоге, что за такие выкрутасы, про какие я спрашиваю, меня даже могут и из интернатуры уйти. До окончания срока. Плюнув в трубку, я убрал мобильный в карман, развернулся на каблуке, и цитируя вслух, речь Авраама Линкольна, об отмене рабства в Северной Америке, направился к выходу с подстанции. Больше они меня там не видели. Как вы понимаете, интернатуру я успешно закончил, так что видимо, тот самый гражданин с центра ни разу так и не проверил наличие присутствия меня. Ну или заведующий кафедрой на его кляузы мудро забил болт. В конце концов, он сам мне разрешил работать по профилю сколько угодно. Короче, резюмируя все вышесказанное, моя работа на коммерции, дала мне в десятки раз больше, чем интернатура. Меня вообще можно было ничему не учить, я бы и сам всему научился, пустили бы меня только поработать.

И вот, наконец, наступил день квалификационного экзамена. За неделю до него, куратор разродился электронной версией экзаменационных билетов, вопросов тестового контроля, и списком необходимых практических навыков. Объем предоставленного материала поражал воображение, и наводил на определенные выводы о ходе экзамена. В частности билетов например, было десять. Всего десять. На пять человек интернов. Вот это да, это я понимаю. Это экзамен. А то что такое, по 20 билетов на студента, как на госэкзаменах. Не смешно даже. А тестовый контроль состоял из 110 вопросов. Причем ответы были сразу отмечены жирным шрифтом. На экзамене, при написании тестового контроля, куратор, сохраняя на лице каменное выражение, раздал всем бланки ответов на вопросы теста. 110 ответов надо было туда вписать. А вопросов он нам не дал вовсе, зачем? И вышел из аудитории. И дверь за собой закрыл. Прелестно, правда? Если бы каждый экзамен в моей жизни так проходил, я бы с красным дипломом закончил.

Далее, последовали практические навыки. На практических навыках, меня пугали небулайзером. То есть мне показали небулайзер, и сделали загадочное выражение лица. Я не стесняясь заржал, и спросил, что надо сделать соппсна? Собрать? Разобрать? Проингалировать? Поменять воздушный фильтр? Починить компрессор? Экзаменаторы скисли. Видя их смущение и кислые морды, я предложил, вернее попросил, дать мне шанс, заинтубировать манекен. Далее была немая сцена у фонтана, с округляющимися глазами комиссии. Самый старший в комиссии член, видимо председатель, поперхиваясь и потея, уточнил у меня, а точно ли я это умею? Я молча заинтубировал манекен по очереди, через рот, через нос, по пальцу и в слепую, отвернувшись. Маленький секрет. Я конечно не супермен, и вслепую интубировать не умею. Но там сам бог велел поиздеваться, тем более, что у манекена по недоразумению отсутствовал пищевод. Можно было просто незаметно от всех в одном месте пальчиком нажать, и все. Трубка шла как по маслу и именно куда надо. Из перешептываний комиссии, я понял, что в ходе предыдущих экзаменов, врач скорой помощи умеющий интубировать им не встретился. Думаю, этим все сказано, да? Ну и наконец, последний этап этой профанации, этап с вытягиванием билета и последующим собеседованием прошел. Просто прошел. Я нагло все сдул, тем более, что писать нас уже посадили, а комиссия деликатно где-то там за дверью стояла и шушукалась о своем. Ну и билетов было всего пять. Из десяти возможных. Не ну правильно в принципе, если сдает пять человек, то нет смысла доставать десять билетов, им и пяти хватит. Но не надо издеваться над людьми! Зачем было доставать пять билетов подряд?! С первого по пятый? Да еще и класть их по порядку? Короче, спасибо что не перевернули их лицом вверх. Я бы тогда точно решил, что нас считают идиотами. Хе-хе

Вот и весь рассказ о Маугли. Сертификат я получил без проблем, 28 августа, с проставленной в нем датой 31 августа. Сразу после получения, я не откладывая дел в долгий ящик, побежал устраиваться на новую и увлекательную работу.

Если не дай бог, кто-нибудь из студентов будет это читать, умоляю! Не пользуйтесь этим рассказом как руководством к действию! Не надо! В нем всего одна позитивная мысль: Качество обучения в интернатуре и объем полученных знаний, все это зависит только от вас самих! Захотите, будете знать больше вашего начальства. Впрочем, это все теперь не актуально. Интернатуру-то, отменили теперь! Так-то, коллеги!)

Комментарии


Комментировать
Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти или зарегистрироваться